Воевода (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

В Туле же Андрей потихоньку возился на выделенной ему земле с постановкой большого блауофена, считай маленькой домны и двух пудлинговых печей для переработки чугуна. Плюс еще одной — литейной, чтобы лить чугунные ядра и не только.

Хотя для Царя и ядра стали бы в известной степени счастьем. Ведь в эти годы на Руси существовали только каменные ядра, дорогие кованные из железа и дорогущие свинцовые. Введение же чугунных позволило бы кардинально повысить эффективность выстрелов артиллерийских орудий резко сократив их стоимость.

Для Андрея же, запуск этой литейной, становилось еще одним золотым дном. С рудой местной, конечно, действительно большого объема не получить. Но «большой» — понятие относительное. И в той же середине XVII века в этих краях вполне успешно и продуктивно функционировало несколько чугунолитейных заводиков[2]. Да и Тула на своем металле очень долго жила, даже когда стала оружейным центром. Вполне нормальном металле. Во всяком случае, его хватало и на изготовление неплохих доспехов по типу гусарских, и на огнестрельное оружие, в том числе и знаменитые петровские фузеи. Как ни крути, но все относительно. И Андрея вполне устраивал тот прирост производства металла, который бы он получил на этой маленькой домне. Как в плане литья чугунного, так и пудлингового передела.

Впрочем, как и с ткацкой мануфактурой — это дело мало касалось вотчины. И там конь еще не валялся. Так что и эвакуировать было нечего. Андрей даже людей толком не нашел.

Что еще?

Угольные печи.

Это было очень важно. Для нужд кузнечного производства люди под руководства Демьяна занимались тем, что жгли уголь. Но не в ямах, как это было принято в те годы, а специальных печах кирпичных. Из-за чего не только получали много качественного угля, но и массу побочного продукта. А именно скипидара, древесного спирта и золы. Первые два смешивались в определенных пропорциях, превращаясь в ламповое масло. Дешевое и вполне годное в дело. Из золы же выпаривали зольный остаток, который после прокаливания превращался в смесь поташа и соды — важнейшие продукты. И если соду Андрей просто продавал, то поташ был ключевым сырьем для производства краски, ну и в будущем — нормального пороха.

Еще имелось несколько пищевых направлений, связанных с заготовкой продуктов питания, их консервацией и так далее. Но в целом — и эта огромная плеяда направлений превращала вотчину саму по себе в этакое золотое дно. Даже без всякой краски начало свободной торговли шлемами, броньками, стрелами, копьями и щитами позволил бы вотчине жить не тужить и больше ничем не заниматься. И еще запасы накапливать. Жирок, так сказать. Даже без учета ковров. А их изготавливалось теперь прилично. Сто двадцать ковров в год — это был расчетный показатель производительности мануфактуры. По самым скромным подсчетам он давал бы больше трех тысяч рублей в год. А там и масло светильное, и сода, и прочее… Да те же пиломатериалы, колеса и повозки. Шутка ли? Повозки не так дешевы, как кажется, особенно сделанные хорошо. Про добрые колеса так и вообще речи не шло.

Так или иначе, но Андрей сумел уйти от «нефтяной иглы», то есть, финансовой зависимости от продажи краски. И это не говоря о том, что вокруг вотчины имелись еще и поля. Как распаханные по Норфолкской системе, так и косимые конными косилками. Да пруд, где держались гуси. И перспективы наблюдались у самостоятельного сельскохозяйственного обеспечения очень большие. Путем банального расширения площадей обрабатываемых и еще больший уход от монокультурного производства, как в агротехнике, так и в животноводстве. Дабы изменение погоды или обстоятельств не обрушили кормовую базу.

Марфа сводила все эти данные в записку.

Указывала производительные мощности и количество занятых людей.

Записывала сколько и чего они уже производят и сколько могут в теории.

Что из всего этого можно демонтировать и увезти с собой.

Писала.

А у самой сердце кровью обливалось.

И старые масли о том, чтобы все бросить и уехать куда-то ей казались дикостью и глупостью. Только сейчас, осознав СКОЛЬКО всего удалось сделать. СКОЛЬКО все это приносит материальных благ. И как будет хреново на новом месте, она наконец-то начала понимать мужа. И его позицию…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Понятно, что ситуация складывалась мрачная. И кто знает — удастся ли Андрею вырваться из этого конфликта с рядом крупных игроков — князей из дома Рюрика. Но она впервые вечером, перед сном помолилась, прося Всевышнего о том, чтобы у мужа все получилось. Чтобы они остались тут и их не притесняли. Чтобы Царь сделал правильный выбор…

Однако записку продолжала делать…

В конце концов эта сводка была полезна в целом для понимания сколько и чего у них есть. И какими ресурсами они обладают…

[1] Месячная выделка такого кирпича в летнее время составляло около 300–320 тысяч кирпичей. Чего с запасом хватало для всех внутренних строительных задач. И даже позволяло немного накапливать их про запас.

[2] И эти несколько мелких заводиков делали почти все товарное железо (включая «свинское», то есть, чугун) Руси тех лет. На фоне их производительности старые промыслы меркли и не имели никакого веса.

Часть 3. Испытания совести

Настоящие испытания никогда не заканчиваются.

Мышь/демон, DragonAge

Глава 1

1556 год, 5 июня, Тула

— Дядька, ты видишь суслика? — спросил Андрей, осматривая выстроенный полк.

— Нет.

— И я не вижу. А он есть.

— Не понимаю я тебя, — покачал головой дядька Кондрат.

— Чуйка меня тревожит. Понимаешь? Талдычит, что поход простым не будет. Что злодеев мы еще не всех отловили. Местных. Своих.

— И ты ей веришь?

— В наши дни верить нельзя никому. Порой даже себе. Хм. Мне — можно, — спохватился Андрей, глядя на изрядно удивившееся лицо сподвижника. — Но чуйка… не понимаю я что ей не нравится.

За минувшие дни воевода сумел проделать большую работу. Можно даже сказать огромную.

Прежде всего с людьми.

Он лично проработал каждого задержанного. Без пыток. Без насилия. Просто вопросами и аккуратными, разумными провокациями.

Потом повозился с текстами допросов. Анализировал их. Выделял главное. Формируя общую картину заговора. Кто и как участвовал, да почему. У кого какие мотивы были. Как происходило взаимодействие. Ну и так далее. Если требовалось, проводил дополнительные допросы. И новые задержания…

Очень помогло то, что люди в этом плане были бесхитростные и не искушенные в таких делах. Поэтому содержание их в одиночных камерах без возможности общения, облегчило вопрос дознания. Пожалуй, только сухенький священник стойко молчал, не отвечая вообще ни на какие вопросы. Но общей картины он не портил. Его кормили. Не обижали. И следили за тем, чтобы передать Царю в целости и сохранности, дабы его палачи выяснили глубины его глубин. То есть, как крепка его вера, чтобы идти до конца.

Буквально в течении дня оказались взяты все основные фигуранты. Еще три дня ловили их помощников, большая часть из которых тупо сбежала из города. Бросив все. Поэтому в целом хватило шести дней, чтобы полностью закончить следствие по данном бунту. В том числе и потому, что его вел один человек, который и так многое знал.

А что с задержанными делать дальше Андрей не понимал. Казнить? Вариант. Но он не хотел спешить. Просто оставил их сидеть в одиночках и ждать решения своей судьбы.

Ведь параллельно расследованию воевода распорядился строить тюрьму. А то, мало ли еще пригодится? Вот подручные и сделали длинную землянку с толстенными стенами и массивными, отсыпанные грунтовыми прослойками перегородками с камерами-одиночками. Специально настолько большую, чтобы туда можно было спихнуть всех задержанных.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Землянку эту построили ОЧЕНЬ быстро. Буквально за пять дней. Что позволило перевести в нее не только задержанных в Туле заговорщиков, но и взятых в плен ногаев, которых пригнали в город из вотчины. И посадить их всех под единый надзор. А то тот режим, в котором они находились ранее, вызывал серьезные вопросы. Разбегутся еще. Ведь по чуланам да подвалам доверенных людей сидели. Не самый безопасный вариант.