Право на выбор (СИ) - Рут Джулия

— Мар? — подаю голос практически сразу, как тур укладывается, подтягивает меня к себе и начинает легонько поглаживать по спине.

— Да?..

— Хотела спросить… эм… эти твои выделения… они как-то на меня действуют… это странно, но…

— Я знал, что ты спросишь, — его руки на моей спине не сбиваются с ритма. — Это действительно задумка природы. Мой вид… мы, как ты успела заметить, довольно крупные… и после того, как собственных женщин на Тавросе не осталось, выживали лишь те, кто мог обеспечить комфорт партнерше во время близости… а партнерши были самые разные, вот и выработался такой… универсальный вариант.

— Это… это же не наркотик? Зависимости он не вызовет?

— Нет, не волнуйся. Это скорее что-то по типу афродизиака с обезболивающим… трудно объяснить, я не доктор…

— И он на всех действует одинаково?

— Практически, с учетом биологических особенностей.

— То есть… гипотетически… если другая женская особь…

— Если такое вдруг случится, то да, она тоже будет испытывать возбуждение.

Струится в груди ядовитый холодок — я не хочу думать, не хочу, но уже думаю… а что если… другая женщина…

Мар перестает гладить — и вместо этого тянет, практически укладывая себе на грудь. Голос его звучит тихо и очень серьезно.

— Ты моя Шер-аланах. Другой женщины у меня не будет и быть не может.

— А…

— До тебя были. Ты не первая. Но ты последняя.

Он говорит это так спокойно, так размеренно и ровно, словно живет с этими мыслями уже очень долго… Словно давным-давно принял, что незнакомка с далекой планеты — его единственная женщина на остаток жизни… а ведь она могла быть какой угодно… я конечно то еще чудище лесное, но характер у меня относительно сносный… а ведь могла быть… Ладно. Черт с ним.

Я обнимаю тура — рук не хватает, ноги бы подключить, да не шевелятся, желейные… я прижимаюсь к его груди, залезть бы под кожу, но кажется… кажется, в этом нет нужды.

Кажется, я и так уже там.

…Это была не первая наша близость — но она явно что-то изменила. Что-то не очень явное для меня, но очевидное для всех остальных. Раш на утро не проронил ни слова, но чернота, обвившая его шею, была громче любых слов. Грида улыбнулась и предложила мне по-особенному заплести волосы — “как взрослой”. Я хотела сначала отказаться, а потом подумала — и так ведь всем все становится ясно каким-то неведомым образом — и позволила уйримке заплести от виска вниз тонкую косичку с нитью красного цвета.

— Одна коса — один муж.

— У меня ведь два… как бы…

— Второй еще не муж. Потом заплетем и вторую.

— Не уверена, что будет такое потом.

Грида улыбается в отражении. В ее косе лента синего цвета — уйримка уже вышла из детородного возраста.

— У нас говорят, что сердце подобно океану. Только утонув, познаешь всю его глубину.

— Хорошо у вас говорят.

Женщина снова улыбается.

— Хар’мунра. Так называется эта прическа. Запомнила?

— Хар’мунра. Запомнила.

— Отлично. А теперь давай разберем ее написание…

4-4

— Шин’камрин… шин’камрун… шин’камран…

— Шин’камраан. Последний слог долгий.

Я вздрагиваю.

— А… Спасибо.

Раш’ар молча кивает и возвращает взгляд к своему планшету. Когда он вообще вернулся?.. Я нарезала овощи к ужину и параллельно повторяла глагольные формы, так что в принципе неудивительно, что не расслышала хлопок входной двери…

Мара еще нет, и эхо прежней неловкости и напряжения отнимает проворность рук. Раш ведет себя смирно, практически беззвучно… он просто есть рядом, как тень прежнего своего присутствия, громкого и раздражающего… как оказалось, я даже немного привыкла к этому раздражению, а иначе с чего бы мне так пусто и так… стыдно?..

Это не моя вина. Это не моя вина, что он ощутил во мне Шер-аланах, не моя вина, что его вены чернеют каждый раз, когда он меня видит, это не моя вина…

Пиликает дверь; на этот раз я не упускаю звук, поспешно иду на него встречать Мара, и по лицу его сразу понимаю: что-то случилось, что-то нехорошее — потому что оно совсем ничего не выражает.

— Мар?..

Он тяжело вздыхает, колет глаза усталая улыбка.

— Не волнуйся. Сейчас расскажу.

— ..Ладно.

Раш беззвучной тенью поднимается и следует за мной на кухонный остров, помогает накрывать на стол… делая избегание близости явным, но не нарочитым, он все время где-то рядом. За столом он почти всегда молчит, но никогда не уходит первым, всегда встает после Мара… Что же он все-таки ему сказал… какое такое чудо так вправило ему мозги, что теперь иногда кажется — лучше бы немного выправило обратно…

Ужин проходит в тишине — я глотаю почти не жуя от беспокойства и выжидательно смотрю на тура; тот наконец поднимает глаза, почему-то долго и очень внимательно смотрит на Раша… а потом говорит:

— По делу о нападении на корабль миртош будет слушание. Через три дня. Меня вызывают в качестве свидетеля для дачи показаний.

Ох.

— Это… надолго?

Снова внимательный взгляд на Раш'ара — тот не отвечает на него, смотрит прямо перед собой, беззвучный и как будто безжизненный… но я хорошо научилась отличать маски от лиц.

— На неделю минимум… пока доберусь до Миртоса, пока слушание, пока обратно… если за одно заседание не решится дело — а оно, скорее всего, не решится — придется остаться подольше.

— А я могу… полететь с тобой?

Опять переглядки… на этот раз уже обоюдные…

— Это не запрещено… но тогда и Раш должен лететь, а у него… сложности с вылетом.

— Почему это?

Молчание — красноречивее любых слов.

— Раш?

— Полгода назад я… — говорит тур неохотно, — проштрафился. Теперь у меня запрет на вылет с планеты на полтора года.

— Проштрафился?

— ... Полез в драку со старшими по званию.

— По поводу?

— Да так…

Настаивать дальше мне кажется неправильным. Подрался и подрался. Как будто я что-то новое узнала о нем…

Я поднимаю на Мара взгляд — и тону в его тоскливом беспокойстве. Взять меня с собой он не может, оставлять тут с Рашем… да мне самой не по себе оставаться с этим туром так надолго одной… а вдруг он опять…

— Хочешь, клятву принесу? — произносит Раш чуть раздраженно, и вместо ответного раздражения я отчего-то чувствую почти облегчение: надо же, ожил.

Мар выдерживает молчание, а потом бросает негромкое, но тяжелое:

— Не надо.

— Когда тебе лететь? — спешно спрашиваю я, предотвращая не начинающуюся даже ссору.

— Завтра утром рейс.

— Уже завтра…

Горечь по языку течет в горло, и желудок сжимается тоскливым холодом. Завтра… и как минимум неделя… когда у нас только-только что-то стало ладиться… Ладно. Это всего лишь одна неделя, разлученные обнимаются крепче…

Увлекая и отвлекая себя мыслями, я все равно ношу камень в груди — не вынуть, не выбросить этот камень, выросший из сердца, охоложённого скорой разлукой. Я почти не сплю ночью, Мар не спит тоже, мы лежим в темноте и переговариваемся мягкими медленными движениями, легкими касаниями… целуя воздух в миллиметре от тела, мы касаемся глубже поверхности кожи, касаемся куда дальше и куда интимнее, чем раньше. Мы словно проваливаемся в подобие транса, в котором руки движутся в ритме синхронного дыхания, мой выдох — его вдох. Мы лежим обнимаясь, пока горизонт не проступает из темноты ночного молчания алой полосой безудержного утра.

— Я буду на связи круглые сутки, если что — пиши или звони.

— Ладно.

— Если что-то экстренное — дор Шаррах поможет, я с ним договорился.

— Хорошо…

— Насчета Раша не переживай, он тебя не обидит.

— Не буду.

— Все будет хорошо. Я вернусь через неделю, максимум — дней десять. Мои показания далеко не самые основные.

— ...почему нам с тобой можно разлучаться… а с ним — нет?

Мар вздыхает тяжело и как будто устало.

— Потому что я еще выдержу такую разлуку… а он уже вряд ли.