Ярость возмездия - Александр Тамоников

Только сейчас он вспомнил, что встречавший его в роще мужик был в «гражданке», как и тот, что стоит за перегородившей дорогу машиной. И впереди «Опель» далеко не полицейский. Кто же устроил за ним охоту? Частная контора, к которой все же обратился Гронский? Но каким образом спецы этой конторы вышли на усадьбу? В своих возможностях они более ограниченны, чем полиция. Непонятно. Но гадать бессмысленно, особенно сейчас. Сейчас надо прорываться. Вопрос, как? Это он определит немного позже, когда прояснится обстановка на месте. Шерхан сбросил скорость, положил пистолет на пассажирское сиденье. Прикинул, сколько раз стрелял. Дважды в мужика, один раз в Данаева, вроде все, значит, в обойме осталось пять патронов. Но есть еще запасная.

«Хонда» приближалась к «Опелю».

Предупрежденный о том, что противник вооружен, Лесников присел, наблюдая за «Хондой» из-за бампера.

Караханов остановил машину, не доезжая до препятствия тридцати метров. По опыту знал, что на таком расстоянии дуэль на пистолетах Макарова практически бесполезна. Он выпрыгнул из машины в кювет. Лесников, следивший за его действиями, улыбнулся – ну, давай, сучонок, работай, это тебе спешить надо, мне спешить некуда. Лейтенант понимал, что противник вынужден будет действовать. И действовать активно. Значит, хочет не хочет, а откроется. Шерхан поднялся непосредственно к склону кювета. Потеряв его из вида, Лесников сместился к кювету и залег у правого переднего колеса. Оттуда он мог отразить нападение и со стороны дороги, и от кювета, а так же подстрелить бандита, если тот решит рвануть пешком по полю. Что-что, а стрелял Лесников превосходно из всех видов оружия. В том числе и из Макарова.

Шерхан прополз метров десять и уткнулся в насыпь овальной формы. Когда-то кто-то высыпал здесь кучу песка. Зачем, почему, оставалось только догадываться, но на это не было времени. Впрочем, сближаться дальше опасно. Судя по всему, у «Опеля» один человек, было бы двое или трое, уже обошли бы. Возможно, в другой ситуации Шерхан придумал бы что-нибудь похитрее, но сейчас его подгоняло время. Он терял драгоценные, в прямом смысле слова, минуты, поэтому решился на прямую атаку. Собравшись и проверив пистолет еще раз, Караханов рывком выпрыгнул на дорогу и сразу же дважды выстрелил по багажнику и по капоту. И только тогда он увидел силуэт Лесникова. Перевел ствол, выстрелил третий раз, но Рома успел перекатиться в кювет.

– Черт! – выругался Шерхан. – Надо перезарядить ствол, в патроннике всего два патрона.

Он начал перекатываться обратно, как из противоположного кювета на мгновение поднялся Лесников, произвел выстрел и тут же скрылся в кювете. Десантник в отличие от боевика не промахнулся, и пуля его «ПМ» вонзилась Шерхану в бедро. Спустившись вниз, Караханов в очередной раз выругался – один выстрел, и в цель, хорошо, что в кость не попал. Пуля прошла навылет, но порвала мышцы. Подняться Шерхан мог, но быстро перемещаться уже нет. Кроме того, из выходного отверстия обильно шла кровь. У Караханова не было с собой жгута, а снимать брючный ремень некогда. Надо сначала убрать противника. Караханов недооценил Романа. Зная, что подстрелил бандита, Лесников не стал ждать, пока тот придет в себя, и укрылся всего на несколько секунд, необходимых бандиту, чтобы отползти в кювет. Посчитав до трех, он снова выскочил на дорогу и бросился к месту, где был отчетливо виден след от лежавшего и сползшего вниз тела. Караханов в это время достал вторую обойму. Но вставить ее не успел. В двух метрах от него упал мужчина в штатском и тут же выстрелил, перебив кость правой руки и выбив пистолет. Еще одно движение неизвестного, и ствол пистолета уперся в лоб Шерхану:

– Не дергайся, сука, а то разнесу башку! Медленно лег на живот.

– Не могу, не дает раненая нога, – проговорил Караханов, кривясь от боли, теперь еще и в руке.

– Не можешь? Так я помогу!

Схватив бандита за шиворот, Роман рванул его на себя. Раздался вопль, и Шерхан оказался на животе. Не обращая внимания на его крики, Лесников свел руки Караханова назад. Ни наручников, ни веревки у него не было, поэтому он просто предупредил:

– Оставаться в этом положении.

Шерхан при желании не мог двинуть правой рукой, левую же, несмотря на предупреждение, поднес к голове.

– Черт с тобой! Пусть будет так. Мне с тобой, козлом, недолго возиться. – Не сводя с главаря банды глаз, Лесников включил радиостанцию: – Кадет! Лесник!

– Да, Рома?

– Ну, взял я вашего Шерхана. Правда, шкуру и кость ему немного повредил, но пока еще живой.

– Я рядом, вижу твой «Опель».

Лесников взглянул на дорогу и увидел шедший на большой скорости «Форд» Каштанова. Выключив станцию, перевел взгляд на бандита:

– Твой старый друг на рандеву едет, басмач.

– Кто? – тихо выдавил из себя Караханов.

– Сейчас увидишь. Но не думаю, что обрадуешься.

– Скажи, кто?

– Пошел бы ты!

– Мало я вас резал, свиньи неверные! – прошипел Шерхан и тут же получил болезненный удар ботинком по ребрам.

– Еще раз вякнешь подобное, на инвалидную коляску посажу.

– Сволочь!

– Нет, ты, видно, плохо понимаешь.

Подъехал «Форд». Из него вышел Одинцов, прошел к кювету, увидел лежащего Караханова.

– Получайте, Павел Алексеевич, своего Шерхана.

– Он живой?

– Живой! – усмехнулся десантник. – И не просто живой, еще и кусаться пытается. Бешеный пес – он и есть бешеный пес. Вот только силенок не рассчитал, думал, тут лох его ждет.

– Переверни его, – приказал Одинцов.

– Эй, олень мохноногий, слышал, что сказано? – нагнулся к Караханову Лесников. – Лег на спину!

Шерхан повернулся, корчась от боли, и вдруг увидел Одинцова:

– Ты?!

– Я, – ответил Павел, – узнал?

– Вот оно, значит, как? Шайтан, ведь хотел же тебя убить, да пожалел.

– Ты? Пожалел? Вспомни, сука, сколько раз я просил тебя о смерти? Но нет, ты не давал ни жить, ни умереть, ты наслаждался моими мучениями, унижал, зная, что ответить не могу. Пожалел он.

– Откуда ты взялся, Одинцов? – Караханов не мог понять, как бывший пленник стал охотником на него.

– Оттуда, – указал пальцем в небо Павел. – Спустился, чтобы удавить такую гниду, как ты.

– Ну, и чего ждешь? У тебя ствол, стреляй!

– Стрелять? Хорошая мысль. – Одинцов поднял ствол.

– Павел Алексеевич, не надо! – воскликнул Лесников. – Каштанов просил живым его взять.

– Для того и взять, чтобы я мог с ним рассчитаться. Не мешай, Рома!

Одинцов дважды выстрелил. В здоровые ногу и руку.

Шерхан взревел, и вой его был слышен далеко.

– Ну как, ублюдок? Теперь ты чувствуешь, что испытывали те, кого ты резал ради забавы, медленно убивал? Помнишь молоденького сержанта, в которого ты всаживал пулю за пулей, когда в твое логово съехались гости, такие же уроды, как ты? Как вы смеялись, когда парнишка кричал от боли? Ты не дал ему быстро умереть. Час промучил, а потом вы сбросили кости, кому добить пацана. А он был обычным водителем, срочником, никому не сделал ничего плохого. А вы его…

– Я все помню! И всех. Резал вас как свиней. Знаешь, Одинцов, сколько я таких мальчиков невинных убил? Восемнадцать. Ты должен был стать девятнадцатым пленным, казненным публично. Но тебе повезло.

– Мне повезло, а вот тебе нет.

Одинцов поднял пистолет, направив ствол в живот главаря банды, но не успел нажать на курок, так как сигналом вызова сработала радиостанция.

– Кадет, – ответил он.

– Паша! Карасев! Как обстановка, где Шерхан?

– Обстановка, товарищ полковник, нормальная, а Шерхан корчится передо мной, чует, когда я всажу ему пулю в ливер.

– Отставить, майор! Спецназ взял Кокиа, тот интересные вещи рассказал. Похищение детей всего лишь начало главной работы, что должна была сделать банда Шерхана. Кокиа дает показания, но он знает не все. Все знает только Шерхан. Он нужен нам живым. Слышишь, Павел? Живым! Я направляю по дороге ребят из группы Власова.

– Не надо, чего их гонять туда-сюда. Привезу я вам Шерхана.

– Это точно? Слово?

– Слово!

– Хорошо. Жду. Тут, кстати, Гронский с супругой подъехали.

– А Леня как?

– Уже в порядке.

– Ладно, скоро будем. – Одинцов отключил станцию, вставил ее в чехол, убрал пистолет и нагнулся над Карахановым: – Ты, паскуда, будешь жить. Я мучился у тебя в зиндане год, ты же будешь биться о стены от бессилия и отчаяния в камере до конца дней своих. Смерть была бы слишком гуманным для тебя приговором. А вот пожизненное заключение – самое то.

– Ненавижу! – прошипел Караханов.

– Взаимно, – ответил Одинцов и кивнул Лесникову: – Принеси, пожалуйста, боевую аптечку из «Форда».

Лесников выполнил просьбу Павла.

– А теперь, Рома, сбрось «Хонду» в кювет, менты потом заберут ее, и разверни «Опель» в направлении Тураново. Повезем этого битого пса к Карасеву.