Создатель ангелов - Стефан Брейс

И если нет…

Вот это мы и выясним, ответил доктор и быстро начал говорить о чем-то другом. Об опасности, с которой связан тест. Был небольшой риск выкидыша. После него. Минимальный. Ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться.

Обо всем этом женщина стала думать, когда легла на стол и положила ноги на подставки. По просьбе доктора, ее подруга оставалась в приемной. Это займет немного времени, успокоил ее доктор. Они предпочли бы быть вместе во время обследования, но ни одна из них не посмела возразить доктору.

— Вы можете почувствовать только маленький укол, — раздался его голос.

Ей было не видно его. Живот и нижняя часть тела были накрыты зеленой простыней, под которой он, сгорбившись, спрятался, сев на стул.

Боль от укола легкой судорогой прошла по всему телу. Как только судорога закончилась, женщина облегченно выдохнула. И тут почувствовала у себя на животе что-то холодное. Гель для эхографа, сразу же догадалась она. Монитор тоже находился вне ее поля зрения. Ничего страшного. Она и не хотела видеть, что происходит у нее в животе. На нее и так наводили страх звуки вокруг: жужжание и щелканье эхографа, громыхание металлических инструментов в лотке, скрипение стула, на котором сидел доктор, его учащенное дыхание.

Он стал водить сенсором по ее животу. Когда датчик остановился, она хотела спросить, видит ли он их. Ее близнецов. И все ли с ними в порядке. Но прежде чем она смогла что-то сказать, доктор попросил:

— Не могли бы вы задержать дыхание? Ненадолго.

Она еще раз глотнула воздуха и сжала губы. Несмотря на местную анестезию, женщина чувствовала, как внутрь ее тела проникает что-то холодное. Она сжала кулаки и впилась ногтями в ладони.

Он снова стал двигать сенсором по ее животу. Короткими круговыми движениями. Его дыхание сбивалось, он дышал ртом, и из-за этого иногда казалось, что он запыхался после большой нагрузки. И вот его рука опять замерла.

Сейчас он это сделает, подумала она и сжала зубы.

Однако ничего не произошло. Может быть, она просто ничего не почувствовала, подумала женщина сначала, но спустя несколько мгновений, когда она больше не могла не дышать и стала хватать ртом воздух, то обнаружила, что больше не слышит даже дыхания доктора. Она выждала еще несколько секунд, опасаясь испугать его, и только потом спросила хриплым голосом:

— Герр доктор, что-то случилось?

Никакой реакции.

— Герр доктор?..

И тут все вдруг стало происходить очень быстро. Она услышала, как заскрипел стул, в то же мгновение сенсор был убран с ее живота, а холодная штуковина вышла из ее тела. Послышался звон лотков с инструментами, и затем она увидела, как доктор поспешно вышел из комнаты.

Он не смог сделать этого. Не сделал всего одно последнее движение. В тот момент, когда хотел разрезать посередине два сросшихся друг с другом зародыша, чтобы потом вытащить их из матки по отдельности, что-то удержало его. Как будто кто-то схватил за запястье, и его рука со щипчиками ослабла и потянулась назад.

Виктор сконфуженно выбежал из комнаты, оставив женщину в столь неудобном положении. Он вошел в ванную комнату, стащил резиновые перчатки и стал долго мыть руки. Он посмотрел в зеркало. Так как уже целую неделю у него не было времени побриться, на подбородке появилась небольшая бородка. Ему снова бросилось в глаза, как он похож на отца, которого знал не иначе как с бородой.

Доктор Хоппе продолжал смотреть в зеркало. На свои рыжие волосы. На свой нос. На шрам над верхней губой.

И тогда, именно в тот момент, у него родилась идея. Это была не более чем искра, но ее было достаточно, чтобы разжечь огонь, который вскоре вспыхнул ярким пламенем.

Вернувшись в операционную, он совершенно не помнил, сколько времени отсутствовал. В любом случае, женщина продолжала лежать в том же положении, как будто боялась, что малейшее движение нанесет вред двойняшкам в ее животе.

Она сразу же спросила, что случилось. Он ответил, что ему стало душно. Это даже не было ложью.

Потом она спросила, все ли в порядке и успешно ли прошло обследование. Виктор дважды солгал.

Он помог ей встать со стола и сообщил, что результаты будут готовы через неделю. Для себя он решил, что тогда-то и сообщит ей правду о том, что растет у нее в животе. Но не о том, что планировал. Это уже ничего не меняло. Мысли его были уже далеко. Намного дальше.

Через три дня женщины опять появились у него, чем-то явно напуганные, и после ультразвука доктор Хоппе только подтвердил их худшие опасения. Одна из них разрыдалась и без остановки, едва переводя дыхание, выпалила всю свою историю, чтобы доктор понял, что она ничего не могла с этим поделать.

Все началось с сильной боли в животе, и она пошла в туалет и стала тужиться, рассказывала она. У нее уже несколько дней не было стула, и вдруг кишечник опорожнился одним длинным спазмом, она зажала уши руками, чтобы не слышать звуки, издаваемые собственным телом. Стояла такая вонь, какой она от своего организма не ожидала, из-за этого ей стало дурно, и она сразу спустила воду в туалете, чтобы скорее избавиться от того, что сидело внутри нее и с такой силой вырвалось наружу.

Понял ли он?

Потом она вытерлась и вновь спустила воду, два раза, не глядя, зажмурившись, так противна она была самой себе. Потом поднялась на ноги, но боль в животе осталась такой же сильной, так что она подумала, что кишечник опорожнился не полностью, и снова села и стала тужиться, потому что решила, что боль наверняка пройдет, если ей удастся еще раз…

Понимает ли доктор?

И у нее еще раз был стул, и опять с ужасными звуками и этой отвратительной вонью, а потом, после всего этого, ей показалось, она почувствовала, что из ее тела выходит что-то другое, другим путем. Но потом, потом что-то внизу заболело так сильно, что она уже и не знала, что откуда выходит, и поэтому снова спустила воду, ведь она и подумать не могла, что там окажется…

— Вы понимаете меня, герр доктор?

Она опять привела себя в порядок, отрывая от рулона много, очень много бумаги, в три, в четыре слоя, складывая еще раз вдвое, и всю эту бумагу тоже спустила в несколько приемов, отвернувшись и все еще испытывая тошноту от самой себя. А потом она встала, чтобы надеть трусы, и тут заметила, что боль совершенно прошла, и только тогда, только тогда она увидела струйку крови на внутренней стороне бедра и, оглянувшись, посмотрела вниз, где навсегда исчезло то, что было извержено из нее с такой неудержимой силой.

Может ли он…

Он все понял, успокоил женщину доктор Хоппе.

Кто же все-таки их забрал?

Виктор не задавался этим вопросом. Это больше не было важно. Едва женщины ушли, как он сделал первый шаг к выполнению своего плана. Он взял телефон и позвонил Рексу Кремеру.

— Доктор Кремер, это Виктор Хоппе. Я обещал вам перезвонить.

— Рад слышать вас, доктор Хоппе.

— Помните, мы в прошлый раз говорили о Боге? Вы сказали, что я обошел Господа Бога.

— Да, конечно, помню.

— Я передумал.

— Значит, это действительно так?

— Я имею в виду, что хочу попробовать кое-что другое.

— Другое, чем что?

— Чем получать потомство от исключительно женских или исключительно мужских родителей. Если человек решится обойти Господа Бога, он должен отважиться попробовать свои силы в других областях.

— Что вы имеете в виду?

— Бог создал человека по своему образу и подобию.

— Да, и из ребра Адама Он создал ему жену…

— Это возможно. Из ребра мужчины сделать женщину. Это прекрасно получится. И не кажется мне особенно трудным. Если вынуть ядро из костных клеток и поместить туда ядро…

— Доктор Хоппе, я пошутил. К чему вы клоните?

— …

— Доктор Хоппе?

— Клонирование.

— Клонирование?

— Клонирование. Создание генетически идентичной копии…

— Я знаю, что это означает, но кого именно вы хотите клонировать?

— Мышей, например.

— Это невозможно. С биологической точки зрения невозможно клонировать млекопитающих.

— Это вопрос техники. С правильными средствами должно получиться. В принципе это даже проще, чем мои предыдущие эксперименты.

— Даже не знаю. Вы меня ошеломили. Давайте обсудим это в другой раз. Когда вам будет удобно? Может быть…

— Завтра. Я приеду завтра.

— Как вам угодно. В десять часов? Вам подходит?

— В десять часов.

Однажды Йоханна Хоппе не встала с постели. Она ничего не ела и вставала, только чтобы сходить в туалет. Она осталась лежать и на другой день, и все последующие дни. Муж несколько раз пытался уговорить ее, но каждый раз оказывался изгнан из комнаты гневным движением руки и в конце концов сдался, а две подруги, заходившие уже третий день, вновь ушли, качая головой. Поначалу у Йоханны регулярно происходили истерики, но постепенно они прекратились, и в ее глазах начал меркнуть блеск. Единственным оставшимся проявлением жизни были приступы гнева, во время которых она несколько минут била себя кулаками по голове. Вскоре наступило ухудшение. С ее лица исчезли все проявления чувств, из тела ушло всякое движение, кроме биения сердца.