Дом обнаженных страстей - Владимир Григорьевич Колычев

– Извини, что нагрубила тебе.

– Ну, не то чтобы нагрубила… Но я ушел! А ты?

– Что я?

– Ты не пошла за мной?

– Собиралась. Только вышла, смотрю, кто-то через двор несется. Руки вытянул и бежит. В открытую калитку вбежал.

– Откуда бежал?

– Со стороны дома… Промелькнул перед глазами и исчез. И тут же выстрел раздался.

– А ты что? – спросила Полина, презрительно глядя на Леру.

– Я испугалась.

– Испугалась?! – Полина уперла руки в бока.

– Должна была побежать, а я просто пошла… Медленно… А до этого долго стояла. Когда вышла к реке, никого уже не было.

– А в бане ты что делала? – спросила Полина.

– Тимофея ждала.

– Ну ты и сука!

– Вот только не надо.

Тимофей грубо взял жену за локоток и попытался увести в комнату, но она уперлась.

– Хочешь остаться с этой тварью?

– Хочу найти убийцу. Или Кривенцов посадит меня за убийство Плюхина.

– Кто такой Кривенцов… А почему убийство?

– Потому что я труп его нашел. В реке. Меня прямо на его труп вынесло!

– А Женя? – сдавленно, едва слышно спросила Катя.

Оказывается, она стояла на лестнице, слушая разговор.

– Ни Жени, ни Калугина не видел.

– Я знаю, Женя жив!

– Тебя посадят за Плюхина? – в голосе Полины сквозило напускное злорадство.

– Я знаю, так мне и надо. Но убийцу надо найти.

– Это не Паша, – сказала Лера.

– А кто? – Полина резко глянула на нее.

– Я не знаю!

– Знаешь!.. Все вокруг тебя вертится! Ты с Калугиным была? Была! Где Калугин?.. Плюхин к тебе клеился? Клеился! Где он? И Тимофея сегодня чуть не убили из-за тебя!

– Не из-за меня!

– Я тебя, моя девочка, насквозь вижу! – не унималась Полина.

– Хватит! – Тимофей попытался урезонить жену, но снова получил отпор.

– Что хватит? Я говорила, что она наркоманка? Говорила! Наркоманка она или нет, чего молчишь?

– Я тоже знаю, что дважды два четыре. Но это не значит, что я могу доказать теорему Большого взрыва.

– Нет такой теоремы!

– Вот поэтому я и не могу ее доказать!.. А если серьезно, сначала нужно во всем разобраться, а потом уже предъявлять.

– Да, сначала разобраться надо, – кивнула, соглашаясь, Лера.

– Ну так разбирайтесь! – психанула Полина. – Только без меня.

Она открыла дверь в спальню, щелкнул замок.

– Эй! – Тимофей щелкнул пальцами, выражая досаду.

Ему, конечно, нужно во всем разобраться, но сначала необходимо переодеться. Там, на батарее, джинсы, футболка, кардиган, все неглаженое, но чистое и сухое.

– А у меня открыто, – с загадочной улыбкой тихо сказала Лера.

– Одежда у меня там, переодеться надо.

Тимофей переживал за Леру, но почему-то не хотел оставаться с ней наедине. Ему бы просто переодеться и лечь спать. Скоро, очень скоро прибудет Кривенцов, предстоящая встреча пугала его.

– Переодеться, – кивнул Паша. – Выпить и закусить. – От него уже с утра несло самогоном. Он ударил в дверь ребром сжатой в кулак ладони. – Открывай, не будь дурой!

Дверь открылась, Паша, выразительно глянув на Леру, жестом велел Тимофею заходить.

Тимофей вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Полина стояла у окна спиной к нему, руки скрещены на груди, голова вскинута.

– Лучше бы ты утонул!

– Спасибо.

Он подошел к ней, и она вдруг напряглась чего-то затаенно ожидая. Но Тимофей не стал ее обнимать. Он всего лишь снял с батареи одежду, а еще взял из шкафа чистое белье и полотенце и отправился в ванную, после чего спустился в кухню. Там Галка перебинтовала ему голову, пить с Пашей он отказался.

– И тебе не советую. Сейчас менты подъедут, крутить нас начнут. А у нас проблема, мы с тобой были в доме у Антоныча. Натоптали там. А потом грязь, чернозем… Откуда у него во дворе чернозем?

– И у нас чернозем, отец завозил… И отец завозил, и Антоныч завозил, тогда не так дорого было, как сейчас… Хотя и недешево… У отца деньги были. Да и Антоныч не бедствовал, он, пока служил, неплохо имел.

– С чего?

– Так патрульно-постовая служба, это, конечно, не так прибыльно, как у вас в Москве шаурмян по вокзалам гонять, но и здесь можно навариться. Курочка, как говорится, по зернышку, к пенсии на домик в деревне. С черноземом в огороде.

– И Антоныч этими зернышками не брезговал?

– Не брезговал.

– А Калугина он знал? Они вроде вместе служили.

– Знал, наверное… Родион вообще терпеть Антоныча не мог.

– Это как-то в чем-то выражалось?

– Ну как… Крысой его называл. И на кладбище рядом с ним стоять отказался… Думаешь, почему Антоныч к нам домой не пошел после кафе? Из-за Калугина… Он, кстати, тоже его презирал…

– Друг друга презирали?

– Ну да.

– Даже при обоюдном презрении кто-то прав, а кто-то виноват.

– Не знаю, что там у них было. Знаю, что они терпеть друг друга не могли.

– А убить Антоныч мог?

– Калугина?.. Не думаю.

– Но кто-то же его убил.

– Не знаю, Антоныч не мог… Ну, думаю, не мог…

– А если заплатили?

– Это другое дело… За деньги он кого угодно. Женьку-то он не за просто так… Значит, следователь должен подъехать?

– Скажи, я мог убить Калугина?

– Ты?.. Ну, я вот думаю… Ты вот в спортивном костюме был, потом джинсы, кофта… В одном мокнешь, другое сушится… Ты тогда в сухом был, когда Родика нашли. И ничего у тебя не сушилось.

– Костюм еще есть, – усмехнулся Тимофей. – Строгий. В машине на плечиках висит.

– Не видел.

– А он есть… И ты вроде бы в сухом был…

– А когда труп исчез, мы все на кухне были, ты, я… Ни ты, ни я к его исчезновению не могли быть причастны… Но труп куда-то исчез. И в бане мокро было… Может, правда Антоныч виноват?

– А с Женей что случилось?

– Ну так Лера же видела, Антоныч его душил. Ну тут понятно, дело в деньгах…

– А Лере можно верить?

– Это ты у меня спрашиваешь? – удивился Паша.

– У себя.

– Зря ты с ней связался!

– Но верить ей можно?

– А кто еще мог деньги увести?

– А кто самого Антоныча тогда грохнул?

– А Плюхина кто мог в реку сбросить?

– Я не мог, – качнул головой Тимофей. – В момент выстрела я в доме был, даже Юрков это может подтвердить.

– И я не мог!

– И ты не мог, – не очень уверенно сказал Тимофей.

Они с Юрковым были уже в бане, когда появился Паша. От дома шел, но уже мокрый по пояс. Потому что двор водой был залит. А сверху сухой…

– Хорошо, если следак так думать будет… Интересно, он еще не подъехал?

– Никуда следак не денется. Мы,