История отношений между русскими князьями Рюрикова дома - Сергей Михайлович Соловьев

Ярослав Всеволодович, брат Юрия, принятый новгородцами, вздумал поступать у них по примеру отца и по примеру дяди Андрея, утвердить свой стол в пригороде Торжке, где его не беспокоило вече. Удалой тотчас явился помешать такому дерзкому намерению и соединился с Константином Ростовским, тогда как на помощь Ярославу пришел Юрий. Младшие князья, представлявшие новый порядок вещей, не наученные опытом Андрея и Всеволода, дали битву (при Липице) храброму из храбрых и потерпели поражение{461}. Константин получил старшинство, Новгород, в свою волю, но ненадолго.

Константин скоро умер, и Юрий снова получил старшинство и снова начал теснить Новгород, распространяя в то же время пределы своей области на востоке, строя города и равнодушно смотря на старые усобицы на юге между Мономаховичами и Ольговичами то за Киев, то за Галич{462}: старая Русь с господством родовых отношений видимо клонилась к своему падению, ибо, несмотря на доблести князей своих, преклонялась пред могущественным собственником севера, признавала, что она не может обойтись без этого собственника.

Это признание, произнесенное Рюриком Ростиславичем и повторенное чрез несколько веков позже гетманом Зиновием Хмельницким, служит самым лучшим оправданием нового порядка вещей, зачавшегося в Руси Северо-Восточной.

Какие же явления характеризуют описанный период времени от вступления на владимирский стол Всеволода III до гибели сына его Юрия в битве при Сити? Новое стремление, начатое Боголюбским, стремление утвердиться на севере, приобресть силу и посредством ее изменить родовые отношения в государственные, неуклонно преследуется братом его Всеволодом, что видно из поведения его касательно Новгорода, Рязани, князей южных, с которыми он избегает столкновения в чистом поле, зная их неодолимую храбрость и слабость в битвах северного народонаселения, не окрепшего в усобицах{463}, и однако умеет заставить южных князей признаться, что они не могут обойтись без него. Представление о старшинстве всех дядей над племянниками, по-видимому, торжествует, ибо старшинство держит самый младший сын четвертого из Мономаховичей; но этот старший живет на севере, где господство понятия о собственности ведет неминуемо к торжеству представления о старшинстве старшего племянника над всеми дядьми, что показал разительно поступок Всеволода, который как собственник и самовластец отнимает старшинство у старшего сына и отдает его младшему; этот младший с другими младшими братьями идут против прав старших, основываясь на своей силе. Распоряжение отца — собственника, имевшего, след., право располагать своею собственностию, и сила — вот права младших Всеволодичей. «Перемоги нас, — говорят они старшему брату, — й тебе вся земля!»{464}

Итак, теперь вследствие понятия об отдельной собственности является понятие о праве силы без уважения к старым родовым обычаям. Отсюда уже тотчас же является недоверчивость младших к старшим, ибо они знают, что старший сильнее их, знают притом, что сила богатого собственника заставляет его увеличивать эту собственность на счет слабейших, и потому младшие при первом подозрительном движении старшего вооружаются, заключают союз, чтоб отразить силу силою; так, в 1229 году летописец говорит, что Ярослав Всеволодич усомнился в своем старшем брате Юрии и поспешил соединиться против него с Константиновичами Ростовскими: насилу Юрий успел разуверить родичей насчет своих замыслов{465}. В следующих главах мы увидим только повторение этих явлений.

Глава III

ИСТОРИЯ КНЯЖЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ ОТ ВСТУПЛЕНИЯ НА ВЛАДИМИРСКИЙ СТОЛ ЯРОСЛАВА ВСЕВОЛОДИЧА ДО НАЧАЛА БОРЬБЫ МЕЖДУ СЫНОВЬЯМИ НЕВСКОГО

Во время нашествия монголов на Северо-Восточную Русь в Киеве сидел младший брат в. князя Ярослав Всеволодич. Едва узнал он о гибели Георгия при Сити, как тотчас оставил юг, чтоб принять великое княжение Владимирское: так потомки Долгорукого предпочитали уже опустошенный север еще не тронутому югу! Новый в. князь отдал брату своему Святославу Юрьевскому Суздаль, а другому, Ивану, — Стародуб Северный{466}.

Любопытнее для нас распоряжения, имевшие место между князьями ростовскими, детьми и внуками Константина Всеволодича: в это время оставался в живых Владимир Константинович с племянниками от двух умерших братьев — Василька и Всеволода, но старший стол ростовский видим во владении не дяди Владимира, но сына от первого брата, Бориса Васильковича, а Владимир владеет Угличем{467}.

Так легко принялось на севере старшинство сына от первого брата над дядьми, именно вследствие того, что на севере уделы (здесь это слово имеет свое настоящее значение) неотъемлемы, даются на всю жизнь и в потомство; из Константиновичей: Василько был посажен в Ростове, Всеволод — в Ярославле, Владимир — в Угличе: они так и остаются навсегда и те же самые столы передают детям своим; один только стольный город великокняжеский еще переходит к старшему в роде, но и это скоро прекращается.

Скоро Ярослав по зову Батыя принужден был отправиться в Орду; от Батыя в. князь возвратился с честию, пожалован старшинством{468}; но потом должен был отправиться к самому великому хану на берега Амура. Здесь начались интриги: какие-то люди, желавшие получить земли Ярослава, приобрели благосклонность старой ханши, матери в. хана, и с ее помощию томили несчастного Ярослава. Кто были эти люди? Разумеется, кто-нибудь из князей русских, вероятнее всего Константиновичи Ростовские. Летописцы, умалчивая о князьях, называют одного боярина, Федора Яруновича, который был при этом главным действователем и клеветал хану на в. князя; когда клевета не удалась вполне, то прибег-нули к легчайшему средству освободиться от Ярослава: он был отравлен из рук самой ханши{469}.

По кончине Ярослава Всеволодича, по старому еще обычаю в. князем стал брат его Святослав, который утвердил племянников своих, сыновей Ярослава, на уделах, завещанных им покойным князем, след., здесь уже не имел места ряд старшего с младшими, но приведено в исполнение завещание{470}. Но на другой же 1248 год один из младших сыновей Ярослава{471} Михаил по прозванию Хоробрит, князь московский, отнял у дяди Святослава в. княжение и сам заступил его место.

Это явление чрезвычайной важности, ибо здесь мы видим совершенный произвол, совершенное невнимание ко всякому родовому праву, исключительное преобладание права сильного. Михаил мог бы еще утверждаться на известном представлении о праве племянника от старшего брата над дядьми, если бы сам был старшим сыном Ярослава, но этого условия не было; итак, Михаил Ярославич действовал здесь вполне независимо от всяких родовых отношений, он действовал здесь против дяди, как независимый князь, владетель против другого независимого владетеля{472}.

Михаил погиб в битве с литовцами, в то время как старшие братья его Александр и Андрей были в Орде.