Воздушные разведчики - Владимир Жарко

Ранним утром 6 апреля 1945 года на наблюдательный пункт, оборудованный на высоте Фухсберг, прибыли командующий войсками 3-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза А. М. Василевский, генерал армии И. X. Баграмян, командующие родами войск, начальники служб. В соответствии с планом операции начало артиллерийской подготовки назначалось на 8.00. Но погода не благоприятствовала: густой туман окутал город, его окрестности, оборонительные сооружения. Пристрелянные артиллеристами цели тоже потонули в тумане. Правда, в течение четырех предшествовавших суток артиллеристы непрерывно днем и ночью рушили оборону города, нанося удары по фортам и другим долговременным сооружениям, расположенным по всем трем поясам обороны. Уже в первый день Кенигсберг заполыхал огнем. Но форты оказались живучими. Даже артиллерия большого калибра не могла пробить железобетон. Пришлось применить 1000-килограммовые бомбы.

Однако утром 6 апреля бомбить было нельзя.

– Как же мои пушкари будут вести огонь по невидимым целям? – спросил командующий артиллерией генерал Н. М. Хлебников.

– Бомбить сквозь туман можно. Но куда упадут бомбы? – заметил командующий 3-й воздушной армией генерал Н. Ф. Папивин.

А. М. Василевский приказал перенести начало артиллерийской и авиационной подготовки на 10.00.

Генералы и офицеры то и дело посматривали на часы – время тянулось медленно. Прошло более часа. Ветерок с Балтики начал рассеивать туман, и готические здания города вскоре обнажились. Стали появляться цели кенигсбергского укрепрайона – они были видны как на ладони.

В назначенное время земля задрожала от артиллерийской канонады, взрывов снарядов и мин. В артподготовке были задействованы 7000 орудий. Во второй половине дня в небе появились эскадрильи бомбардировщиков. Они сбрасывали на город-крепость тяжелые ФАБы – фугасные авиабомбы. Рушились здания, полыхали пожары. Штурм крепости продолжался 4 дня и 3 ночи.

Вечером 8 апреля комендант крепости Кенигсберга генерал Лаш принял ультиматум советского командования и приказал войскам прекратить сопротивление. Уцелевшие солдаты и офицеры выходили из укрытий, поднимали вверх лоскутки материи. Белые флаги развевались над развалинами оборонительных сооружений, на балконах полуразрушенных домов. Но отдельные очаги сопротивления оставались еще и на следующий день. В общей сложности более 90 тысяч солдат и офицеров фашистской армии сдались в плен. После падения Кенигсберга в руках гитлеровцев оставались еще Земландский полуостров, военно-морская база Пиллау и коса Фрише-Нерунг. А там, в Германии, во второй половине апреля началась Берлинская наступательная операция. Война приближалась к концу. Однако враг ожесточенно сопротивлялся.

Командование 3-го Белорусского фронта решило провести подготовку к окончательному разгрому восточно-прусской группировки. В этой подготовке участвовали и экипажи 11-го авиаполка. Перед ними стояла задача произвести плановое фотографирование всего Земландского полуострова с высоты 2500 метров. Командир полка решил выполнить эту задачу одновременным вылетом пяти экипажей разведчиков: капитанов Т. А. Саевича, М. М. Глебова, старших лейтенантов С. И. Мосиенко, Н. В. Георгиевского и Я. Н. Орлова. Каждому их них предстояло сфотографировать по два параллельных маршрута с заходом на боевой курс сначала с востока на запад, затем – с запада на восток.

Прикрывать воздушных разведчиков приказали двум полкам истребителей, которые тоже располагались на аэродромах Лабиау. До основного вылета истребители рано утром слетали на блокирование вражеских аэродромов Гросс-Диршкайн и Фишхаузен. Вернувшись, они успокоили разведчиков: дескать, на этих аэродромах не самолеты, а макеты. Глебов с сомнением спросил одного летчика:

– Почему вы так думаете?

– Мы стреляли по ним в течение десяти минут, и ни один не загорелся.

– А с какой высоты стреляли?

– С двух тысяч метров.

Глебов потому так расспрашивал об аэродромах врага, что его первый заход проходил точно над Гросс-Диршкайном. И, услышав ответ, пришел к выводу, что с такой большой высоты прицельный огонь вести невозможно. Стало быть, не исключено, что на аэродроме не макеты, а настоящие самолеты, которые потому и не загорелись, что в них не попадали. Значит, при проходе Гросс-Дирш-кайна необходима предельная бдительность.

Взлетели все 5 экипажей разведчиков, строго выдерживая указанные временные интервалы. Перед этим в небо ушел полк истребителей для того, чтобы очистить воздушное пространство от врага в районе фотографирования оборонительных рубежей противника. Вместе с экипажами Пе-2 поднялся и другой полк истребителей – для непосредственного прикрытия. К каждому самолету-разведчику пристроились по две пары истребителей, остальные шли несколько сзади и выше, составляя группу резерва. Картина получилась внушительная – боевую работу пяти экипажей разведчиков обеспечивали более 70 истребителей. Казалось бы, успех обеспечен. Однако недаром в народе говорят: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги».

«Петляковы» шли каждый по своему маршруту на параллельных курсах. Прошли линию фронта. Включили аэрофотоаппараты. Пока в небе и на земле все было спокойно. Видимость – отличная. На горизонте появилась береговая черта. Глебов увидел впереди, строго по курсу, вражеский аэродром Гросс-Диршкайн. Подойдя ближе, он обратил внимание на длинные струи пыли и понял: самолеты взлетают парами. Глебов не удержался и тут же поддел истребителей прикрытия:

– Внимание, «макеты» поднимаются в воздух!

Те поняли суть своей оплошности, и ведущий ответил:

– Видим, работайте спокойно. Прикроем!

Спокойной работы не получилось. Когда экипаж Глебова проходил над аэродромом Гросс-Диршкайн, в воздухе уже разгорался воздушный бой и «петляков» остался без прикрытия – истребители вынуждены были отбивать атаки гитлеровцев. При подходе к береговой черте старшина Василий Погорелов доложил:

– Нас догоняют истребители, но не пойму, чьи. Глебов решил не испытывать судьбу, дал полный газ и пошел в сторону моря. Сделал он правильно: вскоре выяснилось, что за ним гналась пара «фоккеров». Зная, что истребители боятся далеко уходить от берега из-за малого запаса бензина, Глебов на максимальной скорости ушел в сторону моря еще дальше. «Фоккеры» повернули назад. Развернул «пешку» на 180 градусов и Глебов – ведь предстояло сфотографировать еще один, самый северный маршрут. Он пошел немного с курсом 90 градусов, снова увидел всю карусель воздушного боя, в котором участвовали более 100 истребителей. Отдельные из них круто снижались, оставляя за собой борозды черного дыма. В воздухе покачивались парашюты. Шла смертельная схватка.

165У береговой черты Глебов вывел машину на боевой курс. Шаповалов включил фотоаппараты. И тут командир экипажа увидел, что справа в ого сторону направлялись две пары истребителей. Он развернул Пе-2 влево и на максимальной скорости снова стал уходить в сторону моря. Когда истребители отстали, повторил заход, и задание было выполнено.

И все-таки в целом задачу разведчики решили не полностью: не вернулся из полета экипаж старшего лейтенанта Николая Георгиевского. К вечеру стало известно, что его штурман и стрелок-радист погибли. Сам же Георгиевский выбросился из горящего Пе-2 и приземлился на парашюте на нейтральной полосе. Фашисты открыли по нему ружейно-пулеметный огонь, били даже из минометов. Используя складки местности, летчик добрался по-пластунски до траншеи наших войск, вернулся в полк и снова сел за штурвал «пешки».

Разбор полета был строгим. Особенно досталось истребителям, которые формально выполнили штурмовку вражеских аэродромов в предварительном вылете. К тому же фактически оставили воздушных разведчиков без прикрытия и кинулись в бой.

На следующий день задачу пришлось довыполнять.

Войска 3-го Белорусского фронта перешли в наступление.

Утром 25 апреля командир полка приказал экипажу капитана Глебова произвести разведку с плановым фотографированием с высоты 2500 метров обороны города и порта Пиллау, аэродрома Нойтиф и косы Фрише-Нерунг. Противодействия истребителей врага не ожидалось: к тому времени в распоряжении фашистов поблизости оставался лишь один аэродром – Нойтиф, располагавшийся в самом конце косы Фрише-Нерунг, напротив порта Пиллау. Там у них находилась авиация военно-морского флота, по, по данным разведки, она улетела на днях в Швецию.

Исходя из сложившейся обстановки, экипаж Глебова от истребителей прикрытия отказался, так как они часто преждевременно демаскировали разведчика, лишали его возможности скрытно подойти к цели. А без скрытного выхода на такой объект, как Пиллау, нечего было и думать об успешном выполнении задачи: порт плотно прикрыт зенитными средствами.

Экипаж вылетел на разведку. Было безоблачно, но дымка заметно снижала видимость. «Петляков» шел с набором высоты. Слева по курсу лежал в развалинах поверженный Кенигсберг. Он все еще дымился. На высоте 4500 метров Глебов перевел самолет в режим горизонтального полета. Слева просматривался залив, впереди – побережье Балтийского моря. В воздухе – полное спокойствие, не видно ни одного самолета.