Далекие Шатры - Мэри Кайе

Мать Белинды, миссис Арчибальд Харлоу, была дородной, благожелательной, рассеянной в мыслях женщиной. В прошлом она была так же красива, как дочь, но климат и условия жизни в Индии, соединенные с недоверием к «туземцам» и страхом второго восстания, не пошли на пользу ни ее здоровью, ни характеру. От жары и постоянных беременностей ее некогда восхитительная фигура расплылась; ее муж, ныне старик без малого семидесяти лет, до сих пор ходил в звании майора и служил в полку индийской пехоты; трое из семи рожденных ею детей умерли в младенчестве; и год назад ей пришлось отвезти пятилетних двойняшек, Гарри и Тедди, на родину в Англию, чтобы оставить на попечение сестры Лиззи, ибо Индия по-прежнему считалась гиблым местом для малолетних детей: английские кладбища по всей стране были переполнены могилами малышей, умерших от холеры, теплового удара, тифа или змеиного укуса.

Больше всего на свете миссис Харлоу хотела бы остаться в Англии со своими любимыми мальчиками, но после обстоятельных дискуссий с сестрой и двумя знакомыми дамами согласилась, что ее прямой долг вернуться в Индию – долг не только перед мужем, но и перед дочерью Белиндой, в свое время тоже порученной заботам Лиззи в семилетнем возрасте. С тех пор минуло десять лет, и у девочки практически не имелось шансов сделать выгодную партию в таком маленьком провинциальном городке, как Нелбери. Однако в Британской Индии подходящих женихов хоть пруд пруди, и казалось разумным дать Белинде возможность познакомиться и сочетаться браком с каким-нибудь приличным джентльменом, после чего ее мать сможет вернуться к своим драгоценным мальчикам и жить со своей дорогой Лиззи, покуда Арчи не станет командовать полком или не выйдет в отставку.

Никто, кроме, возможно, майора Харлоу, не нашел бы изъянов в таком плане, и уверенность миссис Харлоу в правильности принятого решения мгновенно подтвердилась, когда не менее одиннадцати джентльменов из двадцати девяти, взявших билет на «Кентербери-Касл», начали оказывать ее очаровательной дочери знаки внимания. Правда, в большинстве своем это были всего лишь мальчишки – бедные прапорщики и мелкие чиновники либо начинающие торговцы, – а остальные пять незамужних леди на борту не отличались привлекательностью. Но в число означенных джентльменов входили также пехотный капитан лет тридцати пяти, богатый вдовец среднего возраста, являвшийся главным компаньоном в фирме по экспорту джута, и молодой прапорщик Пелам-Мартин, который, по словам миссис Чивертон, главной сплетницы на пароходе, был не только племянником баронета, но и единственным наследником более чем приличного состояния, оставленного ему отцом, выдающимся ученым с мировым именем.

С чисто финансовой точки зрения миссис Харлоу считала наиболее предпочтительной партией мистера Джозефа Тилбери, вдовца. Но несмотря на усиленные ухаживания за ее дочерью, он пока еще не сделал никаких признаний, а сама Белинда называла его и пехотного капитана старыми чудаками. Поручики и молодые чиновники нравились девушке не в пример больше, и она беспечно флиртовала с ними и развлекалась от всей души, сталкивая поклонников лбами и упиваясь своей юностью, красотой и всеобщим восхищением.

Пьянящая атмосфера долгого плавания вскружила Белинде голову еще сильнее после одного романтического события – бракосочетания на море. По общему признанию, жених и невеста не отличались красотой и находились далеко не в расцвете юности, а поскольку оба путешествовали третьим классом, она ни разу не видела их прежде. Но капитан, поддавшись на уговоры осуществить полномочия, которыми он обладал в качестве хозяина океанского судна, обвенчал сержанта интендантских войск Альфреда Биггса, возвращавшегося из отпуска, и мисс Мейбл Тиммингс, ехавшую в Бомбей к своему брату, служащему Бомбейско-Бародской железной дороги. Венчание состоялось в салоне первого класса, в присутствии всех пассажиров, какие сумели туда набиться, а за ним последовали поздравительные речи и тосты за здоровье молодых под звон бокалов шампанского, пожертвованного капитаном по столь торжественному случаю. Позже все собрание танцевало на палубе, и не менее трех поклонников страстно умоляли Белинду последовать восхитительному примеру новобрачной и провести остаток плавания как медовый месяц.

С учетом всех обстоятельств едва ли приходится удивляться, что Белинда не замечала ни враждебности остальных молодых леди, ни нескрываемого неодобрения, с каким их матери относились к ней. Десять долгих лет она просидела взаперти в тетушкином доме, занимаясь уроками, вышивая бесконечные салфеточки и послушно отвечая «да, тетя Лиззи» или «нет, тетя Лиззи», и единственными молодыми людьми, которых она видела прежде (на приемах, где сопровождающие пожилые дамы ни на шаг не отходили от нее), были сыновья тетиных подруг – неуклюжие, глуповатые школяры, знавшие ее с детства и потому относившиеся к ней как к сестре. После той душной, сковывающей и отупляющей атмосферы упоительная свобода жизни на океанском лайнере и ухаживания дюжины восхищенных молодых джентльменов кружили голову пуще крепкого вина, и Белинда от души наслаждалась новыми впечатлениями и испытывала, наверное, всю полноту счастья, какую любой человек может надеяться познать в жизни. Единственная трудность заключалась в том, что поначалу она никак не могла решить, кому из своих многочисленных поклонников отдать предпочтение, но ко времени прибытия парохода в Александрию у нее уже не оставалось никаких сомнений.

Возможно, Аштон Пелам-Мартин был не таким красивым, как Джордж Гарфорт (пусть неловкий и утомительно застенчивый, но зато обладавший греческим профилем и байроновскими кудрями), не таким остроумным и забавным, как прапорщик Огастес Блейн, и не таким богатым, как мистер Джозеф Тилбери из «Тилбери, Патерсон энд компани». В действительности Аштон был довольно молчаливым и замкнутым молодым человеком, который оживлялся, лишь когда говорил об Индии, к чему она поощряла его всякий раз, когда назойливые поклонники давали ей возможность побеседовать с ним наедине, ибо Индия в его представлении казалась такой же волшебной страной, как в ее детских воспоминаниях. При желании, как выяснилось, он мог быть очень милым, и в нем было что-то такое, что Белинда находила притягательным, что-то необычное и возбуждающее… и немного пугающее. Он отличался от всех остальных так же, как дикий сокол отличается от ручной птицы в клетке. Помимо всего прочего, молодой Пелам-Мартин, смуглый и узколицый, был бесспорно привлекателен и вдобавок окутан некой романтической тайной: ходили слухи о детстве, проведенном в индийском дворце, и заядлая сплетница миссис Чивертон несколько раз недоброжелательно намекала, что его смуглота и темный цвет волос и ресниц, возможно, свидетельствуют о смешанной крови. Впрочем, все знали, что миссис Чивертон – зловредная старуха, которая пришла бы в великий восторг, обрати он внимание на ее собственную чрезвычайно невзрачную дочь Эми.

Белинда стала дарить прапорщика Пелам-Мартина лучезарными улыбками, и тот в конечном счете отчаянно и безнадежно влюбился и к последнему дню плавания собрался с духом, чтобы подойти к миссис Харлоу и попросить у нее разрешения сделать предложение ее дочери.

Аш боялся получить отказ на том основании, что он слишком молод и недостоин такой чести, и не мог поверить своему счастью, когда мать Белинды заверила, что нисколько не возражает против его намерений и не сомневается, что папа милой Беллы согласился бы с ней, ведь он тоже приветствует ранние браки. Последнее заявление не имело ничего общего с правдой. Майор Харлоу, как и большинство старых армейских служак, решительно не одобрял молодых офицеров, губивших свою карьеру и снижавших свою полезность полку из-за слишком ранней женитьбы на девушках, которые непременно станут отвлекать их от работы и загружать мелкими домашними делами во вред людям, находящимся у них под командованием.

Сам майор к моменту женитьбы был вдвое старше своей избранницы: ему было скорее под сорок, нежели за тридцать. Но хотя миссис Харлоу знала о взглядах своего мужа, она без колебаний поручилась за его согласие, убедив себя в том, что Арчи, безусловно, желает столь выгодной партии для своей единственной дочери. В конце концов, молодым людям не придется жить на жалованье прапорщика: Аштон получает весьма солидное содержание, а через два года с малым он достигнет совершеннолетия и вступит во владение всем состоянием отца. Поэтому, конечно же, Арчи должен согласиться. Пусть Аштону нет еще и двадцати, но любой видит, что он взрослый не по годам. Такой тихий, благовоспитанный молодой человек. Такой любящий и в высшей степени подходящий.

Расчувствовавшись, миссис Харлоу проронила несколько слезинок, и часом позже, когда солнце садилось, а пассажиры переодевались к обеду, в укромном уголке в носовой части палубы Аш сделал Белинде предложение и получил согласие.