Чужая истина. Книга вторая - Джером Моррис

ручья и гул ветра. До него всё отчётливее доносились голоса сестёр, трубный рёв Старого форта, протяжные команды сигнального рога…

Ручей петлял и изворачивался, но ожидаемо вывел к задворкам Маньяри. Здесь ютились бедные… нет, даже нищие бедняги. Нейт, и сам-то не имевший ничего кроме потасканной одежды, разглядывал шалаши и мазанки, качая головой. Теперь многое воспринималось острее, чем раньше. Проходя мимо хижины, у которой хаотично носилась оборванная детвора, парень сбился с шага, будто споткнулся. Застыл, вдруг забыв ругательства и проклятья, что повторял всю дорогу. Среди разрухи и убожества этого места — нечто особое бросилось в глаза. Строго-опрятное, чистое… прекрасное.

— Джори, мать твою за ногу! А ну оставь её, мелкий ублюдок, и быстро ко мне! — Совершенная девушка выдала сорванцу такой подзатыльник, что подивился бы и самый злобный сержант. — Будешь обижать девочек… мальчиков, щенков или пьяниц — исхлещу в кровь и заставлю пить горькое лекарство по три раза на дню. А это что? — Прижав было ушибленную головёнку к себе, чтобы пожалеть, она начала внимательно перебирать волосы мальца. — Так, а ну бегом мыть голову с полынной водой. Эй, выдай ему крепкий отвар, опять запаршивел, грязнуля.

Нейт, подошедший уже ближе, молча стоял и рассматривал её. В чёрном платье горничной, с узкими рукавами до локтя, с совершенно белым передником и лентой в волосах — она не казалась служанкой. Может баронессой, графиней… он не был уверен, так как в жизни видал не слишком много благородных дам.

— Ты за едой? — Спросила девушка, заметив его. — Подойди, не бойся, сядь сюда. Похлёбка скоро будет готова. Алиса, пни мелких от огня, их палёными волосами аж сюда тянет! Да ты садись, говорю, не стесняйся. Как звать? Я — Мэйбл. — Её глаза озорно сверкнули, отточено располагая, пленяя, завораживая. Мэйбл и сама не знала, сколькие уж растворились, потонули в вязкой черноте этих глаз. Но топить продолжала.

— Попыток штурма было куда больше поначалу, — вещал Нейт с набитым ртом, — а потом эти тряпичные псы пообтёрлись, пообломали зубы о Карсов вал. Да и сами карсы снова показали, чего стоят. Когда эти трусы поняли, что честно тягаться с нами никак — стали издалека всяким забрасывать. Камни, дротики, бочки с маслом, ох и полыхало же в ночи! — Собравшиеся полукругом беспризорники слушали, раскрыв рты. Пусть и не слишком почтенная, но благодарная публика воодушевляла не хуже густой ржаной похлёбки. — И тут ополченцы ка-а-а-к повалят со склона, камнепадом лютым, ревя и колотя что есть мочи. Смяли просто… просто смяли тогда редакарских шавок. И тут команда — вперё-ё-ёд! И пошли давить, рубить, вычищать за стену. Они кучей в пролом набились, друг друга давя и о своих спотыкаясь, и кто всё ж уцелел — побросав оружие драпали, всеми четырьмя загребая. А какой-то безумный лучник ещё в след им вопил, гоготал и кутасом голым тряс… Гхм, в смысле это… в общем — глумился.

Он рассказывал ещё долго, уминая добавку, стараясь описывать всё ярче и живее, чем помнил на самом деле. Стараясь впечатлить и без того впечатлённых детей. Надеясь произвести нужное впечатление на Мэйбл. Ближе к ночи, когда ребятня разбрелась по своим шалашам и навесам, она и сама разговорилась.

— Вся эта мелюзга, что наконец угомонилась, вообще любит это… военное. Джори, тот, о которого я уже руку отбила, постоянно с калеками и пьянчужками в Верхнем городе ошивается. То подаяния просит, то чужие ворует, уже с другими отнимать пробуют. Рассказывал — накидывают тряпицу сзади на шею, валят скопом, обшаривают, пока в себя не пришёл. Вот тебе и ветераны, вот тебе и уважение.

— Крепких отцовских люлей бы им. — Нейт как-то смутился, задумался.

— Да, вижу и сам понял. Какие уж тут отцы. Ублюдки, сироты — какая разница. И девчонки наши строгают только в путь, некоторые — как свиноматки, и близнецов бывает, и чуть не всю жизнь брюхатые. Я, правда, немного у вас тут порядку-то навела. Жаль, поздно пришла, этим вот помочь не успела.

Нейт, ещё больше сбитый с толку услышанным, нервно огляделся. Промычал что-то невразумительно-вопросительное.

— Ой, смотрите-ка, — Мэйбл ядовито усмехнулась, с преувеличенным кокетством прижала к щекам изящные пальчики, продолжила тихонько и быстро. — Юноша удивлён! Обескуражен! Практически ошалел. Подбери же челюсть, мой бравый воин. Ох, люблю же я вас, вояк, почти как те дети. И что же больше прочего смущает солдата? Шлюхи? Их приплод? Методы борьбы с… последствиями? Ой, ведь почти угадала. Жениться на мне уж надумал, боец, а тут вон оно как, верно? Девка продажная, да ещё кровожаднее деревенских бабок.

— Каких… бабок? — Только и смог выдавить Нейт.

— Деревенских же, ну! Тех, что лечат беременность, крепко встав коленом на пузо. Крякнуть, ухнуть и нет проблемки. Кровавыми сгустками по ногам стекает.

— А ты… что?

— Хи-хи — она искренне умилилась, потрепала его за безволосый подбородок, — каков мощняга. А про драки свои рассказывал куда многословнее. Я — да, как и бабки, помогаю избежать появления лишних ртов. Но нет, конечно же не так грубо, грязно, топорно. Изящнее, ловчее, деликатнее…

Нейт слушал о травничестве, об отварах, компрессах и растираниях. Не очень понимал, к чему это всё, но как-то интуитивно чувствовал, что раз ему дали возможность выговориться — разумно отплатить тем же. Тем более, что предмет обсуждения был не так важен. Любые слова, срывающиеся с этих красивых, чувственных губ — грели и не́жили, будто прикосновение. В больших чёрных зрачках вспыхивали отсветы догорающего костра. Её взгляд казался немного безумным, диким, животным. Он, словно околдованный, подался вперёд, ощутил руками телесное тепло.

— К-куда ручонки⁈ — Мэйбл шваркнула по носу щелбаном, неожиданно и больно, отгоняя его, как нашкодившую собаку. — Ты слушаешь вообще, что толкую? Соберись уже. И не скули, воин.

Откашлявшись, надеясь не дать петуха и заговорить ровно, Нейт попытался было ответить.

— Не извиняйся. Подумаешь — мелочи. А про того алхимика-медика повторюсь. Он наверняка достаточно мягкотелый, чтобы лечить даром, возит ведь сюда всякую снедь телегами, да и опытен, искусен более других. Это я тебе, как человек посвящённый говорю. Приходи завтра утром к нам, на улицу Аллегри, вместе и сходим, познакомлю, порекомендую. Я всё равно к нему собиралась. За снадобьями.

* * *

Сырая тропка бежала вдоль изгороди, старой и массивной, предназначенной для сдерживания прожорливого скота,