Гермиона, первая леди Грейнджер - Латэна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но русский язык не сберёг Антонина Долохова от смерти. День, когда его душа покинула Коридор Смертников, Гермиона запомнила на всю жизнь.
Холодная зима. Даже не холодная, а ледяная. Это ощущалась даже в Азкабане — по коридорам то и дело проносился пробирающий до костей ветер, а вода в миске покрывалась корочкой льда. И дементоры были в этом совершенно не виноваты, ведь лёд и иней были белыми, а не серыми.
Они играли в шахматы. Волшебник выигрывал уже третий раз подряд, и Гермиона с досадой размышляла, как бы так переставить свои фигуры, чтобы прекратить избиение. Антонин начал озвучивать свой ход:
Конь ходит… .
И вдруг замолчал.
Что? — переспросила Гермиона, поднимая голову и прислушиваясь. — Куда идёт эта демонова лошадь?
Но ей никто не ответил. В Коридоре Смертников воцарилась абсолютная тишина. Ни звука дыхания, ни шуршания, ни скрежета камня о камень. А ведь обычно они прекрасно слышали друг друга.
Антонин, что случилось? — девушка перешла на русский язык, даже не заметив этого. — Почему ты молчишь? Антонин!
Гермиона начала паниковать.
Антонин! Антонин! — эхо множило её крик и оглушало. — Почему ты молчишь? Долохов! Очнись!
Глазам вдруг стало больно, и горячие слёзы потекли по щекам и подбородку. Впервые за несколько лет она плакала. В Азкабане не рекомендуется испытывать слишком сильные эмоции. Они обессиливают человека. Но в день смерти Антонина Долохова Гермиона забыла об этом правиле. Срывая голос, она звала замолчавшего волшебника. Замирала, надеясь услышать отклик. Но тщетно.
Тихий горький плач превратился в рыданья. Когда слезы иссякли, а горло болело так, что с трудом можно было сделать вдох, она свернулась на одеяле и заскулила, как раненый зверёк.
Антонин Долохов молчал. Сердце его перестало биться.
Надзиратель забыл о заключенных Коридора Смертников на целых два дня. А на третий просто прошёл мимо мертвеца, приняв его за спящего. Он не имел полезной привычки тыкать палкой в неподвижных узников.
На четвертый день Гермиона почувствовала сладковатый запах. Тошнотворный аромат тления. Несмотря на холод, тело Антонина разлагалось. Гермионе казалось, что она находится с ним в одной могиле и это её запах тоже. Впрочем, Азкабан и был их могилой.
Объявившийся на пятые сутки надзиратель тоже почувствовал запах, грязно выругался и ушел за помощью, оставив тележку в коридоре. Гермиона лежала на своем одеяле, слушая, как вытаскивают из камеры тело Антонина Долохова. Затем несколько человек остановилось около её камеры. Острое обоняние уловило редкостные для этих мест запахи — кофе, чего-то мясного, табака и чистой одежды.
Эта жива ещё? — раздраженно осведомился надзиратель с хриплым, как будто простуженным, голосом. — Лежит и не шевелится.
Она того… тронулась, — раздался подобострастный голос разносчика. — Может её того… не кормить? Все равно ведь…
Смачный хлопающий звук — оплеуха. Разносчик тихо заскулил.
Не выдумывай! Еще раз узнаю, что ты уровни пропускаешь, получишь по мозгам. Забыл, кто здесь премии и отпуска распределяет?
Нет, что вы… , - залепетал парень. — Я никогда…
Молчи уж! — резко оборвали его. — Иди, отрабатывай золото. Половина Азкабана без жратвы сидит! Когда Патронус научишься создавать, бестолочь? Шагай!
Голоса начали отдаляться. Вскоре всё стихло. Гермиона выбралась из-под своего одеяла и села. Голова кружилась от слабости. Все же четыре дементора — это перебор. Волшебные стражи прибыли к двум узникам, а нашли в живых только одного. Неприхотливые создания — они попытались удовольствоваться той едой, которая нашлась. Если этой ночью их вновь будет четверо, она, пожалуй, не выдержит и сойдёт с ума.
И как тогда выполнять данную Беллатрикс Лестранж клятву? Если надзиратели всё-таки не донесли волшебников семьи Лестранж до подземелий. Если Беллатрикс, Рудольфус и Рабастан действительно умерли по дороге, как утверждал мистер Малфой, то… . То они обязательно встретятся. На том свете, конечно. И как тогда спрашивается смотреть Беллатрикс в глаза? Как отвечать ей за невыполненное обещание?
Ползком Гермиона добралась до трубки с водой и умылась. Лицо на ощупь казалось опухшим. Если только череп, обтянутый кожей, может опухать. Щеки ввалились просто до неприличия. Но это понятно — за четыре года она растеряла все коренные зубы. Родители были бы в ужасе.
Опустошив миску с кашей наполовину и, на всякий случай, припрятав оставшееся, девушка укуталась в колючее тюремное одеяло и села перед нацарапанной на полу шахматной доской. После смерти Антонина Долохова, оставшись в полном одиночестве, она может играть лишь с призраками своего воображения.
Горестно вздохнув, узница представила перед собой шахматное «поле битвы» с выстроившимися в ровные ряды фигурами. Жаль, что нельзя так же легко представить человека в соседней камере, с которым можно поговорить или хотя бы поругаться.
Дементоры в тот вечер явились в прежнем составе. Четыре жутких твари наполнили опустевший Коридор Смертников холодом и смрадом. Да от волшебных стражей изрядно попахивало падалью — Гермиона начала чувствовать запах несколько месяцев назад. Антонин тогда изрядно удивился — для него дементоры пахли дымом, сгоревшей плотью и раскалённым камнем. Этот запах запомнился ему со времён войны с Гриндевальдом, когда волшебники навидались ужасов маггловской войны.
Амортенция наоборот.
Четыре существа теснились около её решетки. Будь у них локти, они толкались бы, пытаясь отвоевать себе место. Гермиона забилась в угол камеры и мелко дрожала. Накинутое на голову одеяло от дементоров не спасало. Это она выяснила ещё в первую неделю своего заключения. Против них нужны стены и крепкие двери.
Натиск в эту ночь оказался очень агрессивен. Словно стражи были голодны и сильно недовольны чем-то. Гермионе казалось, что она видит те счастливые воспоминания, которыми питаются дементоры. Это тонкие нити жемчужного цвета, которые вылетают из её рта вместе с дыханием. И нельзя ничего сделать, чтобы остановить это воровство. Потому что невозможно постоянно не дышать.
Но потом случилось страшное.
Дементор, которому не досталось место у решётки, вдруг оттолкнул двух собратьев и протиснулся в камеру почти наполовину. Существо вытянуло костлявые руки, пытаясь дотянуться до сжавшейся в углу девушки. Несколько раз покрытым струпьями пальцам удалось коснуться её.
Этого оказалось достаточно.
В голове Гермионы вдруг раздался треск, словно кто-то разодрал напополам кусок старой ткани. Мысли заполнились событиями, звуками и ощущениями, которых, она была уверена, раньше не было в памяти. Она начала падать… . Но не в привычную тёмную бездну, наполненную болью, криками и запахом крови. Вовсе нет. Будто она нырнула в думосброс — артефакт, предназначенный для хранения и воспроизведения воспоминаний. Вот только этим думосбросом была её
