Змея за пазухой - Виталий Гладкий

— Было бы сказано… — Никита скептически хмыкнул. — Рудник ведь так и остался подвешенным, и тебе еще придется ломать копья с Шервинским, чтобы получить лицензию на добычу серебра. Так не проще ли поступить с ним так, как он поступил с Олегом? Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы.

— Ты это серьезно? — Взгляд Полины потемнел, ее карие с желтоватыми искорками глаза вдруг превратились в черные бездонные озера.

— Я всего лишь высказал предположение, — пожал плечами Никита. — В вашем тесном мирке богатых и упакованных по высшему разряду убрать конкурента, отправив его ногами вперед, обычное, даже обыденное дело. Так что я не сказал ничего крамольного.

— Может, ты за это возьмешься? — Полина смотрела на Никиту тяжелым, немигающим взглядом.

— Чего не сделаешь ради старой подружки… — Никита нахально ухмыльнулся. — Почему бы и нет? Естественно, не бесплатно. Шервинский дорого стоит.

— Ты изменился… сильно изменился. Я не ожидала…

— Твоя правда — я изменился. И конечно же не в лучшую сторону. Прежний Нико, считай, умер. Но я пошутил — каюсь, довольно неудачно. Пардон. Валить Шервинского я не буду, даже если ты очень сильно попросишь, хотя еще один миллион американских тугриков мне бы не помешал. Плюнь на этот рудник. Вам с дочерью вполне хватит того, что оставил Олег. И потом, твое предположение насчет Шервинского шито белыми нитками. Вот если бы он имел какие-то виды на тебя…

Никита решил рискнуть. Полина упорно не хотела раскрывать свои карты. Почему она скрывает, что ее отношения с Шервинским совсем не враждебные?

— Он не может иметь на меня виды.

— Почему? Богатая вдова, мало того, вполне привлекательная женщина… Ты только свистни, лучшие женихи прибегут — хоть за всех сразу замуж выходи.

— Твои слова не очень похожи на комплимент, — сухо ответила Полина. — Дело в том, что… как бы тебе это сказать… у Шервинского несколько нестандартная сексуальная ориентация.

— Да ну?! — искренне удивился Никита.

— Учти, я ничего такого тебе не говорила! И не болтай об этом на всех углах! Шервинский скрывает, что он не такой, как все мужики. Но шила в мешке не утаишь, тем более в том узком мирке, в котором все мы вращаемся. Тем не менее никто на эту тему не распространяется.

— Почему? Какие проблемы? По-моему, сейчас всякие голубые и розовые вполне комфортно себя чувствуют. Даже парады устраивают.

— Только не Шервинский! Мне кажется, он ненавидит себя за свой порок. Ведь некоторые из власть имущих, конечно, пожимают ему руку, но брезгливости скрыть не могут. Это как клеймо вора на лбу. Мы еще не доросли до европейской толерантности по этому поводу.

— Даст бог, и не дорастем… — пробормотал себе под нос Никита.

— Ты что-то сказал?

— Это я о своем, о женском, — рассеянно ответил Никита.

А сам в это время подумал: «Но если Шервинский педераст, то что они делали на блатхате? Играли в ладушки? Или удовлетворялись созерцанием интимных мест? Чудеса…»

Полина словно подслушала его мысли. Немного поколебавшись, она приняла вид, с каким люди бросаются в прорубь, и молвила:

— Я встречалась несколько раз с Шервинским. Чтобы уладить отношения между ним и Олегом…

Вот те раз! У Никиты глаза полезли на лоб. Она что, берет его на понт? Или это хитроумная комбинация, придуманная Шервинским, который конечно же мог сообразить, что Хайтахун, большой любитель дензнаков, не удержался и, получив хорошую мзду, поделился с Никитой результатами своих наблюдений за Принцессой? Вполне возможно. Но тогда почему Полина обвиняет Шервинского в убийстве мужа? Это что еще за кунштюк?

— Ну, встречалась и встречалась, — стараясь казаться невозмутимым, ответил Никита. — Какие проблемы? Ты свободная женщина, Олег на цепи тебя не держал.

— Да, это так. Но встречи проходили… м-м-м… на конспиративной квартире…

— Ух ты! — Никита коротко хохотнул. — Прямо тебе шпионские страсти. Напрашивается вопрос — зачем? Или в городе места мало, чтобы встретиться?

— Где? Наивный ты человек… И меня и Шервинского в городе знает каждая собака. Ни офис, ни рестораны, ни даже уединенное место в парке не были гарантией, что нас не увидят, не сфотографируют и не подслушают. Да Олег убил бы меня, узнай он о первой же нашей встрече!

— И все-таки он узнал, как я догадываюсь…

— Узнал. Но с моей подачи, когда я уже почти договорилась с Шервинским, что он уступит нам этот рудник без борьбы в обмен на участок для лесоразработок. Осталось утрясти лишь некоторые формальности.

— То есть ты сама рассказала Олегу о ваших встречах с Шервинским…

— И так и не так. Меня заставили рассказать.

— О как! И кто же?

— Какой-то грязный оборванец… — Полина брезгливо поморщилась. — Кажись, китаец из Шанхайчика. Частный детектив. Оказывается, он следил за мной и Шервинским с подачи… — Тут Принцесса запнулась, и в ее глазах зажегся опасный огонек. — С подачи бывшей секретарши мужа. Он уволил ее за какие-то прегрешения.

«Ну да, прегрешения… — с иронией подумал Никита. — А то ты не знаешь, за какие именно. Мистер Кобелино — Олег Колосков — в своем обычном репертуаре, хотя ты, подруга, помнится мне, утверждала обратное. Ага, как раз тот самый случай… Олег ухлестывал за любой новой юбкой и трахал все, что шевелится».

— Но ей-то зачем нужна была слежка? — фальшиво удивился Никита. — Это ведь недешевое дело.

— Она хотела таким образом отомстить Олегу, уличив его жену в неверности.

— И это ей удалось…

— Не совсем. Этот грязный китаец решил для начала немного пошантажировать меня.

— И что?

Полина рассмеялась неожиданно скрипучим смехом, словно ее голосовые связки вдруг заржавели.

— Я заплатила китайцу, сколько он потребовал. Но настоятельно предложила, чтобы все свои материалы он отдал Олегу. Вручил лично в руки. Я предупредила Альберта, и он отвез китайца в офис. Иначе охрана его не пропустила бы. Видел бы ты лицо того горе-детектива, когда я все это ему сказала…

«Представляю… — Никита покачал головой. — Бедный Хайтахун… В такие моменты очень хорошо начинаешь понимать избитое выражение «Жадность фраера сгубила». Истинно так. Отдай он все, что накопытил, своей клиентке Терехиной, и был бы до сих пор жив и здоров».

— Ну и как Олег на все это отреагировал?

— Сначала сильно разозлился, а когда я все ему выложила как на духу и он вник в суть дела, долго смеялся.

«Ему стало так весело, что он тут же позвал нотариуса и составил новое завещание… — скептически подумал Никита. — Нет, что-то здесь не совсем чисто… Версия твоя, Принцесса, конечно, хороша, сшита прочно, но кое-где проглядывают белые нитки. Ладно, будем разбираться дальше. Сказать ей про видеоматериалы, не сказать… Нет, нельзя! Это козырь. А козыри лучше до поры до времени держать в рукаве».

— Но если дело шло к примирению, то почему ты считаешь, что именно Шервинский причастен к убийству Олега? — спросил Никита не без задней мысли.

— Потому что теперь он наотрез отказывается признавать прежние наши договоренности.

— Это, в общем, понятно. Договариваться не с кем, если быть честным. Ты ведь еще не вступила в права наследования, и у Шервинского, пока суть да дело, появился неплохой шанс оттяпать рудник почти на халяву. Если, конечно, не принимать во внимание размер взяток, которые он всучит кому надо.

— Он дал слово!

— Хе-хе… — хохотнул Никита, да еще и съюморил: — Не смешите нас жить, как говорят в Одессе. На слово нельзя верить даже в общественной бане, когда вежливо предлагают потереть тебе мочалкой спину. Как я понимаю, после смерти Олега ты уже встречалась с Шервинским?

— Да. В ресторане. Помнишь, меня хотели взорвать? Я поняла, кто заказчик. Это Шервинский!

— С какой стати? Ведь у Олега есть компаньоны, солидные люди, не так ли?

— Так.

— И что изменится, если тебя… извини… грохнут? Ничего. Произойдет перераспределение активов — и все дела. Мало того, в таком варианте Шервинскому не видать рудника как своих ушей, потому что тогда за право владеть лицензией на разработку месторождения серебра выстроится очередь нехилых товарищей, у которых возможностей не меньше, чем у вышеозначенного господина.

Полина некоторое время молчала, а затем сказала, дрожа всем телом и глядя на него тем, прежним, взглядом, в котором он когда-то тонул, как в омуте:

— Нико… я боюсь…

«Не нужно давить мне на психику! — озлился Никита. — Все эти ути-пути мы уже проходили. Я теперь, подруга моей бурной юности, твой наемный работник, который выполняет свою задачу. Конечно, я постараюсь сделать все возможное и невозможное, чтобы найти убийцу Олега, но не более того. И не нужны мне твои томные телячьи глазки и вид провинившейся школьницы! Я уже давно излечился от болезни под названием «любовь». Се ля ви…»