Последний министр (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Ищем, — доложил Аркадий Аркадьевич.

— Есть у меня к вам заявление, примите? — спросил Протопопов.

— Заявление? — удивился Кирпичников.

— Ну а что, министр внутренних дел заявление не может подать?

— И какое же, Александр Дмитриевич, заявление?

— На меня тут напали не так давно.

— Напали?!

— Так вроде же предельно ясно выражаюсь? Напали на меня бандиты.

— И когда это произошло?

— Да вот в тот самый день, когда мы с вами обыск планировали устроить в офисе «Печати», — охотно пояснил Протопопов.

— Я то думал, чего вы так задержались в той подворотне… а я ведь говорил, что выстрелы слышал! — припомнил Кирпичников. — Как же я теперь узнаю кто на вас напал? Эх, сразу ведь надо было сообщать, Александр Дмитриевич, мы бы преступников по горячим следам задержали!

— Так я имя назову, — заявил министр. — Вы главное преступника арестуйте.

Протопопов назвал имя, чем вызвал немалое удивление Аркадия Аркадьевича.

— Выполняйте.

На этом разговор их был завершён.

Любопытные события намечались впереди, если министр все верно просчитал. И в этих событиях Протопопову было крайне важно обзавестись, если не союзниками, то сочувствующими его новому курсу. Искать союзников следовало уже сейчас. Министр заглянул в свой «справочник» и нашёл там ещё один крайне интересный номер.

Набрал.

И разговаривал несколько минут.

— Вот и чудненько, мои вам благодарности, буду рад повидаться.

Протопопов положил трубку, договорившись с собеседником о личной встрече.

Вот теперь все, что надобно было сделать — было сделано.

Александр Дмитриевич вернулся в зал, где уже переполошились его долгим отсутствием и взялся за выпечку. Как то сразу разыгрался аппетит. Да и проговорил он без малого полтора часа.

До поезда оставалось не так много времени. Поэтому подкрепившись выпечкой, допив чай, их компания расплатилась с хозяином (как и было обещано — платил Курлов, впрочем, больше всех пропивший и проевший) и отправилась к станции. Там кстати прибыл поезд, на котором через какой-нибудь час предстояло отбыть обратно. Наверное, на этом описание сегодняшнего насыщенного дня 12 января следовало бы закончить, но события будут представляться неполно, если упустить из виду момент, свидетелем которого Протопопов стал.

На станции Александр Дмитриевич совершенно случайно наткнулся на брошенный кем-то выпуск «Русских ведомостей». На первой полосе газеты значилось:

«П.Н. Милюков требует немедленного созыва государственной Думы не позже понедельника 15 января для опровержения клеветы и обвинений «Прогрессивного блока» в терроризме».

Глава 18

— Не ты выбираешь присягу, а присяга выбирает тебя.

Прапорщик, запишите эти простые, но в то же время великие слова.

Год 1917, январь 13,

Петроград, штаб Петроградского ВО

Из Царского села в столицу вернулись к вечеру. Курлов отправился домой, а Протопопов снова остановился в своём кабинете на Набережной реки Фонтанка в доме 57. Прихватив с собой Федю, который сделался личным министерским телохранителем и с недавних пор перешёл на ненормированный рабочий день.

Самому себе стыдно признаться, но с тех пор, как Александр Дмитриевич оказался в 1917 году, он ни разу не бывал в собственной квартире и даже не узнал до сих пор ее адреса. Ключи так и лежали в ящике стола рабочего кабинета, нетронутые за ненадобностью. Понятно, что привычка ночевать в рабочем кабинете появилась не от хорошей жизни, но в здании министерства Протопопов чувствовал себя в куда большей безопасности, чем где либо ещё в Петрограде. Организовать покушение на министра внутренних дел в его собственной же обители — не так просто. Здание круглосуточно охранялось крепкими ребятами, достаточно бдительными и с боевым опытом. И незамеченной не проскочит мышь.

Зайдя в кабинет, Протопопов понял, что крепко устал и вымотался настолько, что даже не стал проводить вечерней разминки. Послонялся немного по кабинету без цели, даже ещё поработать думал успеть, но стоило присесть на диван, как он тотчас заснул в том, в чем был одет.

Последующая ночка выдалась крайне неспокойной и изобиловала неприятностями. Часов в десять вечера звонил телефон, но когда министр заставил себя разлепить глаза и снять трубку — звонок прекратился. Потом звонили снова, на этот раз Протопопов подскочил сразу, и услышал в динамике голос царя, который сообщил, что решил уволить министра с должности и уже выдал соответствующее распоряжение за Всемилостивейшей подписью.

Что это сон, стало понятно в тот момент, когда царь начал петь своим хорошо поставленным голосом:

Расцветали яблони и груши

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег, на крутой…

Протопопов положил трубку, когда Николай зашёл на второй куплет и снова провалился в сон… или и был в нем. Кто же там разберёт?

Всю ночь он ворочался, перекатывался с боку на бок, весь вспотел. Снился ему то снова царь Николай, который одна за другой пил рюмки своего картофельного самогона и пел песни времён Великой Отечественной Войны. То снилась февральская революция и тысячи людей, заполонившие улицы Петрограда. Казалось, что без умолку трезвонит телефон и стучат в дверь.

Где реальность, а где нет — Александр Дмитриевич уже не пытался понять, а провалился в небытие.

Только ближе к утру стало лучше и попустило с кошмарами. Ему приснилась Аликс… воспоминания о которой приятно согрели и вселили уверенность.

Продрав по привычке глаза с первыми лучами солнца, министр долго сидел на краю своего дивана и размышлял, придя к выводу, что просто обязан спасти эту женщину, чего бы это ему не стоило.

Однако одна за другой, выпитые три чашки крепкого чёрного кофе, поставили Протопопова на ноги и от сладостного небытия и фантазий заставили вернуться в реальность, которая была самая что ни на есть суровая.

Последние дни он только и занимался тем, что старательно закладывал фундамент для будущих решительных действий на всех фронтах. Даже не фундамент, нет — он вырыл пока только саму яму для фундамента, в которую теперь было бы неплохо залить цементируемые раствор (и совсем неплохо утопить в этой яме с раствором врагов отечества и предателей).

Но вот незадача — вроде как перед ним и яма есть и огромная ёмкость с раствором заранее подготовлена, а сил перевернуть оную, чтобы устроить потоп вселенского размаха — сил таки нет. В одиночку ёмкость не перевернуть, как ни старайся. Для этого требовалось найти подельника, иначе цементирующий раствор это дело такое — остынет, причём зачастую в самый неподходящий момент. И все усилия тогда отправятся псу под хвост. Понятное дело, что такого сценария хотелось избежать.

Ну а для этого Александру Дмитриевичу предстояло найти новых союзников, желательно сопоставимых с министром по величине и влиянию.

Иными словами, впереди ожидал тяжелый денёк, во многом определяющий. И первую половину дня (до полудня уж точно) Протопопов собирался посвятить поиску лиц, сочувствующих его курсу. Сперва наперво следовало нанести визит к начальнику Петроградского ВО генерал-лейтенанту Хабалову, с которым вчера в чайной министр договорился о встрече с глазу на глаз. По вчерашнему звонку и сквозящему в голосе вояки скепсису, он предположил, что особого желания иметь дела с Протопоповым у Хабилова нет.

Но если нет — появится.

Дело то наживное.

Главное объяснять доступно.

А уж об этом Александр Дмитриевич позаботится, потому как поговорить с генералом предстояло открыто и честно. Хабалов был человеком старой закалки и Протопопов надеялся что его удастся склонить на свою сторону. Хотя ходили по поводу генерала разные слухи нехорошие. В частности о его некоторых делах с Крымовым…

Но и это предстояло проверить опытным путём.