Закрытая зона (СИ) - Кистяева Марина

— Я знать не знала в лицо никакого Харитона Табасова пока он не появился у нас на съемной квартире и не сообщил, что моя мама попала в аварию. А

потом отвез в больницу. Затем к вам в дом. Я была растеряна, разбита тревогой и не осознавала толком, что происходит. А

потом бац — я зачислена в Каянский универ, в который я, кстати, поступала и куда меня не приняли. Дальше — еще интереснее. С

первого дня все, абсолютно все почему-то приняли меня за любовницу твоего отца. Гордей, я что, произвожу впечатление девушки, которой нравятся взрослые мужчины?

По тому, как нахмурился Гордей, она поняла, что вопрос ему не понравился

— Не производишь. Но внешность зачастую бывает обманчивой.

Да чтоб его!

-Меня в твоем доме едва ли не в качестве заложницы держали!- не выдержала она

А вот обэтом она зря..

Гордей едва уловимо склонил голову набок. Желваки на его скулах заходили, кадык дернулся. Крылья носа угрожающе раздулись. Алена готова была взять свои слова обратно. Ну кто ее за язык тянул. О чем она? Можно подумать, она настраивает сына против отца

— С этого момента поподробнее,

От ледяных ноток, что появились в голосе мужчины, впору поежиться. Они едва ли не материальными были. Алена поспешно улыбнулась, желая сгладить уровень напряжения.

Харитон Валерьевич никогда не был со мной груб. Мне ничто не угрожало и..

— Не увиливай, Шоколадка.

Гордей подался вперед, и теперь они стояли вплотную друг к другу. Она чувствовала жар его тела. Она чувствовала его всего

Как всегда.

-А я и не увиливаю! — Алена не заметила, как повысила голос.

ног на голову. Вот и поговорили, да?

Говорю как есть. Это ты снова пытаешься все перевернуть с

Она фыркнула и демонстративно развернулась, чтобы гордо продолжить путь. Но куда там! Ее перехватили, дернули на себя и жадно впились губами. Алена застонала.

Все. Она больше себе не принадлежала. Она сразу же, мгновенно, ежесекундно растворилась в прикосновении Гора. В нем самом. Его губы не щадили ее. Захватили, пленили. Ни о какой нежности не могло быть и речи. Гордей властно прижал ее к себе зафиксировав ладонь на затылке. Алена и не думала сопротивляться. Она с готовностью подчинилась ему, желая снова быть с ним. Кожа к коже. Губы к губам. Она приоткрылась, ответила. Неумело, где-то неловко. Это не имело значения

Было другое — их потребность быть вместе. Соединиться. Дать друг другу то, чего они жаждали. Язык Гордея сразу проник внутрь, столкнулся с ее. Алена ахнула, повторно застонала. Как же ей нравилось целоваться с Гордеем! Он точно раньше приучал ее к себе, а сейчас дал «добро» на жгущее, жалящее страстью продолжение. У Алены ноги ослабли, она едва ли не повисла на

Гордее. Сердце скатилось куда-то вниз. Даже больше.. Оно выскочило из груди и покатилось по брусчатке

Руки Гордея не бездействовали. Он прижимал ее к себе, вдавливал. Проходился по спине, позвоночнику. Стиснул под конец ягодицы.

-Алена..

Он уперся любом в ее лоб

Оба дышали тяжело, рвано. У Алены перед глазами замелькали не то мушки, не то звездочки, она не определилась.

-Мы едем на природу. В горы, — хрипло выдохнул мужчина, а потом, кривя губы, точно ему на самом деле физически больною добавил: Пожалей меня, соглашайся, иначе я сойду ума от собственных же мыслей.

***

-Мам, скажи мне правду. Почему Мы продолжаем жить Табасовых?

Этот вопрос не давал Алене покоя. Не то чтобы она сейчас горела желанием съехать от них. Даже наоборот. После прогулки с

Гордеем она все перебирала в памяти их разговор

И тем, чем он закончился

Но не задать его маме она не могла. Слишком долго он зрел,

Маму она нашла в оранжерее. Ага, у Табасовых и она имелась. Ее любимая Галина Дмитриевна часто здесь бывала. Во-первых,

располагалась оранжерея на первом этаже. Во-вторых, здесь росло огромное количество цветов и больших растений, за которыми ухаживал садовник. А три стеклянные стены давали максимум света и иллюзию пространства.

Алена не сомневалась, что здесь шикарно зимой. Зелень на контрасте со снегом.

Мама, услышав вопрос,едва заметно вздрогнула, а потом повернула голову окну, пряча от дочери глаза.

И ответила не сразу.

Алена ее не торопила.

-Так надо. Мне угрожает опасность.

-Тебе, мам?

Сердце в груди сделало кульбит. Алена что-то подобное подозревала, но услышать вслух.. Это другое. Коже тотчас закололою

Как?. Ее маме?. Ее Галине Дмитриевне?.. Но почему? Откуда? Один вопрос вспыхивал за другим.

Алена растерялась. Она готовилась услышать что угодно, но не TO, что eе любимой маме кто-то угрожает. Такого попросту не может быть! Это какое-то недоразумениеl

И между тем в груди рождалась убеждение, что мама не ошиблась.

-Уrу.

Мама обхватила себя за плечи. Она потихоньку начала передвигаться по дому самостоятельно, что не могло не радовать. Сейчас она встала и неуверенно сделала несколько шагов в сторону стеклянной стены.

Алена бросилась к матери, намереваясь подстраховать. Но помощь не потребовалась. С каждым днем Галина Дмитриевна стояла на ногах все увереннее,

С ней занимались лучшие физиотерапевты, массажисты. Харитон Валерьевич развернул активную деятельность.

Алена остановилась за спиной матери. Женщина обернулась и скуповато улыбнулась. Через силу.

А в ее глазах стояли слезы..

-Мам, ты чего.. Мам, ну не плачь, пожалуйста.. Эй...

Слезы родителя — это другой уровень. Сразу чувствуешь себя беспомощной. Теряешься. Так и с Аленой. Она ни разу до приезда в

Каянск не видела, чтобы мама плакала. Если такое когда-то и случалось, то Галина Дмитриевна тщательно скрывала от дочери любые невзгоды.

-Не буду. — Мама улыбнулась и ребром ладони смахнула слезы.

Улыбаться она не перестала.

-Это как-то связано с прошлым? Да, мам?

-Здорово иметь умненькую дочь. — Она накрыла руку Алены своей ладонью

Вопросов меньше не стало. Но Галина Дмитриевна молчала.

-Тебе плохо здесь? — через паузу сказала женщина

-Не то чтобы плохо. Алена закусила губу и прикрыла глаза. — Мы живем в чужом доме на полном содержании чужих мужчин.

Это как-то не укладывается у меня в голове. А теперь ты говоришь, что тебе угрожает опасность. Мам, почему ты молчала раньше? Почему не говорила?

-Не хотела, ребенок. Да и не могла. Надеялась, что прошлое останется в прошлом. Я совершила ошибку. Преступление, малыш..

Алена зажмурилась, потом быстро распахнула глаза.

-Мам, ну какое преступление..ты о чем?

А у самой спазмом тело свело.

Она знала!. Чувствовала, что что-то не так!.

-Очень, очень плохой поступок, за который мне нет прощенья.

-Мам, не смей! Что ты такое говоришь?

Алена впервые видела маму такой растерянной. Безжизненной, что ли. Даже в больнице она выглядела иначе. Больная, с синяками, но готовая дальше жить и двигаться вперед.

А сейчас?..

В маме точно что-то надломилось.

Накатило прошлое,

Алена не выдержала и крепко обняла ее. Спрятала голову матери на своем плече, как всегда делала она, когда Алена приходила к ней в печали и за помощью,

Некоторое время две женщины стояли молча. Обе с прикрытыми глазами. Обе слушали тишину и стук собственных сердец.

Мама не продолжила говорить. Значит, еще не пришло время. У Алены в голове вспыхивал один вопрос за другим. Как же она хотела знать, что случилось в прошлом, почему сейчас оно вернулось. А оно вернулось, это не вызывало сомнений! И к чему приведет по итогу, никто не знал

Осторожно рассоединив объятия, Алена заглянула в лицо матери.

Грустное, как ни пыталась скрыть.

-Что у вас с Харитоном Валерьевичем?

- У нас с ним война...

Такая интересная и многогранная фраза, несущая в себе диаметральные эмоции

Отчего-то вспомнились слова про охрану, когда мама лежала в больнице. И еще поездка Гора..