Тайная история американской империи: Экономические убийцы и правда о глобальной коррупции - Перкинс Джон М.

По просьбе шведской общественной организации Dag Hammarskjold Foundation я должен был обратиться к участникам форума с программной речью на тему «Исповедь экономического убийцы — что ждет наш мир дальше?». Специально для моего выступления разбили огромный шатер. Права на мою книгу уже были проданы во множество стран, хотя в большинстве из них она еще не выходила, но все равно ее знали — на форуме продавалась английская версия.

Об известности «Исповеди» говорил тот факт, что на мое выступление собралось множество народа. Сотни слушателей расселись на расставленных в шатре стульях, а те, кому места не досталось, толпились возле входа. После выступления десятки людей выстроились в очередь, чтобы задать мне вопросы или высказать свое мнение.

Более всего меня тронули слова молодого бразильца, который, выйдя к микрофону, обрушился с критикой на правительство своей страны. Он обвинял Лулу в капитуляции перед экономическими убийцами и в отходе от предвыборных обещаний. Его гневная речь живо напомнила мне критику эквадорцев в адрес Гутьерреса.

Мое выступление имело большой резонанс. Будто приоткрылась дверь в запретную комнату, и теперь ко мне обращалось множество людей из Африки, Азии и Латинской Америки: от имени разных организаций или своего собственного они желали поделиться со мной фактами и наблюдениями, связанными с темой моего выступления, и жаждали услышать от меня больше подробностей.

Среди прочих подошел мужчина, выделяющийся на общем фоне особенной элегантностью, и протянул мне глянцевую визитную карточку. Из нее следовало, что передо мной один из высших советников Лулы, президента Бразилии. Он попросил о конфиденциальной встрече в небольшом парке возле моего отеля. «Прошу только, чтобы это осталось сугубо между нами», — настаивал он.

В назначенное время я направился в парк, испытывая смутное беспокойство. Я гадал, о чем хочет поговорить со мной высокопоставленный государственный чиновник. Может быть, я чем-то вызвал неудовольствие бразильского президента? Вряд ли, думал я, но тогда для чего он просил о встрече, да еще окружив ее такой тайной? Все это было весьма интригующе.

У входа в парк я ненадолго задержался, чтобы слегка успокоить нервы. С улицы раздался резкий звук автомобильного клаксона, а следом на голову обрушилась пронзительная дробь и хриплые завывания — это музыка вырывалась из салона проезжавшей мимо машины. Я склонился к пышному кустарнику, но вместо тонкого аромата цветов в нос ударил резкий запах выхлопных газов только что проехавшей машины. Я невольно задумался о городе, в котором находился. Порту-Алегри — крупный промышленный центр с почти полуторамиллионным населением, а дома, в Штатах, как я имел случай убедиться, о нем мало кто слышал. Преодолев смятение, я направился в глубь парка, на встречу.

«Жозе», так он мне представился, уже ждал меня на скамейке под деревом. Отглаженную рубашку и брюки с аккуратными стрелками заменили спортивная рубашка навыпуск и джинсы. Видимо, из соображений конспирации он нацепил огромные темные очки, делавшие его похожим на стрекозу, и надвинул на глаза бейсболку.

Потом вскочил мне навстречу, нервно оглядываясь по сторонам, и протянул руку. «Спасибо, что пришли», — сказал он. И продолжая стоять, на безупречном английском затараторил, что, если ему учинят допрос по поводу нашей встречи, он скажет, что хотел лишь побольше узнать обо мне и о моей книге, которая вскоре должна выйти в Бразилии. «Надеюсь, однако, что до этого не дойдет, — добавил он, снова внимательно оглядывая парк. — Хотя кто знает, что может случиться в наши дни…» Он оборвал себя на полуслове и жестом пригласил меня сеть рядом.

Он действительно начал с того, что засыпал меня вопросами о книге. Среди всех людей и событий, описанных в «Исповеди», больше всего его интересовали мои встречи с двумя иранцами, Ямином и Доком, которые в 1977 году, рискуя жизнью, раскрыли мне глаза на истинные настроения иранских мусульман, их глубокое недовольство шахом и его политикой. Они предупреждали, что скоро местные религиозные группы во главе с муллами сбросят шаха (через два года так и случилось).

Жозе явно испытал облегчение, услышав мои заверения, что настоящие имена этих людей не будут преданы гласности. Затем он перешел к истинной цели нашей встречи. Он хотел через меня довести до сведения американского общества некие факты, но требовал гарантий, что я сохраню конфиденциальность источника. Если я пообещаю это, продолжал Жозе, он не против, чтобы я по ходу нашей беседы делал пометки.

В разговоре он упомянул, что в 1968 году, когда я только окончил колледж, ему было уже 26. Прочитав мою книгу, говорил Жозе, он решил, что я поступил правильно, пролив свет на все эти факты. «Однако вы показали лишь самую верхушку айсберга и, уверен, сами это прекрасно понимаете. И все же я чувствую себя обязанным заявить, что даже ваша книга не передает истинных масштабов того, что происходит в действительности».

Он рассказал, что на его шефа, президента Бразилии Лулу, оказывают беспрецедентное давление. «В ход идут не только взятки, угрозы государственного переворота и физического уничтожения, не только хитроумные сделки и масштабная фальсификация экономических прогнозов, не только попытки завлечь страну в долговую яму, казалось бы, щедрыми кредитами, которых мы никогда не сможем выплатить. Те, о ком вы написали в “Исповеди”, действуют гораздо масштабнее. Их влияние так глубоко, что вам и не снилось».

Далее он пояснил, что в Бразилии, как и во многих других странах, корпоратократия в сущности контролирует все политические партии. «Даже коммунисты-радикалы, которые изо всех сил критикуют США, и те на крючке у Вашингтона».

Когда я поинтересовался, откуда он может все это знать, Жозе рассмеялся в ответ: «Я очень давно варюсь в этом котле. Я всегда был в политике, еще со времен Джонсона и до Буша, вернее, обоих Бушей. Я наблюдал все это изнутри и смею заверить, ваши разведывательные службы, как и ваши экономические убийцы, действуют куда эффективнее, чем вы можете вообразить».

Жозе рассказывал, что они начинают развращать молодежь еще на студенческой скамье, пользуясь ее наивностью и уязвимостью. Он сам в молодости подвергался подобной обработке — в ход шли любые средства: соблазнительные красотки, выпивка, наркотики. «Таким образом, даже когда в какой-нибудь стране к власти приходит ярый противник США и объявляет, что не пожалеет сил на борьбу с влиянием Вашингтона, у ЦРУ уже имеются под рукой средства давления на него — то, что вы называете компроматом».

«Шантаж», — подсказал я.

Жозе хихикнул: «Можно называть это так, а можно — методом “современной дипломатии”. Но вы же понимаете, что этим занимаются не только США. Думаю, до вас доходили слухи, почему генерала Норьегу убрали из Панамы и бросили гнить в американскую тюрьму».

«А как же, поговаривали, что он напичкал скрытыми камерами остров Контадора».

Контадора — это недоброй славы курортное местечко в составе Жемчужных островов, этакое тихое прибежище, в злачных заведениях которого американские бизнесмены вдали от посторонних глаз могли вовсю ублажать политиков, потчуя их любыми порочными развлечениями. В свою бытность экономическим убийцей я несколько раз бывал на этом острове, естественно, пользуясь его возможностями.

«И вы можете назвать кого-то из тех, чьи грешки запечатлели тамошние камеры?»

«Ходили слухи, что есть снимки, на которых Буш-младший употребляет кокаин и занимается извращенным сексом. И это в те времена, когда его отец занимал президентский пост».

В Латинской Америке кое-кто предполагал, что Норьега при помощи компрометирующих фотографий Буша-младшего и его дружков пытался заставить Буша-старшего принять сторону панамского руководства по ряду ключевых вопросов. Но просчитался — последовало военное вторжение в Панаму, и Норьегу поспешили упрятать за решетку в Майами.

Военные, кстати, позаботились разбомбить здание, где Норьега хранил обширный компромат. Никого не смутило, что в качестве «побочного эффекта» в тот декабрьский день 1989 года в Панаме, столице страны, две тысячи ни в чем не повинных мирных граждан буквально сгорели заживо. Многие до сих пор утверждают, что это единственное логическое объяснение той жестокости, которая сопровождала вторжение вооруженных до зубов американских военных на территорию страны, где даже не было вооруженных сил, — какая уж там угроза Соединенным Штатам!