Моя милая ужасная невеста (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

Следом ввалился десяток людей в вечерних нарядах и полумасках на лицах. В гостиной неожиданно стало тесновато, но зрители, прижавшись к стенам, внимательно наблюдал за иллюзорными актерами. Те разыгрывали романтическую сценку: девушка с проказливой улыбкой убегала, а парень догонял.

Она пряталась за гнутой спинкой дивана, заставляя гостей буквально вжиматься в стену и пытаться с ней слиться. Выскальзывала из рук парня и носилась вокруг стола. В конечном итоге ее пленили, схватили за талию и принялись кружить. У меня, наверное, началась бы морская болезнь.

Мелодия нарастала, становилась громче, приобретя тревожные ноты. Подол девичьей юбки потерял четкие очертания и поплыл, развеиваясь дымкой.

Музыка оборвалась. Кружение прекратилось. Парень опустил партнершу на пол, погладил щеку и попытался поцеловать. Со смехом та его оттолкнула и снова бросилась наутек. В смысле, в смежную комнату. Влюбленный признак кинулся следом. Зрители сорвались с места и, топая каблуками по паркету, дружным табуном рванули им вдогонку. Пространство стремительно заполнялось туманом.

Заинтригованная я начала бродить по этажу. Слова дворецкого, что можно подглядывать за чужим танцем теней, постепенно обретали смысл. Кто-то торопился по коридорам, стараясь догнать призрачного актера, вероятно, своей собственной пьесы. В некоторых закутках толпились зрители и с жадностью следили за сценой, сворованной невидимым режиссером из чужого подсознания.

Чье именно воображение подсказало сюжет угадать все равно не удалось бы. Маски и полумрак надежно скрывали эмоции. Чувства в этом спектакле читались лишь в лицах инфернальных актеров.

Один раз в тесной комнатенке попалась уже знакомая парочка, и она отчаянно ругалась. Я встала на цыпочки, пытаясь что-нибудь рассмотреть из-за чужих спин. Ей-богу, как на театральную галерку попала.

Девушка длинно и пространно обвиняла парня в том, что он собрался куда-то отчалить, а тот внезапно начал стягивать с себя одежду. Видимо, решил жарко попрощаться. Или подумал, что лучший способ заткнуть взбешенную подругу — отвлечь ее проверенным способом.

«Вот это поворот!» — булькнуло у меня в хмельной головушке.

Полураздетые любовники свалились на кровать, ножки остова подозрительно хрустнули… И в комнате потух свет. Народ обступила кромешная темнота. В возникшей тишине кто-то из гостей шмыгнул носом.

Ночники вновь вспыхнули. Девушка, завернутая в простынку, горько плакала на кровати, а аккуратно застегнутый на все пуговицы герой сваливал в туман. В прямом смысле этих слов. Любовник вышел в коридор, заставив невысокую даму с полумаской на лице буквально размазаться по косяку, и растворился в густой дымке. В общем, получился не «вот это поворот!», а так — случайно вильнули.

Свет опять погас. Антракт. Зрителей попросили на выход. В смысле, следовать за героем, если любопытно, чем закончится любовная драма, или искать новую пьесу.

Я выбралась из комнатенки и внезапно взглядом наткнулась на стройную женскую фигуру в смутно знакомом черном платье с пышной юбкой. Девушка решительно шагала сквозь туман. Длинные темные волосы, достающие почти до талии, колыхались. Внезапно она остановилась, оглянулась через плечо и улыбнулась мне одними уголками бесцветных губ. Клянусь, хмель прошел! Обнаружить иллюзию, внешне поразительно похожую на меня, оказалось… ошеломительным. Без колебаний я последовала за ней.

Тень заставила меня подняться на второй этаж. На лестнице за нами увязалась какая-то проворная дамочка в вечернем платье и, судя по всему, в исключительно удобных туфлях. Она ни разу не споткнулась и даже в подоле не запуталась, пока энергично вскарабкивалась следом.

Однако моя иллюзорная копия лишних зрителей явно не желала и просто исчезла. С досадой я остановилась и покрутилась на месте, пытаясь ее разыскать в тумане. Дама тоже покрутилась, обнаружила в конце коридора несколько гостей, с любопытством заглядывающих в какую-то каморку, и посеменила к теням, за которыми не надо петлять по трем этажам.

— Сюда… — прошелестел инфернальный шепот, всколыхнувший клубы тумана.

По спине побежали мурашки, а на затылке зашевелились волосы. Ожившая тень, по сути, нечисть, призвала меня, чародейку, зовом, которым вообще-то ловцы приманивали умертвий. Пожалуй, подумаю завтра, почему я инстинктивно откликнулась… В итоге забрела в безлюдную часть особняка, куда не успели добраться ни пронырливые гости, ни потусторонние актеры. Наверное, когда представление закончится, придется звать сыщиков и целый отряд бравых стражей, чтобы меня отсюда вызволить.

В пустую бальную залу, неожиданно залитую лунным светом, меня привлекла тихая знакомая мелодия. Войдя, я по инерции еще сделала несколько шагов, а потом остановилась, словно завороженная. Казалось, будто пространство заливал холодный лунный свет, и в медленном танце кружились двое. От бесцветных фигур расходились волны тумана, обнажающие паркетный пол.

В танце не было ни грамма пошлости: одна рука мужчины лежала на талии моего иллюзорного двойника, вторая сжимала тонкие пальцы. Девушка выгибала спину, словно никак не могла решить: хочет быть ближе к партнеру или отстраниться. Но с одинаково жадным вожделением они смотрели глаза в глаза.

Хотеть привлекательного мужчину, когда он уверенно ведет в танце, чутко ловит эмоции, вообще-то, обычное дело. Но танцевала моя тень с Закари Торстеном. Своего идеального врага я узнала бы из толпы мужчин, одетых в одинаковые одежды. По осанке, по развороту плеч, по волосам, обрезанным до подбородка такой ровной линией, словно парикмахерскими ножницами вели по линейке.

Понятия не имею, из какого уголка подсознания своровали эту противоестественную фантазию. Вероятно, из той его части, где пряталась неизвестная ни мне, ни миру круглая дура. Ведь в трезвом уме, впрочем, как и в помутнении рассудка, о Закари Торстене я не мечтала. Ни разу. Точка. Да и он никогда не смотрел на меня, как на кусок именинного пирога, с которого хотелось слизнуть сливки, а потом хорошенько распробовать, смакуя на языке каждый кусочек сладкого бисквита.

Еще не успела додумать тревожную мысль, как музыка начала набирать громкость, а пара — скорость. От мелькания зарябило в глазах. Подол черной юбки разлетался туманом… И снова мелодия резко смолкла. В звенящей тишине прозвучал тихий чувственный стон. Я подавилась на вздохе да так и остолбенела, забыв кашлянуть в кулак.

Двое больше не кружились. Замерев посреди бального зала, они предавались возмутительному разврату! Девушка стояла спиной. Расстегнутое черное платье сползало с плеча. Беззастенчиво оголенные лопатки скрывались под длинными волосами. Проклятый Торстен, оказавшийся в иллюзии таким же нахалом, как в жизни, ее целовал! По-взрослому умело и напористо, глубоким чувственным поцелуем.

Он оторвался от девичьих губ. Инфернальная партнерша запрокинула голову, открывая шею для эротических ласк, а Торстен издевательски посмотрел прямиком мне в глаза. Этот острый, бесстыжий взгляд черно-белого призрака, словно приобретя материальную форму, ударил в солнечное сплетение.

— Да охренеть! — от души выразила свое отношение к происходящему и тут же поняла, что выразила пусть с душой и от всего сердца, но вслух.

Секундой позже тени взорвались и разлетелись дымком. Бальный зал, залитый лунным светом, исчез. За попрание строгих правил особняк выплюнул меня в застенок на цокольном этаже и поставил в угол. В прямом смысле этих слов. Совершенно шокированная я обнаружила себя стоящей в углу комнатенки с решеткой вместо двери.

Правда, проштрафившихся гостей никто не собирался закрывать в клетке по-настоящему. Решетка отворилась от легкого толчка. Ладно, не то чтобы от легкого. Грохот стоял, как в каменоломнях. Содрав с лица полумаску, я вывалилась в знакомый коридор недалеко от гардеробной и на всех парусах влетела в полупустой клубный зал.

Тумана почти не было, подавальщики лениво обходили немногочисленных гостей. Возможно, зрители спустились с верхних этажей по собственному желанию, решив, что достаточно насмотрелись на танцующие тени, или вылетели с позором, как пробки из бутылок.