Наследник для Сурового (СИ) - Франц Алиса

Это всего лишь была шутка.

Суровый никогда не был силён в юморе, у него в запасе не было ни одного анекдота, смешного до колик, которым можно было бы очаровать девушку или заставить компанию друзей смеяться до слёз.

Но сейчас он пошутил и это вырвалось совершенно случайно, неожиданно для него самого.

Он не рассчитывал на положительный результат и не думал, что эта девочка, поселившаяся в его мыслях, сделает шаг вперёд. Шутка с намёком на флирт…

Да если бы кто-нибудь сказал, что он на такое способен, Суровый бы смерил недоумённым взглядом этого человека и подумал, что тот ошибся.

Настя застыла напротив Сурового, ноздри её тонкого носа трепетали от быстрого и частого дыхания, даже прядка волос шевелилась. Такие светлые волосы, с золотисто-русым отливом, пленяющие его своим блеском.

Он втайне мог часами любоваться только этими переливами, но ни за что не признался бы в этом даже самому себе.

Движение Насти было резким, быстрым, но вместе с тем естественным, как будто они каждый день так прощались, стоя на пороге, и она без всякого стеснения могла сама вставать на кончики пальцев, приподнимаясь к его губам для поцелуя.

Но ей всё равно недоставало роста и Суровый, совершенно не задумываясь, наклонился, чтобы встретиться с её пухлыми, манящими губами.

Они целовались. Но за секунду до поцелуя Суровый успел заметить, как она смотрела на него, каким желанием горели её глаза, как они потемнели от страсти.

Это был сладкий миг неопределённости. Тогда ещё можно было отказаться и не давать волю чувствам. Но Суровый упустил его. Нарочно или непреднамеренно? Было уже не важно.

Взаимное притяжение поглотило их обоих и стало совсем неважно, кто из них сделал первый шаг, а кто позволил его сделать.

Как только мягкие, пахнущие джемом губы Насти коснулись его губ, Суровый коротко и мучительно выдохнул, выпуская с этим выдохом скопившееся напряжение.

Он мгновенно приподнял руки и обхватил Настю за талию, одна рука поползла вверх, по её спине, перебираясь на шею.

А потом…

Потом его пальцы жёстко и по-мужски, испортили красивый хвост, растрепав его. Суровый впился глубоким, алчным поцелуем в рот девушки, а его пальцы крепко-крепко сжимали волосы у корней.

У него была назначена важные переговоры с застройщиками, потом он планировал встретиться с одним из посредников. На кону стояла масштабная поставка товара и очень прибыльная сделка, которую в любой момент могли перехватить конкуренты.

Но Суровый забыл обо всём, целуя Настю, утоляя жажду по ласке и таким поцелуям, когда один поцелуй становится вторым, а потом третьим, а затем и вовсе получается, что на юном стройном теле девушки нет ни одного клочка одежды, а он жадно и крепко прижимал Настю и брал её у стены остервенело и вместе с тем нежно.

Так нежно, как только был способен быть нежным после всех этих лет проживания в панцире циника.

После всех одноразовых встреч и коротких встреч с продажными женщинами, Суровый, казалось бы, уже забыл, что такое заниматься любовью с понравившейся девушкой.

Но сейчас всё было жарко на грани и так сладко, что хотелось продолжать это безумство, от которого хорошо было не только телу, но и сердцу, бьющемуся в груди чересчур быстро и колко.

Почти больно, но всё же хорошо. Да, хорошо.

Настя, подстраиваясь под его темп, тоже повторяла, как заведённая:

— Да… Да… Да…

Суровый потерял счёт времени. Он и сам потерялся в спутанных волосах, которые зажимал в кулаке, в податливых, ответных сжатиях и сладкой истоме, от которой дрожало тело Насти, заражая его ответными чувствами.

Так хорошо… Так правильно… Так по-настоящему.

Трудно было поверить, что это происходило в реальности, а не в одном из жарких снов, терзавших его ночами. Но когда Настя, после финала, снова поцеловала его, глубоко и нескромно, его сомнения развеялись окончательно и он… очнулся.

Очнулся и понял, что натворил.

Непоправимое.

=71=

Я сидела в своей спальне и писала реферат для учёбы. Оставалось лишь подбить список использованной литературы и работу можно было считать сделанной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но я словно нарочно оттягивала этот момент. Я боялась, что как только я закончу, мои мысли снова станут свободными и устремятся в запретном направлении.

К Суровому.

Я так и не осмелилась ни разу назвать мужчину по имени, хоть повторяла его имя мысленно много-много раз, смакуя каждую букву.

Я слишком часто думала о мужчине. Не могла не думать о нём после того жаркого и спонтанного единения в холле, когда чувства вышли из-под контроля и схлестнулись в жарком танце тел.

Секс был жаркий, а удовольствия очень много. Я испытала удовольствие несколько раз и купалась в страсти, плавилась от того, как горячо и интимно Суровый произносил моё имя.

Настя. Настя. Настя…

Сладко и немного больно сжалось сердце в груди, по телу, вплоть до самых кончиков ног расползлась приятная истома, заставившая каждую клеточку звенеть от предвкушения.

Я не видела Сурового с того самого дня. Он словно испарился! После жаркого секса он скупо поцеловал меня в щеку, поправил на себе одежду и быстро ушёл.

Я ждала, что он появится вечером и надела лучшее белье, невероятно красивое и соблазнительно.

Но Суровый не появился ни в тот день, ни на следующий.

Я даже не могла дозвониться ему, всё время попадала на автоответчик.

У меня пропал аппетит и совсем испортилось настроение. Мне казалось, что Суровый избегает меня! Но потом я заставила себя не быть эгоисткой и взглянуть на ситуацию с другой стороны. У Сурового могли быть проблемы с бизнесом. И тогда все мои обиды выглядели совершенно глупыми, надуманными и детскими.

Чтобы развеять сомнения, я начала «пытать» расспросами Заура до тех пор, пока он не сдался, сообщив мне, что Суровый находится в городе, но сутками пропадает на строящихся объектах.

Слова преданного работника немного успокоили меня, но я всё равно с трепетом ждала возвращения мужчины.

Закончив с рефератом, я взялась за книгу и провела с ней полчаса, так и не сумев втянуться в чтение. Даже то, что книга принадлежала перу любимого автора, не помогло. Просто мои мысли до отказа были заполнены мужчиной, который был почти вдвое старше меня.

Я просто держала книгу на коленях и слушала, как по карнизу бьют капли дождя. Этот звук был размеренным и напоминал мне о том, какое состояние творится у меня на душе. Такое же пасмурное и дождливое.

Отложив книгу в сторону, я спустилась на кухню и заварила себе травяной чай с ромашкой, расположилась в гостиной и села смотреть, как горят дрова в камине. Я всё ещё надеялась, что Суровый приедет именно сегодня и я застану его.

Мы поговорим, объяснимся, я признаюсь ему в своих чувствах, расскажу о том, что творится у меня на сердце. От мыслей сердце замирало от восторга и пускалось вскачь с утроенной силой.

Наверное, я всё же задремала на некоторое время. Потому что внезапно почувствовала прикосновение чужих пальцев к плечам и вздрогнула.

Я распахнула глаза и тотчас же утонула в тёмной пропасти взгляда Сурового. Он стоял напротив меня, сжимая в кулаках плед так сильно, что костяшки пальцев побелели.

— Ты приехал…

— Да, — коротко ответил он. — Если хочешь спать, иди наверх.

Безразличие и лёд в его голосе поражали. Я всмотрелась в его лицо. Он вёл себя так, словно между нами ничего не произошло.

И я на какое-то мгновение даже почти поверила это, но потом решительно стряхнула наваждение.

Нет! Не может этого быть. Я не сошла с ума.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

У нас была близость.

Подлинная и очень жаркая.

Мне было больно видеть, что Суровый сейчас холоден со мной. Но под его глазами залегли тёмные круги, на скулах проступила тёмная щетина и в целом у него был вид уставшего человека, который не спал несколько ночей подряд, а днём трудился до седьмого пота.