Любовь небесного цвета - Игорь Кон

Сходная, хотя и менее жесткая система, бытовала и в женских лагерях, где грубые, мужеподобные и носящие мужские имена «коблы» помыкали зависящими от них «ковырялками». Если мужчинам-уголовникам удавалось прорваться в женский лагерь, высшей доблестью считалось изнасиловать «кобла», который после этого был обязан покончить самоубийством.

Администрация тюрьмы или лагеря, даже при желании, практически бессильна изменить эти отношения, предпочитая использовать их в собственных целях. Угроза «опидарасить» часто использовалась следователями и охраной лагерей, чтобы получить от жертвы нужные показания или завербовать ее.

Из криминальной субкультуры, которая пронизала собой все стороны жизни советского общества, соответствующие нравы распространились и в армии. «Неуставные отношения», дедовщина, тираническая власть старослужащих над новобранцами часто включают явные или скрытые элементы сексуального насилия.

По словам журналиста Ю. Митюнова, опросившего более 1000 военнослужащих, техника изнасилования повсюду одна и та же: как правило, после отбоя двое-трое старослужащих отводят намеченную жертву в сушилку, каптерку или другое уединенное место (раньше популярны были ленинские комнаты) и, подкрепляя свою просьбу кулаками, предлагают «обслужить дедушку». В обмен на уступчивость «солобону» предлагается «хорошая жизнь» освобождение от нарядов и покровительство. Выполняются обещания крайне редко, и легковерный, о сексуальной роли которого становится скоро известно всей роте, весь срок службы несет двойные тяготы и навсегда остается «сынком», прислуживая даже ребятам своего призыва.

Статья 121 дамокловым мечом нависала и над теми, кто не сидел в тюрьмах. Милиция и КГБ вели списки всех действительных и подозреваемых гомосексуалов, используя эту информацию в целях шантажа. Эти списки, разумеется, существуют и поныне.

Поскольку однополая любовь в любой форме была вне закона, до конца 1991 г. «голубым» и лесбиянкам было негде открыто встречаться с себе подобными. В больших городах существовали известные места, так называемые «плешки», где собирался соответствующий контингент, однако страх разоблачения и шантажа лишает такие контакты человеческого тепла и интимности. Экстенсивный безличный секс резко увеличивал риск заражения венерическими заболеваниями. Опасаясь разоблачения, люди избегали обращаться к врачам или делали это слишком поздно. Еще труднее было выявить источник их заражения. Ни о какой правовой защите гомосексуалов не могло быть и речи. Организованные группы хулиганов, иногда при негласной поддержке милиции, провоцируют, шантажируют, грабят, избивают и даже убивают «голубых», лицемерно изображая себя защитниками общественной нравственности и называя действия «ремонтом». Поскольку геи боялись сообщать о таких случаях в милицию, большая часть преступлений оставалась безнаказанной, а потом работники милиции их же обвиняли в том, что они являются рассадниками преступности. Убийства с целью ограбления сплошь и рядом изображались следствием якобы свойственной гомосексуалам особой патологической ревности и т.д.

Статью 121 нередко использовали также для расправы с инакомыслящими, набавления лагерных сроков и т.д. Часто из этих дел явственно торчали ослиные уши КГБ. Так было, например, в начале 1980-х годов с известным ленинградским археологом Львом Клейном, процесс которого с начала и до конца дирижировался местным КГБ, с грубым нарушением всех процессуальных норм.

Применение закона было избирательным. Известные деятели культуры, если они не вступали с конфликт с властями, пользовались своего рода иммунитетом, на их «наклонности» смотрели сквозь пальцы, но стоило не угодить влиятельному начальству, как закон тут же пускался в дело. Так сломали жизнь великого армянского кинорежиссера Сергея Параджанова. Во второй половине 1980-х годов подвергли позорному суду, уволили с работы и лишили почетных званий главного режиссера Ленинградского Театра Юного Зрителя Народного артиста РСФСР Зиновия Корогодского и т.д.

Судебные репрессии усугублялись мрачным заговором молчания, который распространялся даже на такие академические сюжеты, как фаллические культы или античная педерастия. В сборнике русских переводов Марциала было выпущено 88 стихотворений, при переводах арабской поэзии любовные стихи, обращенные к мальчикам, переадресовывались девушкам и т.п.

«Неназываемость» еще больше усиливала психологическую трагедию советских «голубых», которые не могли даже понять, кто они такие. Не помогала им и медицина. Когда в 1970-х г.г. стали выходить первые книги по сексопатологии, гомосексуализм трактовался в них как опасное «половое извращение». Даже наиболее либеральные и просвещенные советские сексопатологи и психиатры, поддерживавшие декриминализацию гомосексуализма, за редкими исключениями, по сей день считают его болезнью и воспроизводят в своих трудах многочисленные нелепости и отрицательные стереотипы, существующие в массовом сознании. Такая же картина существует в педагогике.

Эпидемия СПИДа еще больше ухудшила положение. В 1986 г. заместитель Министра здравоохранения и Главный санитарный врач СССР академик медицины Николай Бургасов публично заявил: «У нас в стране отсутствуют условия для массового распространения заболевания: гомосексуализм как тяжкое половое извращение преследуется законом (статья УК РСФСР 121), проводится постоянная работа по разъяснению вреда наркотиков». Когда СПИД уже появился в СССР, руководители государственной эпидемиологической программы в своих публичных выступлениях опять-таки винили во всем гомосексуалов, представляя их носителями не только вируса приобретенного иммунодефицита, но и всякого прочего зла. Эта линия продолжается и поныне.

Свобода — для чего?

А надо вам заметить, что гомосексуализм в нашей стране изжит хоть и окончательно, но не целиком. Вернее, целиком, но не полностью. А вернее даже так: целиком и полностью, но не окончательно. У публики ведь что сейчас на уме? Один только гомосексуализм.

Начиная с 1987 г., вопрос о том, что такое гомосексуализм и как относиться к «голубым», — считать ли их больными, преступниками или жертвами судьбы, — стал широко обсуждаться на страницах массовой, особенно молодежной, печати, по радио и на телевидении. Из журналистских очерков и опубликованных писем гомосексуалов, лесбиянок и их родителей рядовые советские люди впервые стали узнавать об искалеченных судьбах, милицейском произволе, судебных репрессиях, сексуальном насилии в тюрьмах, лагерях, в армии и о трагическом, неизбывном одиночестве людей, обреченных жить в постоянном страхе и не могущих встретить себе подобных. Каждая такая публикация вызывала целый поток противоречивых откликов.

Проблема декриминализации гомосексуализма в юридических кругах обсуждалась давно. О нелогичности статьи 121 Уголовного кодекса РСФСР говорилось уже в учебнике уголовного права М. Шаргородского и П. Осипова (1973). Ведущий специалист в области половых преступлений профессор А. Н. Игнатов поднимал этот вопрос перед руководством Министерства Внутренних дел СССР в 1979 г. Сам я безуспешно пытался опубликовать статью на эту тему в журнале «Советское государство и право» в 1982 г. В пользу отмены статьи 121 приводился целый ряд доводов: несоответствие советского законодательства нормам и принципам международного права; его противоречие общим представлениям современной науки; соображения гуманитарного порядка, то, что люди не свободны в выборе сексуальной ориентации; отсутствие внутренней логики в самой правовой системе, карающей только мужской гомосексуализм; социальный ущерб в результате отчуждения гомосексуалов от общества и заталкивания их в грязное подполье; санитарно-гигиенические соображения, в частности, трудности борьбы с венерическими заболеваниями; неизбежность злоупотреблений со стороны правоохранительных органов.

Однако процесс декриминализации гомосексуальности затянулся до мая 1993 г. Сделано это было главным образом под давлением международного общественного мнения, чтобы обеспечить вступление России в Совет Европы, причем сделано втихую, без широкого оповещения и разъяснения в средствах массовой информации.

Окончательно это закреплено в новом Уголовном кодексе РФ, вступившем в силу с 1 января 1997 г. Хотя вообще отказаться от упоминания мужеложства, как предлагали некоторые специалисты, законодатели не решились, теперь наказываются только насильственные действия или совершенные в отношении несовершеннолетних. Статья 132 «Насильственные действия сексуального характера» предусматривает, что «мужеложство, лесбиянство или иные действия сексуального характера с применением насилия или угрозы его применения к потерпевшему (потерпевшей) или к другим лицам либо с использованием беспомощного положения потерпевшего (потерпевшей), наказываются лишением свободы на срок от трех до шести лет». Фигурировавшее в разных вариантах законопроекта «удовлетворение половой потребности в извращенных формах» исчезло. Статья 133 «Понуждение к действиям сексуального характера» карает «понуждение лица к половому сношению, мужеложству, лесбиянству или совершению иных действий сексуального характера путем шантажа, угрозы уничтожения, повреждения или изъятия имущества либо с использованием материальной или иной зависимости потерпевшего».