Запретная правда о русских: два народа - Андрей Буровский

Личности Витте и Столыпина доказывают: среди верхушки дворянства были люди трезвейшего ума, реалистичные и умные политики. Но большая часть окружения и Николая I, и Николая II точно таковы же, как монархи. Тот же «апофеоз беспочвенности», та же жизнь в мире выдумок, которые кажутся реальнее самой реальности.

Спор западников и славянофилов в 1830—1850-е годы… В то время мало кто не из дворян мог принимать участие в серьезных интеллектуальных спорах. Лидеры славянофилов: П.В. и И.В. Киреевские, К.С. Аксаков, Ю.Ф. Самарин, А.С. Хомяков – все помещики, служилая знать.

Они сделали много полезного: например, начали собирать русский фольклор (как делали это Андерсен в Дании и братья Гримм в Германии). Они поставили проблему, о которой я и пишу в этой книге: о расколе русского этноса чуть ли не на два разных народа.

Славянофилы куда образованнее, культурнее, умнее большинства западников. И гораздо демократичнее, чем их принято представлять. Не зря же многие из них работали в комиссиях, подготавливающих отмену крепостного права.

Но стоит им начать излагать свои взгляды… Ну откуда славянофилы взяли, что русский народ так невероятно предан православию и монархии? Откуда представления об идиллии, царившей в Московии XVII века? С чего они вдруг решили, что русская женщина, по характерной для славянки скромности, не может быть хорошей актрисой?

Выдумки, выдумки, выдумки…

Западники… Тоже почти сплошь дворяне. П.Я. Чаадаев, И.С. Тургенев, Б.Н. Чичерин, Н.А. Мельгунов, А.И. Герцен и другие. Эти-то откуда взяли, что в России необходимо ввести парламентское правление и что крестьяне ждут не дождутся права избирать и быть избранными? К чему эта неумеренная, нелепая идеализация Петра I и всего им совершенного? И какова фразеология!

Виссарион Белинский: «Для меня Петр – моя философия, моя религия, мое откровение во всем, что касается России. Это пример для великих и малых, которые хотят что-либо сделать, быть чем-то полезным».

В том же духе и Герцен: «Петр, Конвент научили нас шагать семимильными шагами, шагать из первого месяца беременности в девятый».

Интересно, что большинство западников на самом деле вовсе не интересовались реальным Западом… Поразительные свидетельства оставил Иван Тургенев – он пытался показать В. Белинскому Париж… Белинский же совершенно не интересовался этим, вполне реальным Парижем и все время говорил о вреде крепостного права и самодержавия.

Герцен обожал Европу на расстоянии, сидя в России. Но стоило ему туда попасть, как он тут же начал культивировать некие причудливые гибридики социализма и патриотизма: как бы так показать прогрессивность русской крестьянской общины?!

Энгельс писал о Герцене так: «…Герцен, который был социалистом в лучшем случае на словах, увидел в общине новый предлог для того, чтобы в еще более ярком свете выставить перед гнилым Западом свою «святую» Русь и ее миссию – омолодить и возродить в случае необходимости даже силой оружия этот прогнивший, отживший свой век Запад. То, чего не могут осуществить, несмотря на все свои усилия, одряхлевшие французы и англичане, русские имеют в готовом виде у себя дома».

Что же тогда все святые идеалы, замечательные благородные убеждения, выношенные дворянской интеллигенцией в годы, когда разночинцы не были в силе, а слово «интеллигенция» не родилось? А ничего!

Все эти «высшие истины» есть не что иное, как благоглупости, сочиненные в салонах, признанные истиной в последней инстанции на сходках единомышленников.

Салоны в Москве 1840-х годов мало похожи на профессорские пятницы солидных питерских интеллигентов, тем более – на легендарные московские кухни советского времени. Но способ осмысливать мир, основные подходы к жизни – те же.

Может быть, таковы только дворяне – идейные борцы? А охранительный лагерь разумнее? Но тогда кто выдумал шизофреническую формулу «Самодержавие. Православие. Народность»? Случайно, не князь С.С. Уваров, министр народного просвещения?

Кто в Казани похоронил по православному обряду анатомический кабинет? Кто предлагал вообще «торжественно разрушить» здание Казанского университета?

Верный сын самых реакционных идей М.Л. Магницкий. Разрушить Казанский университет он все-таки не успел – был уволен со службы за воровство. Но похоронить анатомический театр все же успел, сукин сын.

Кто всерьез рассуждал о вреде образования и предлагал сразу ссылать в Сибирь всякого простолюдина, который станет учиться грамоте? Кто увольнял из Московского университета профессоров, которые не ходили в церковь каждое воскресенье? Кто боролся, как лев, с преподаванием теории эволюции?

Нет-нет, это не интеллигент! В чем не замечен, в том не замечен. Коренной русский дворянин, сын сенатора Д.М. Рунич! Как и Магницкий, он выгнан со службы за вульгарное воровство в 1826 году, за 36 лет до рождения самого слова «интеллигенция».

Или вот текст барона Дубельта, который я не буду комментировать: «Не заражайтесь бессмыслием Запада – это гадкая помойная яма, от которой, кроме смрада, ничего не услышите. Не верьте западным мудрствованиям, они ни вас и никого к добру не приведут… Не лучше ли красивая молодость России дряхлой гнилой старости Европы? Она 50 лет ищет совершенства и нашла ли его? Тогда как мы спокойны и счастливы под управлением наших государей» [47. С. 282].

В общем, все русские европейцы хороши – от царей и министров до врачей и телеграфистов.

Глава 7

ВЗГЛЯДОМ КОЛОНИЗАТОРА

Африканцы действовали с обычной для них ослиной тупостью.

Всегда поразительна скотская тупость местных мужиков и казаков.

Постоянный конфликт русских европейцев и туземцев (как и всех вообще туземцев и европейцев) – это конфликт двух культур, двух систем ценностей, двух этических систем. В системе оценок русских европейцев туземцы – это своего рода «глупые», или «недоразвитые европейцы». Нужно им разъяснить всю глубину заблуждений, просветить – и они начнут жить «правильно».

Для туземцев же русские европейцы – это безумцы, просто не понимающие вещей, очевидных даже для ребенка. Например, они не понимают, что земля – Божья, ее нельзя покупать и продавать. С тем, кто этого не понимает, нечего и говорить.

Такого рода конфликт «дурака» и «сумасшедшего» великолепно описывает Ю.М. Лотман, в весьма своеобразной форме: «Человек строит свой образ животного как глупого человека. Животное образ человека – как бесчестного животного…. В «нормальной» ситуации животные совсем не стремятся контактировать с человеком, хотя бы даже с целью его поедания: они устраняются от него, в то время как человек с самого начала как охотник и зверолов стремился к контактам с ними. Отношение животных к человеку можно назвать устранением, стремлением избегать контактов. Приписывая животным человеческую психологию, это можно было бы назвать брезгливостью. Скорее, это стремление инстинктивно избегать непредсказуемых ситуаций, нечто похожее на то, что испытывает человек, сталкиваясь с сумасшедшим» [48. С. 50–51].