Детонатор - Александр Тамоников

— Не думаю. Концертный зал наверняка охраняли на всякий случай, а у страха, сам знаешь, глаза велики.

— Но все-таки тебя что-то…

Не договорив, Малхад прыгнул. Под его подошвой чавкнуло, оттуда полетели кровавые брызги.

— Есть, — с удовлетворением прокомментировал он. — Вторая. — Он почесал грудь, вспоминая, о чем шла речь. — Но тебя все равно что-то беспокоит, — сказал он.

— Сядь! — рявкнул Юрчис. — Скачешь тут, как горный козел.

Грузин набычился:

— Насчет козла ты не прав. Не нравятся мне такие сравнения, понял?

— Обезьяна лучше?

Посопев, Малхад принялся натягивать пятнистые штаны, показывая всем своим видом, что оскорблен в лучших чувствах.

— Сядь, — повторил Юрчис. — Разговор есть.

— С обезьяной, да?

— Случайно вырвалось.

— Пусть лучше не вырывается, — мрачно сказал Малхад. — Ты хоть и командир, но у меня тоже гордость есть.

Тем не менее он сел на кипу одеял и даже не дернулся, когда мимо прошмыгнула очередная полевка.

— Этот хохол, — заговорил Юрчис. — Он в последнее время борзеть начал.

— Петро?

— У нас есть другой хохол? Тогда скажи кто, а то я не знаю.

— Опять придираешься, командир? Меня это уже достало все.

Горячий грузин собрался встать, чтобы выйти из комнаты, но Юрчис его удержал, положив руку на плечо.

— Не кипятись, Малхад, — сказал он. — Это все от нервов, ты верно подметил. Не нравится мне Сердюк в последнее время. Гонору много. Хвост задирает. Приказы выполняет так, словно великое одолжение делает.

— Приструни, — посоветовал грузин. — Как начнет выеживаться, колючки свои топорщить, сразу в морду. А я подсоблю, будь спок.

— Не поможет. — В глазах Юрчиса плясали злобные рубиновые огоньки. — Поздно воспитывать.

— Хочешь его… — не договорив, Малхад провел ребром ладони по горлу.

Ответа не последовало. Запиликал мобильник Юрчиса.

— Матвей звонит, — сказал он, приготовившись нажать кнопку соединения. — Сейчас узнаем, что там в Туринске стряслось.

И он приложил палец к губам, подавая знак молчать. Малхад понимающе кивнул и весь обратился в слух.

Матвеев недолюбливал своего двоюродного брата. Теплых и тем более родственных отношений между ними никогда не было. Правда, Сашок Шурыгин иногда был полезен. Например, когда приходилось отсиживаться в глубинке, пока ищейки ФСБ не собьются со следа. Но гостеприимство никогда не бывало бесплатным. И, кроме того, Матвеев никогда до конца не доверял брату. Подозревал, что тот в случае чего сдаст его с потрохами, чтобы самому выйти сухим из воды.

Распоряжение связаться с Сашком и выяснить судьбу пропавших товарищей застало Матвеева в самый неподходящий момент. Он накрывал на стол, надеясь завоевать признательность Марцелы Груды. Конечно, гордая полячка была не до такой степени неприступна, чтобы отказать ему в близости, поскольку за месяцы совместных скитаний между ними подобное случалось не раз. Однако Матвееву этого было мало. Он не хотел, чтобы во время интимного процесса полячка отбывала некую повинность, безразлично глядя в потолок. Ему хотелось огня, страсти. А в перерывах — немножко нежности и ласки.

Чтобы добиться своего, он припас две бутылки отличного шампанского, коробку дорогих конфет, разных экзотических фруктов, а также несколько деликатесов типа баночки с нежнейшим паштетом из гусиной печенки. Отдавая себе отчет, что путь к сердцу женщины лежит не только через желудок, Матвеев не поленился и не поскупился на подарки. Марцела получила маникюрный набор, золотую цепочку, снятую с шеи задушенной Матвеевом девушки, пару ярких кофточек и черное белье, якобы приобретенное в самом дорогом бутике Москвы. Расчет был нехитрым. Подпоить Марцелу, накормить деликатесами, а потом уговорить примерить обновки.

Первый и второй пункты программы были выполнены без помех. Расположившись по обе стороны от тумбочки на голых кроватях, Матвеев и Марцела опустошили бутылку шампанского, слопали по кисти винограда и стали пробовать конфеты с разнообразными начинками. Оружие было заряжено и лежало так, чтобы можно было схватить сразу, но сейчас им было не до того.

Как и ожидал Матвеев, Марцела разомлела и находилась в прекрасном расположении духа. Он уже было хотел подсунуть ей белье, когда позвонил Юрчис и приказал прояснить обстановку в Туринске.

— Черт бы его побрал, — проворчал Матвеев. — Ни минуты покоя.

— Я не убегу, — подмигнула Марцела. — Знаешь, а ты мне начинаешь нравиться. У тебя руки сильные. Я люблю мужчин с сильными руками.

«Кажется, успела дозу наркотика принять, — обеспокоенно подумал он, вызывая двоюродного брата. — Как бы не отрубилась. Столько денег коту под хвост».

— Майор полиции Шурыгин слушает, — раздался в трубке голос.

Не будь Матвеев столь занят обхаживанием дамы, он бы непременно обратил внимание на столь официальную фразу и насторожился. Но ему было не до того. Матвееву хотелось поскорее отделаться от поручения и вплотную заняться прелестями полячки.

— Привет, Сашок, — бодро поздоровался он.

— Привет, — сдавленно ответил брат.

— Ты чего как не родной? — удивился Матвеев. — Случилось что?

«Случилось, — ответил бы майор Шурыгин, имей он такую возможность. — Случилось такое, что хоть волком вой».

Но на него требовательно глядел полковник Левич, а за его спиной стоял майор ФСБ, бдительно ловя каждое произнесенное слово. Эти двое, вломившиеся к нему на дачу среди ночи, шутить не собирались. Предупредили, что если Шурыгин вздумает предупредить сообщников, то попросту схлопочет пулю в лоб, без суда и следствия. Почему-то усомниться в угрозе не получалось. Уж больно грозно выглядели они, да и табельное оружие было снято с предохранителей.

— Все в порядке, — сказал Шурыгин.

Его научили, что и как говорить. На него вывела Ивета, которая не утаила ни одного из известных ей секретов. Теперь Шурыгин сидел на кровати в одних трусах и делал то, что ему было велено. Жену пристегнули наручниками к перилам в холле, предварительно убедившись, что у нее в пределах досягаемости нет телефона или компьютера. Да, Левич и Королев были настроены очень серьезно. Перечить им стал бы разве что безумец, а Шурыгин был в своем уме. Правда, рассудок его слегка помутился от страха и неотвратимости возмездия. Ему вменялось в вину пособничество террористам. Лучше бы он просто кого-то убил или ограбил. Светило пожизненное. Заявив, что все в порядке, Шурыгин сильно покривил душой.

— Тогда что у тебя с голосом? — допытывался Матвеев. — Как будто с удавкой на шее разговариваешь.

— Простудился немного, — соврал Шурыгин, а сам подумал, что готов хоть воспаление легких подхватить, лишь бы происходящее оказалось кошмарным сном.

Королев пощекотал ему затылок стволом пистолета: повеселей, мол.

— Температура? — спросил Матвеев.

— Тридцать семь и пять, кхе. Сам виноват. Сквозняк в кабинете устроил.

— Осторожней надо, Сашок. Не маленький.

«Ты для этого позвонил, гад? — подмывало крикнуть Шурыгина. — Чтобы нотации мне читать?»

Вслух же он произнес совсем другое:

— Пройдет. Ты чего звонишь, брат? Который час, знаешь?

— Знаю, — ответил Матвеев. — Вопрос срочный возник.

— Задавай свой вопрос.

— Как у вас в городе? Тихо?

Королев снова приставил пистолет к затылку Шурыгина.

— Сейчас да, — ответил тот. — А вечером заварушка одна приключилась.

— Какая заварушка?

Обернувшись, Матвеев увидел, что Марцела сама взяла обновки и теперь вертит их перед глазами, решая, как с ними быть, но почему-то это его перестало волновать после услышанного.

— Да взяли тут одного, — сказал Шурыгин. — Буров его фамилия. Не из ваших?

— Допустим, — произнес Матвеев и получилось это у него хрипло, хотя сам он не простыл и был здоров как бык. — Продолжай.

— Короче, концерт у нас сегодня был, а за залом наблюдение велось. Спецы из Антитеррористического центра сейчас землю роют, ищут тех, кто автобус в Вологонске взорвал, ну ты знаешь.

— Слышал что-то такое.

— Так вот, — все увереннее продолжал брат, — им подозрительным этот Буров показался. Он с пультом на улице стоял. За углом здания.

— Идиот, — вырвалось у Матвеева.

— Наверное. Потому что, когда к нему подошли проверить документы, он деру дал. Ну, получил пулю в спину.

— И что?

— А то, что окочурился Буров. Его даже допросить как следует не получилось.

— Успел что-нибудь сказать? — спросил Матвеев, следя за отражением полячки в черном оконном стекле.

Она таки решила переодеться. Только теперь это было лишним.

— Успел, — ответил Шурыгин. — Сообщницу свою выдал. Сейчас сверюсь с записями… Ага, Ивета Янсонс. Из Прибалтики. При ней якобы взрывчатка находилась.