Таинственный возлюбленный - Сеймур Джулия

— Это мне дала дочь дона Рамиреса, — с некоторым внутренним облегчением выдавил он. — Но ведь вы его не выбросили?.. — вдруг с тайной надеждой взглянул он в глаза этого загадочного человека. Ожидая услышать из его уст утвердительный ответ, юноша все же слегка побаивался увидеть в черно-золотых глазах легкую усмешку презрения или снисходительности.

— Нет, не выбросил, — совершенно без всякой насмешки спокойно ответил дон Гаспаро. — Но, надеюсь, вы не обидитесь на меня за то, что я все же велел отмыть ее от грязи и крови?

В словах и во всем облике дона Гаспаро было при этом столько простого человеческого понимания и заботы, что Педро схватил его руку и благодарно выдохнул:

— О, благодарю, благодарю вас!

После этих слов дон Гаспаро достал из-за пазухи столь драгоценный для юноши обрывок ткани и передал его Педро.

— Вы любите ее? — спросил он затем таким же спокойным и ровным голосом, как говорил всегда и обо всем.

— Как родную сестру, — облегченно ответил Педро. — Ей было десять лет, когда мы расстались. И я не знаю, увижу ли ее когда-нибудь вновь.

— Знаете, Педро, — после непродолжительной паузы вдруг сказал дон Гаспаро, — я видел тогда, как вы дрались. Скажу прямо, вы замечательный боец, хотя и действуете во многом еще не очень умело.

— Не очень умело? — удивился юноша. — Но ведь меня…

— Знаю, знаю, вас учили лучшие бойцы на навахах. Кстати говоря, именно с одним из таких бойцов вы и столкнулись в последнем поединке.

— Да, он, похоже, оказался искуснее.

— Я бы так не сказал. Вы оба оказались достаточно искусны, но оба недостаточно обучены.

— А разве тут можно еще чему-нибудь научиться?

— О, еще очень и очень многому, — рассмеялся дон Гаспаро. — Если желаете, по истечении месяца можете не уходить от меня сразу…

— О, дон Гаспаро, — вдруг жарко прервал его Педро, — если только вы меня не выгоните, я готов всю жизнь служить вам.

— А как же дон Рамирес?

— Я не знаю, где он сейчас. И к тому же… дон Рамирес меня уже все равно отпустил, он даже разрешил мне продать его овец. Да и вообще, я думаю, что если дон Рамирес даже когда-нибудь и отыщется, он тоже сразу же станет вашим другом.

— Как знать, мой мальчик, как знать, — задумчиво ответил дон Гаспаро.

— Все равно, дон Гаспаро, теперь вы для меня, как родной отец, и моя жизнь прежде всего принадлежит вам.

— В этом, пожалуй, вы правы, юноша. Но служба у меня полна опасностей.

— Для Педро в этой жизни нет ничего интересней, чем опасности и приключения.

— Но ведь ты даже не знаешь, ради чего уже готов жертвовать своей жизнью, едва к тебе вернувшейся.

— И знать не хочу! — решительно отрезал Педро, едва не вскочив с постели.

— То есть?! — дон Гаспаро едва удержал его.

— Не хочу и все. Для меня достаточно знать, что это нужно вам, а остальное меня совершенно не интересует. Поверьте мне, дон Гаспаро. Не выгоняйте меня.

— Что ж, я вам верю. С этого момента можете считать, что состоите у меня на службе.

Педро в порыве благодарности схватил белую руку своего нового покровителя и поцеловал ее. Это был первый человек в его жизни, который обращался к нему на «вы»…

Через несколько дней он уже начал вставать, и тогда дон Гаспаро познакомил его еще с одним человеком из своего окружения. Это был невысокий стройный мужчина, с мягкой походкой, желтым круглым лицом и блестящими раскосыми глазами. Педро до сих пор никогда не видел таких людей — незнакомец был явно откуда-то не из Испании и даже не из Европы, поскольку еще во времена своего детства в Барселоне Педро насмотрелся и на французов, и на англичан, и даже на русских. Этот был совершенно не из их числа.

Но с этих пор Су Цзы, как представил его Гаспаро, или учитель Су, как вскоре стал называть его Педро, повсюду сопровождал пока еще слабого юношу, как бы заново уча его ходить. И юноша постепенно перенимал его походку, манеру двигаться и чуть ли не манеру говорить. Силы возвращались к Педро мощным вешним потоком, и очень скоро он стал чувствовать себя вполне здоровым.

За все время пребывания в замке дона Гаспаро, стоявшем далеко от больших дорог, Педро не знал никаких забот и огорчений. Расстроился он только однажды. В тот день Педро впервые гулял в саду один, без провожатых, как вдруг увидел перед собой того самого коренастого парня, с которым около двух месяцев назад сцепился в смертельном поединке. Педро, хотя и чувствовал себя еще не вполне восставшим из пепла, внутренне собрался и приготовился подороже продать свою жизнь, но ни в коем случае не отступить перед этой наглой улыбающейся физиономией.

— С возвращением на землю, дружище, — неожиданно сказал коренастый, и улыбка его стала еще шире и еще наглее.

— Ты, может, думаешь, ублюдок, что я теперь ни на что не годен? Да я и без навахи растерзаю тебя зубами и когтями.

— Ну-ну, полегче, мучачо[59]. Я вижу, ты просто не в курсе, — спокойно сказал коренастый, но улыбка все же сошла с его лица.

Неизвестно, чем бы закончилась эта встреча, если бы в следующий момент рядом не появился сам дон Гаспаро.

— Это Хуан, а это Педро, — спокойно сказал он, будто и не заметив напряженной позы обоих. — Я знаю, при первой встрече вы так и не успели друг другу представиться. Но это было в прошлой жизни, в нынешней вам пора наконец-то познакомиться. — Дон Гаспаро говорил совершенно спокойно, оба молодых человека продолжали молча стоять, напряженно рассматривая друг друга. — Хуану я уже успел кое-что сказать о вас, Педро. Теперь послушайте и вы. Когда я нашел вас, вы оба были практически мертвы. Таким образом, вы уже сполна расквитались с прошлыми обидами, а новых заводить я вам не советую. Я знаю, вы оба готовы идти до конца — именно поэтому вы оба у меня на службе, и в моих прямых интересах сделать вас лучшими друзьями, а не врагами. Вы поняли меня, Педро?

— Да, дон Гаспаро. Я все понял. Я никогда и ни в чем не нарушу ваших интересов. Отныне я готов считать Хуана своим другом, — сразу же ответил Педро холодным и четким голосом.

— А вы, Хуан?

— Пусть он сначала извинится.

— Извинится за что?

— За ублюдка.

— Ах, Педро! Вы уже успели оскорбить моего слугу! Как вы могли позволить себе такое!

— Извините, дон Гаспаро. Я не знал, что он ваш слуга. Я думал, он снова пробрался сюда, чтобы разделаться со мной. — После этих слов Педро немного помолчал, опустив глаза, а потом решительно поднял их на бывшего противника: — Извини, Хуан. Я ошибся.

— Ладно, — снова слегка улыбнулся и пообмяк Хуан. — Я прекрасно понимаю тебя. Но и ты должен меня понять. Стоит только раз спустить кому-нибудь оскорбление…

— Да, Хуан, я понимаю, — все еще холодно ответил Педро. — Отныне мы с тобой вместе будем служить дону Гаспаро. А это значит, что ты для меня отныне будешь как брат.

— А теперь, в знак заключенного вами союза, пожмите друг другу руки.

Юноши повиновались, и дон Гаспаро увел Хуана, оставив Педро на попечение как раз в этот момент подошедшего учителя Су.

— Пиро, — спокойно обратился к юноше Су Цзы, не очень чисто говоривший по-испански, — с завтрашнего утра вы вместе с Хуаном приступите к изучению боевых искусств. Отдых закончился, пора готовиться к великим подвигам…

Более двух лет Педро с Хуаном ежедневно занимались то с учителем Су, раскрывавшим перед ними все тайные возможности тела, кулаков, ног, простых посохов и любого вида оружия; то с гувернерами, специально нанятыми для них доном Гаспаро, обучавших юношей светским манерам и французскому языку; то, наконец, с самим доном Гаспаро, который погружал их в тайники человеческой души и рассказывал о ведущих идеях, испокон веку владеющих человечеством и отдельными людьми.

И вот теперь Педро уже возвращался со своего первого самостоятельного задания. Поспешно доложив дону Гаспаро о благополучном выполнении поручения, юноша тут же, едва не задыхаясь, стал рассказывать хозяину о внезапной находке.