Превозмоганец-прогрессор 8 - Серг Усов

дорогу паре рабов, пыхтя несущих даже не завёрнутый труп своего запоротого коллеги, последний путь которого лежал в Гиблый овраг, находившийся примерно в километре от королевской резиденции.

Подобные встречи случались у землянина не редко и каждый раз напоминали ему о том, в каком, на самом деле, суровом мире ему приходится теперь жить. И это не кино или компьютерная игра.

«Могли бы хоть телегу для тела несчастного выделить, раз уж здесь про катафалки ничего не знают,» — землянин посмотрел вслед носильщикам и подумал, что погребальную технику он прогрессорствовать не станет.

К тому же, здесь хоронили сожжением, если дело касалось обеспеченных людей, чьи родственники были в состоянии оплатить необходимое количество дров, либо выкидыванием трупов на свалки или рвы, когда избавлялись от умерших бедняков, бомжей или рабов.

Бродячих собак и крыс способ погребения низших сословий обеспечивал постоянным потоком пищи. Тихий Му как-то поведал землянину, что людоедство и среди нищих встречается, но всё же оно было редкостью.

На кухню попаданец не пошёл. Фрукты он высыпал в ямку, найденную в парке, оглядевшись перед этим, не видит ли кто, и засыпав их ногой смесью земли и листвы, а корзину оставил там же под чёрной лестницей, откуда взял дождавшееся его со вчерашнего дня ведро.

Тут кто-то уже успел за это время побывать, причём, совсем недавно. Нос Игоря почувствовал свежий запах мочи.

— Засранцы. Нет, зассанцы, — прокомментировал попаданец своё мнение о местных слугах и направился с ведром к колодцу.

Придворные пользовались для отправки нужды погаными вёдрами, а для прислуги имелись туалетные комнаты, вот только бежать до них порой было далековато, поэтому рабы часто гадили в местах, где их никто не видел.

И в Приарском замке, и в гирфельском дворце правительницы раньше, если пройтись по закуткам, тоже можно было нарваться на подобное безкультурие, но драконовскими методами от этого удалось избавиться. Игорь не сомневался, что и здесь вскоре будет наведён порядок.

— Где у вас тут можно половую тряпку найти, — спросил он у заморенной служанки среднего возраста, которой помог набрать воды из колодца.

— Пойдём со мной, если нужно, — ответила та, — У нашего старшего есть. Что-то пролил?

— Хуже. Просыпал и натоптал. Хозяйка прибить грозится.

— Ты не графине Гаре служишь?

— Ей, кому же ещё? — Егоров шутливо подумал, что королевская любовница вправе требовать от него выплат за использование её имени как бренда, — Куда идти?

На вопросы о графине Игорь отвечать не стал, хотя и мог наболтать какой-нибудь ерунды. И так часто пользуется Гарой для прикрытия, так зачем ещё и наводить напраслину? Рабыня на ответах не настаивала, что случается с излишне болтливыми слугами попаданец вчера мог здесь наблюдать на примере своего вчерашнего помощника. Не исключено, что и пять минут назад мимо землянина несли того, кто когда-то не просто слишком много знал, но и не держал язык за зубами. Вряд ли, конечно, это так, однако, не исключено.

Старшего, про которого сказала рабыня, в длинной как коридор хозяйственной подсобке, заполненной всяким хламом, на месте не оказалось. Женщина без долгих раздумий сама выделила новому знакомому кусок совсем уж старой тряпки.

В мире, где, кроме Приара, везде ткачество кустарное, на мытьё полов ткань идёт только когда совсем уж превращается в ветошь.

«Изумительный вопрос: отчего я водовоз?», — когда Игорь поднимался по лестнице, в голове у него возникла песня из какого-то старого советского фильма. Сам землянин то кино не видел, но мотив и слова знал от деда, любившего иногда их напевать.

На последнем пролёте в Егорова чуть не врезались два болида — мальчишки лет семи-восьми — но он вовремя успел отступить и поклониться, дети были из благородных.

Придя к установленному им накануне постаменту с орлом, накладывать пространственное заклинание торопиться Игорь не стал. Чем меньше просуществует этот цереубийственный портал, тем ниже вероятность того, что кто-то из клана обратит на него внимание, а если и обнаружит, то быстро забудет.

Едва попаданец намочил тряпку и присел на корточки, чтобы начать изображать мытьё пола, как со стороны апартаментов графини Гары показался пожилой мужик, с рабским ободом на шее, но прилично одетый и важный.

— Вот это правильно, — надменно, сквозь зубы сказал раб, — Хорошо, что кто-то додумался, а то, того и гляди, графиня или сам король поскользнутся.

Отвечать Егоров не стал, да мужик и не ждал от него каких-либо слов, не снижая шага двинувшись за поворот коридора.

Вельможный слуга вернулся минут через пять — Игорь уже натёр до блеска примерно пятую часть короткого коридора — волоча за ухо поскуливающую девчонку. В этот раз на поломойщика раб внимания не обратил.

По прикидкам попаданца ужин должен был вскоре закончиться, и, действительно, не прошло получаса, как Егоров услышал женские голоса, приближающиеся к нему со стороны центральной части дворца.

— Он старый, графиня, — словно оправдываясь, произнесла одна из спутниц, когда три женщины повернули к натиравшему полы стоя на коленях главному советнику герцогини Гирфельской, — Мне двадцать, а баронету больше пятидесяти.

— Всё равно, голубушка, тебе стоило бы обратить на него внимание, голубушка, — надменно ответила шедшая впереди, — Или ты собираешься вечно быть моей компаньонкой? Нет, я не против, Крала, но нужно ли это тебе?

На поломойщика, замершего на коленях при их приближении, аристократки, естественно, внимания не обратили. Игорю было бы интересно посмотреть на лицо той, чьим именем он козырял, только понимал, что такая дерзость не допустима, можно и глаз лишиться.

Зато почувствовал идущий от графини терпко-кисловатый запах, присущий очень дорогим платьям, вышитым серебряными и золотыми нитями, украшенными бисером, жемчугом и драгоценными камушками.

Такие одежды, передаваемые по наследству от матерей дочерям, так же, как в земном средневековье, никогда не стирались, а лишь проветривались, чистились щётками и аккуратно выбивались от скопившейся пыли.

Понятно, что, как ни три щёткой или ни постукивай выбивалкой, невозможно избавиться от впитавшегося в платье за многие десятки лет пота матери, бабки, прабабки, а иногда и прапрабабки. Отсюда и тошнотворный запах. Хорошо, что мир Орваны не знает вшей и блох. Или, наоборот, плохо — прогрессор мог бы поднять приличные деньги на продаже блохоловок, таких же, как делали в Европе, из драгоценных металлов.

Слава Порядку и Хаосу, что у бежавшей наспех Латаны подобных древних одежд не имелось, а Тания и вовсе досталась попаданцу бесприданницей, если не считать за наследство её старого и наглого раба Гештика. Так и тот был куплен на деньги Игоря.

Попаданец тщательно домыл весь участок коридора и собирался приступить к повторной чистке коридора —