Поколение свиней - Хантер Томпсон

Джек не возражал. По нашему контракту мы должны были встретиться еще раз, здесь в баре, в последний день сезона, и один из нас должен был уйти отсюда с деньгами и машиной — в зависимости от спортивных достижений Хершеля Уокера в этом сезоне.

— Даже и не надейся, — сказал я. — Он не сделает и 500 ярдов. Ему сломают ноги. К Хэллоуину он будет калекой.

Джек вертел в руках и разглядывал кожаный брелок с ключом от машины.

— Правильно, — проворчал он. — Ты федеральный агент, так?

— Чепуха, — сказал я. — Я занимаюсь совершенно другим бизнесом, как и ты.

— Что это за бизнес? — спросил Эдди.

— Очень подходящий к ситуации, — сказал я. — Я профессиональный азартный игрок, и в декабре мы еще встретимся.

Я поднялся и на всякий случай немного выдвинул острие вилки.

— Уже поздно, — сказал я Джеку. — Я собираюсь в Билтмор. Подбросить тебя?

— Пожалуй, нет, — ответил он. — У меня есть дела в другом месте. — Он приятно улыбнулся и поднялся. — Вот дьявольщина! — сказал он. — Я, правда, хотел бы, чтобы ты познакомился с моей женой. Она обожает азартные игры.

Он проводил меня до эскалатора. По дороге он сказал, что все страховки и документы на машину я найду в бардачке.

— Не волнуйся, — заверил он меня. — Мы будем в контакте.

Я ему верил. Они тут, в этом городе, убили Дона Боллеса, а от Феникса до границы штата Колорадо — путь неблизкий. Интересно, чем все это кончится? Мне надо просто спокойно делать свое дело и ничего не бояться.

Машина стояла точно там, где она должна была стоять по их словам, — большой золотистый «шестисотый» с тонированными стеклами. Ключ подошел, и через пару минут я въезжал на стоянку в Билтморе.

На следующее утро я отправился в Уикенберг, где обменял «мерс» на новый джип. Потом на полной скорости я полетел на Север. Мне казалось, что, учитывая безумные обстоятельства, я поступаю правильно. К закату я пересек границу штата. Никто меня не преследовал, и мое настроение улучшалось с каждой милей. На Америку спустилась субботняя ночь, а я — ее родной сын.

Впадает в сонный океан

Газеты пишут о росте злоупотребления алкоголем на Северном побережье Аляски.

Когда это кончится? Сначала крэк на Уолл-Стрит — а теперь целые деревни эскимосов отвернулись от окружающего мира и впали в пьяную спячку. Неделями они беспрерывно пьют.

Никто не знает, как с этим справиться. Цена на нефть сильно упала, и у эскимосов больше нет денег. Теперь они налегают на спиртное. Пять-шесть человек загружают грузовик дешевым виски, отправляются в какую-нибудь хижину на льдине и начинают безнадежно, дико квасить.

Это новое явление на Клондайке, или, по крайней мере, раньше на него не обращали внимания. Раньше Нэнси Рейган не занималась пьяницами, а теперь ей уже не до того — просто не осталось времени. Война с алкоголем закончилась пятьдесят пять лет назад, когда отменили закон Волстеда. Сейчас виски разрешено, а эра «сухого закона» оценивается большинством историков как вредный и неудачный эксперимент.

Сегодня приоритеты изменились: идет война с наркотиками, и по мере того, как эра Рейгана клонится к закату, эта война все больше напоминает крестовый поход.

В воскресенье президент и его жена приняли участие в беспрецедентном телемосте из Белого дома на тему «избавления нации от наркотиков». Было сделано великое заявление — так его, по крайней мере, оценил представитель президента Ларри Спикс — самое значительное с тех пор, как Джон Кеннеди произнес свою грозную речь во время Карибского кризиса.

Что ж, может быть, и так. Нам остается только ждать и наблюдать. Опиумные притоны в Сингапуре пытаются закрыть вот уже три тысячи лет. Каждое правительство, начиная с династии Хань, клялось сокрушить торговлю опиумом, но до сих пор на этом бизнесе нет даже вмятины. Сегодня цена на опиум приблизительно та же, что была за 900 лет до Рождества Христова.

Рушатся царства, гибнут империи, появляются и исчезают могущественные государства… Но опиумный рынок по-прежнему так же стабилен, как рынок риса или золота. Никто не задается вопросом, почему так происходит. Полмира выращивает эту культуру, и урожая ждет огромное множество людей. Они любят опиум. Они наслаждаются курением, уплывают в счастливый мир грез. Трудно убедить их отказаться от этой привычки.

Как говорят, к опиуму надо приобрести вкус. Лично мне с этим не повезло. Требуется соблюдать слишком много ритуалов, и неизбежно приходится иметь дело с посторонними, которые не обязательно захотят помочь вам, когда дракон начинает петь. Для того чтобы серьезно отдаться опиумании, необходимо иметь много денег и кучу свободного времени. Этот наркотик не повышает работоспособность.

Однако из этого правила есть несколько ярких исключений. Одно из них — поэт Сэмюэль Кольридж. Несколько лет он принимал опиум и погрузился в страшную Трясину — но, утонув в ней, написал «Поэму о Старом Моряке» и «Кубла Хан».

В стране Ксанад благословеннойДворец построил Кубла Хан,Где Альф бежит, потом священный,Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,Впадает в сонный океан[72]

Ну, как, подойдет для первой полосы в газете, Джек? Да… Здравомыслящие люди инстинктивно жмутся к дверям автобуса, освобождая переднее место для наркомана, которому удалось это написать. Рональд Рейган может прожить еще двести лет, и все равно ему не написать таких строк. Есть работа, на которую нельзя наняться по своему желанию.

Если бы Джордж Буш мог найти профессионала, который писал бы для него речи и при этом имел талант Сэма Кольриджа, он нанял бы такого человека немедленно, даже если бы у того были вредные привычки. На скоростных трассах, где мчатся без тормозов, не принято отказываться от помощи любой Божьей твари. Никто и никогда не спросил генерала Макартура, как он сумел родить свою знаменитую речь о том, что «старые солдаты не умирают», — а ведь она стоит в одном ряду с великим бредом Кольриджа, и По, и того чертовски талантливого парня, который написал «Откровение».

Может, все они употребляли опиум. Кто знает? В сущности, это мягкий наркотик — для тех избранных, которые способны правильно им пользоваться; но у большинства людей он неизбежно приводит к конфликту с законом и к проблемам на работе. На Востоке опиум был широко распространен еще до изобретения колеса. И он всегда был помехой для бизнеса и грязным пятном на лике общества.

Ну и что? Лежать и курить — вот все, чего хотели его приверженцы. Они становились тупыми и бесполезными — но не жестокими и опасными… Перл-Харбор бомбила не банда опиумных наркоманов, и не они прятались на «Иводзиме», как спятившие кроты, и не они убили двести тысяч американцев и миллионы людей, близких им по крови.

Нет. То были трезвые люди, толковая команда. Лучшие из японцев. Вы не найдете фотографий адмирала Того, где бы тот валялся на бамбуковой циновке с опиумной трубкой во рту. Он был слишком занят, чтобы заниматься такими глупостями. Были бомбы, которые надо сбросить, и были глотки, которые надо перерезать. И целый мир, который надо завоевать. На опиум просто не оставалось времени.

До сих пор неизвестно, какой тип логики преобладал тогда в коридорах японского министерства обороны. Ясно только, что японцы, как и нацисты, не были любителями наркотиков. Они не были склонны и к прочим дешевым порокам.

Они жаждали нефти и власти. Каждому из них хотелось, чтобы десятки тысяч людей называли его «господин» и повторяли его имя, как молитву, при каждом его появлении на публике.

Все они хотели быть в команде. Похоже на Суперкубок — на прорыв Фриджа вместе с остальными ребятами. Тупо, но эффективно… В то время было трудно спорить с могучей силой, которая сокрушила Испанию, Китай и Францию за время меньшее, чем требуется для выдержки хорошего вина.

А наркоманы всегда были с нами. Они виновны во многих грехах, но почти никогда — в жестоких попытках установить мировое господство. Властолюбцы встают рано утром — а потребитель опиума спит долго. Адмирал Того вставал вместе с солнцем. Гитлер, как настоящий параноик, вообще никогда не спал.

У четы Рейганов — собственный стиль. По их словам, они хорошо спят ночью. Они оба твердо убеждены, что всех наркодилеров надо пороть до смерти. Не все с этим согласны, но поезд вот-вот отправится со станции, и в вагон пытаются втиснуться все — от Типа О’Нила до Сонни Боно и Сирхана Сирхана. Масло вылили в огонь.

Смутные времена в медиабизнесе

На прошлой неделе канал Си-би-эс оказался на грани банкротства, и это тревожило многих людей. За последние годы крупные специалисты по минимизации расходов растащили на части Эй-би-си и Эн-би-си. А теперь легендарный король бизнеса теленовостей — Си-би-эс — испускает дух и, вероятно, скоро пойдет с молотка.