Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек - Мария Северская

Но там был не Гладкий. Там сидел Славка.

Тырин торжествовал. Его полное лицо резала острая довольная улыбка.

Это было до того страшно, что Соня вскрикнула.

– Все остаются в классе! – рявкнул Большой Брат, потому что следом за этим криком все разом вскочили. – Тырин! Ты-то что сидишь?

Славка медленно поднялся. Он успел погасить улыбку, но на щеках все еще играл румянец победителя.

Глава 7 Обет молчания

Тихон упал с каната. Как, играя в баскетбол, он ухитрился оказаться под потолком, никто толком не объяснял. Упал с пятиметровой высоты – и все. Промахнулся мимо разложенных матов. Где он такую щелочку нашел?

Класс возбужденно молчал. Вроде бы и обсудить все это стоило, но и говорить было не о чем.

Последний урок, литература, был самым тяжелым. Русиш почему-то стал рассказывать о поэтах и писателях, погибших при советской власти. Цветаева, Мандельштам, Гумилев, Бабель…

Соня сидела, утопив пальцы в волосах. Тихона увезли на «Скорой» в больницу. Куда – Славка не говорил. Что произошло – тоже оставалось тайной.

Томочка вздыхала: Макс снова исчез. Не было его ни на литературе, ни на химии.

– Пойдем куда-нибудь? – склонился над Соней Тырин.

Он так и просидел рядом весь день. Со стороны выглядело, как будто лидер поддерживал товарища в тяжелую минуту. Но про Тихона Славка молчал, а вот про кино напоминал с настойчивостью компьютерной программы.

Соня собралась и побрела в холл. В голове шумело. Вспомнила, что так и не узнала телефона Гладкого. Достала мобильный. Еще вчера он был в руках у Тихона. Возможно, эти кнопки, этот корпус помнят еще тепло его широкой ладони.

Соня оживила технику, посмотрела эсэмэски. Вдруг там есть сообщения о пропущенных звонках? Среди отправленных обнаружилось послание Томке: «Приходи!» И дата – вчерашняя.

– Я тебе вчера писала? – поймала в коридоре подругу Соня.

– Ну да. Чего бы я приходила? – грустно протянула Томочка. – Слушай, а давай и сегодня вместе поработаем? Что-то мне грустно.

– Я тебе вчера не писала!

Тихон сказал, что на телефоне нет денег. Как она могла отправить эсэмэс?

– Все только о твоем Гладком и говорят. Тырин с Максом, Тырин со мной… Как будто другой темы нет.

– Когда ты получила эсэмэску?

– У тебя провалы в памяти? Я почти сразу пришла.

Тамара ненавязчиво тянула Соню из школы, на дорожку, через ворота, вдоль дороги… А Соня шла и в то же время стояла на месте. Вокруг происходило что-то странное. Потому что если телефон был в руках у Тихона, то эсэмэску отправить мог только он.

– Думала, у тебя отдохну от всего этого, – вещала на одной минорной ноте Томочка. – Когда мне Гладкий дверь открыл, я решила, что глюки ловлю. А он у тебя ничего! Максик похудее будет. А вы с ним уже переспали? А Макс не торопится… Говорит, что ему и так хорошо. А вот если ему сказать, что вы с Тихоном уже все…

Соня остановилась:

– Кому сказать?

– Ну ладно, ладно, я пошутила, – заторопилась исправить оплошность Томочка. – Никому не скажу.

– А кому говорила?

– Ну, Димочке твоему. Как пример привела. Пускай завидует.

– А еще кому?

– Не помню уже.

– Кому?!

– С Катькой вечером болтали. А что, это секрет?

– Какие могут быть от своих секреты? – пробормотала Соня и чуть ли не побежала прочь от школы.

– Обиделась, что ли? Я же порадовалась за тебя!

– Знаешь! – резко остановилась Соня, заставляя Томочку проскочить вперед. – А это уже не твое дело! И не надо трепать о том, что тебя не касается.

– Ты чего? – добродушие с Томочки обрушилось на асфальт колючими иголками.

– Не лезь в чужие отношения.

– Почему чужие? – в ярости сузила глаза Тамара. – Все свои.

– Но не для грязных сплетен!

– Ах, так? – прошептала подруга. – А не много ли ты на себя берешь? Не зазналась ли ты вместе со своим Тишенькой?

Соня уже готова была крикнуть, что Томка беспросветно глупа, что закопалась в своих бразильских страстях и мнит себя не меньше д’артаньяновской Миледи. Но в голову вдруг пришло другое.

– А про «зазналась» тебе тоже Тырин подсказал?

И пошла, глядя себе под ноги. Правая, левая, правая, левая. Мысок на правом сапоге чуть сбит, надо воском обработать. На левом сбоку грязь – протереть тряпочкой. Эсэмэску отправил Тихон, чтобы Тамара пришла, увидела их в таком виде и разнесла новость по всему классу. Зачем? Чтобы позлить Тырина. Чтобы он начал действовать. И он начал. Тихон не мог сам сорваться с каната. Кто-то это подстроил. Тырин, больше некому. Как? Он же любит секретничать с народом. Здесь с Максом поговорил, тут Федю в сторону отвел, там Ваньке что-то нашептал.

Соня задохнулась, остановилась, спрятала лицо в ладони. Почему-то вспомнился русиш со своим странным рассказом о погибших поэтах.

Что делать? Что делать? Пойти и набить морду Тырину? Найти Макса – вот, кто все знает. Пойти к Димочке, с ним посоветоваться. Фил последнее время постоянно хихикает.

Нет!

Она снова остановилась. Есть, есть выход. Единственный, правильный.

У Томочки в глазах плещется любопытство. Даже она понимает, что все это должно чем-то закончиться.

– Томка! А мы ведь все вместе, да?

– А что? – осторожно согласилась Томочка.

– И ты всегда проверяешь, что у кого в статусе? Ну, чтобы знать?

– Ну да.

– Пошли к Падалкину.

– Вот еще! Сама к нему иди. Он малахольный. Опять будет с тоской в глаза смотреть.

– Что ему от тебя передать?

– Чтобы не кашлял.

Соня пошла обратно – Димочка жил с другой стороны школы.

Жить-то он живет, а дома ли он?

Дома, открыл мгновенно.

За прошедшее время Падалкин приобрел нехороший зеленоватый цвет лица.

– Сидишь? – по-деловому осведомилась Соня.

– Живу, – вздохнул Димочка. – Пока.

– Хорош страдать! У меня к тебе дело есть.

– Не пойду я в вашу школу, – стал пятиться по коридору Димочка.

Носки у него были белые. Зачем Соня это заметила? В полумраке коридора они как будто светились. Может, Димочка подался в святые? Сейчас летать начнет?

– Когда родичи придут?

– Скоро.

– А завтра?

– Четверг.

– Я в курсе. Нам надо где-то собраться. Всем вместе.

– Зачем?

– Тамара тоже будет.

– Что мне твоя Тамара? Я никого видеть не хочу!

– Нужно обсудить одно важное дело. И не в школе. Меня об этом попросил Тихон.

– А что Тихон?

– Уходит в экстернат. Ему нужна помощь.

– А он разве уже среди нас?

– Один за всех и все за одного.

– Чего произошло-то?

– Мне на курсы пора. А ты пока разошли всем сообщения, что мы завтра в три встречаемся у тебя. Хорошо? Поставь статус в соцсети. И напиши, что Тихон всем передавал привет. И обнови ту фотку, где ты нас вместе заснял. Ну, в классе. Когда он только пришел.

– А не много ли заданий?

– Повторить?

– Я запомнил.

– Тамарка твоя скоро освободится.

Димочка поморщился. Но Соня все-таки решила позволить себе эту месть. За белочку.

– Макс предпочел баскетбол.

Падалкин исчез на кухне. Зашумела вода.

Либо рыдает, либо чайник ставит.

Соня отправилась обратно в школу. Учителя так быстро не расходятся. А ей очень нужно было найти хотя бы одного преподавателя.

Хорошо было бы снова постоять около приоткрытой двери учительской и послушать, что говорят взрослые. Но дверь была плотно закрыта, и свет из-под нее не пробивался. Ручка с щелчком пошла вниз. Открыто. Но здесь никого нет.

«Мне нужно для дела», – как мантру все повторяла и повторяла Соня. «Ничего плохого в этом нет». – «А если поймают?» – «Тырин отмажет». – «Это же против Славки».

Соня застыла посреди темной комнаты. Найти журнал: там сведения о Тихоне. Если в электронный журнал до сих пор не внесли, значит, надо искать личное дело. Конечно, врываться в учительскую и копаться на полках нельзя. Поймают – будет скандал. Но если очень нужно, тогда можно? Или все равно нельзя? Это же ради всего класса!

Вдруг вспомнилось: «Ты два раза его предала» – так сказал Тихон о ее походах к Димочке. Но оба раза это надо было для других. Для общего дела. Вот и сейчас…

Но в душе что-то ныло и скреблось. Оправдания не срабатывали. Зачем она вообще оправдывает свои обманы? Чтобы доказать, что она чиста перед другими?

Соня пулей вылетела из учительской, забыв закрыть за собой дверь.

Курилка для педагогов на пятом этаже около спортивного зала, в радиорубке. За клубами дыма людей не сразу разглядишь. Русиш глядит удивленно и немного виновато:

– Сладкова? Что случилось?

Он сразу вышел. Не оглядываясь. Закрыл за собой дверь.

– Что?

Откуда этот испуг во взгляде?

– Вы что-нибудь знаете про Гладкого? Нашего новенького?

– Жив. Сотрясение у него.

Учитель как будто ждал, что Соня сама скажет что-то страшное. Что грядет цунами. Что Годзилла обещал заглянуть на огонек.

– Мне нужен его телефон, чтобы позвонить.

Русиш смотрит. От этого взгляда хочется отвернуться. Может, кто за спиной стоит – именно он и нужен учителю. Что такого в Соне, чтобы на нее так смотреть?