Военная история русской Смуты начала XVII века - Олег Курбатов

Тем не менее шведы приступили к методичной осаде и второй крепости, соорудив батарею на северном берегу Тихвина (Северскую крепость), а затем, замкнули блокаду постановкой туров на Московской (юго-восточной) дороге; минеры повели подкоп к северной стене и под западную Воротную башню. Но здесь защитники оказали самое яростное сопротивление. Во время одной из вылазок они разрушили восточные туры и захватили три пушки. В результате другой, согласованной с действиями Исаака Сумбулова (его отряд игумен Онуфрий встретил в 80 верстах от Тихвина), шведам вообще пришлось оставить позиции на Московской дороге. Правда, благодаря новой измене противнику удалось внезапным нападением разгромить на марше казаков Сумбулова (1,5 тыс. человек), которые откатились на Валдай, отказавшись от похода к Тихвину.

Ожесточение сторон нарастало. В ночь на 7 сентября защитники отбили первый общий штурм, а затем повели контрминную борьбу и усилили укрепления. Подкопная деятельность шведов столкнулась со странными трудностями, когда порох в подкопе не воспламенялся, а другие подкопы быстро обнаруживались и уничтожались контрминами либо вообще не достигали цели. Тем временем в стане противника начались мятежи, в результате которых со службы ушел целый наемный полк пехоты, а за ним — и запорожцы, так и не получившие «грошей» от шведского короля. Тем не менее, узнав о катастрофической нехватке в крепости пороха и свинца, шведы в ночь на 13 сентября с лестницами снова пошли на штурм. На сей раз в его отражении приняли участие даже женщины и дети, после чего тихвинцы сами перешли в контратаку. Наступал критический момент осады. На следующую ночь (на праздник Крестовоздвижения) осажденные снова сделали успешную вылазку, перейдя реку Тихвинку, а днем слуга Соловецкого монастыря Мартемьян Поспел-Гора сообщил воеводам о видении ему Божьей Матери, которая известила его о «избавлении от безбожных еллин» и необходимости нового смелого наступления. Решительный натиск днем 14 сентября заставил противника бросить «осадный наряд» и с потерями уйти в Малый монастырь. Последняя неудача, а также слух о подходе к Устюжне свежей московской рати Ф. С. Плещеева лишили всякого смысла дальнейшее продолжение осады. Уход шведов на праздник мч. Никиты Бесогона (15 сентября) в памяти тихвинцев был связан с чудесным видением прихода в монастырь небесного воинства с пятью или даже 12 сияющими золотом знаменами.

Кн. Прозоровский, сдав командование Плещееву, вернулся в Москву. В последующие годы он принял участие еще во многих грандиозных походах, в том числе трижды осаждал Смоленск, однако до конца жизни помнил те чудеса, которые ему довелось пережить во время «Тихвинского осадного сидения». Князь Семен стал благодетелем обители, а незадолго до смерти, после 1657 г., принял в ней монашеский постриг под именем Сергия. Скончался он в схиме в 1660 г. 14 сентября (в день окончания тихвинской осады) и был погребен в паперти Успенского собора, а потомки его продолжали делать ценные вклады на помин его души[241].

После снятия осады Тихвин стал центром настоящей народной войны, развернувшейся в Новгородской земле. Сюда стягивались ратные и уездные люди, свозились вооружение и боеприпасы; отсюда уходили отряды казаков к реке Волхов (перерезая водное сообщение) и за нее в Ижорскую землю; на построенных здесь стругах, вооруженных пушками, «плавные казаки» спустились в Ладогу и повели бои со шведами на самом озере и на его побережье. Везде воинов сопровождали тихвинские посадские люди, по своим торговым надобностям прекрасно знавшие все лесные и речные пути в Новгородской земле[242].

Восставший Гдов дважды в 1613 г. осаждался шведами, но в результате вылазок гарнизона и с псковской помощью осады снимались[243].

Сражения Смутного времени представляли собой причудливое сочетание новейших способов ведения войны (огнестрельное оружие, полевые укрепления, минная война и петарды) с традиционной боевой практикой Восточной Европы. В частности, из глубины веков шел обычай предварять столкновение главных сил молодецкой схваткой передовых воинов («травля» по-русски или «harcy» по-польски). Десятки и сотни наиболее отважных и «доброконных» всадников осыпали друг друга стрелами и пулями, а порой вступали в рукопашные поединки. Нередко в этой забаве принимали участие нерядовые воины, вроде сотенных голов и «завоеводчиков» (ординарцев), которые искали противников, достойных себе по званию. Так, в начале боя с казаками Лжепетра «у Николы на Вырке» (около 23 февраля 1607 г.), в котором повстанцы были наголову разгромлены, погиб сын боярский новгородец Василий Обольянинов, оказавшись «в ертауле головою в первых стравщиках»[244].

В уникальном документе — послужном списке сына боярского Леонтия Степановича Плещеева из похода кн. С. В. Прозоровского (1613) — подобные поединки упоминаются как обычное занятие знатного помещика. В сражениях и стычках под Тихвинским монастырем 20–28 августа Леонтий бился на вылазках в конном строю, причем «убил копьем» двух немцев и одного литвина, — «да под Тихвиною ж Левонтей Плещеев перед воеводы и перед полками с литовскими людми бился на поединках, и на тех поединках убил трех мужиков копьем». Факт проведения индивидуальных поединков на фоне противоборства осадных батарей и инженерной техники Леонтий счел нужным подчеркнуть и сам, в челобитной о пожаловании за тихвинскую службу: «Был на государеве службе на Тихвине, и, будучи на Тихвине, Государю служил, с неметцкими людьми перед воеводы и перед полками бился на поединках и ранен был многижда…»[245].

Польские гусары. Гравюра конца XVI в.

Документ неоспоримо свидетельствует о том, что навыки индивидуального копейного боя, которые позволяли их носителю и активно участвовать в атаках конных сотен, и побеждать литовских и «черкасских» удальцов в поединках-единоборствах, сохранялись в отдельных «боярских» родах Московской Руси вплоть до Смутного времени. Отметим, что для особого «молодчества» у Плещеева были свои мотивы: это и поддержание авторитета у казацкой вольницы — большей части «тихвинских сидельцев» — и личная месть черкасам за убийство брата и похищение сестры в 1608 г.[246]

Некоторые подробности схватки содержит и описание другого поединка — на этот раз неудачного для русской стороны. Во время конных стычек у Донского монастыря 26 сентября 1618 г. между черкасами Сагайдачного и русскими всадниками сам гетман запорожцев, по словам секретаря королевича Владислава, сразился с неким царским «гетманом» Бутурлиным[247]. При этом Петр Конашевич сумел выбить копье из рук противника, а затем, за неимением иного оружия, сбил его с коня шестопером — знаком гетманского достоинства, присланным королевичем Владиславом. Справедливо отмечается, что этот молодецкий подвиг был крайне необходим Сагайдачному, чтобы повысить дух его уставшего и обескровленного войска; мотивы же поединка для царского дворянина менее ясны, если только его не настигли в момент отхода. Тем более что Бутурлиных при обороне Москвы было человек десять, и почти все они по своему чину московских дворян или стольников были командирами среднего звена[248].

Традиция молодецких подвигов не угасала и позже: в частности, в 1654 г. стольник Семен Кондырев, в составе отряда своего отца Ждана Кондырева в битве при Глубоком (23 июня), «збил с лошади» полковника Петра Казимира Беганьского, возглавлявшего ополчение полоцкой шляхтыp[249]. Лишь эпоха регулярных армий и линейной тактики вытеснила гарцовку и поединки в область «малой», партизанской войны и казачьих рейдов.

12.2.2. Поход на Новгород войск боярина кн. Д. Т. Трубецкого. Битва под Бронницами (1614)

Осенью 1613 г. бывший вождь Первого ополчения кн. Трубецкой выступил с новым войском в Торжок, а оттуда по весне — далее на Новгород. Численность казаков у него и у А. Ф. Палицына (у Старой Руссы) превышала уже несколько тысяч человек[250]; часть из них, когда полки боярина укрепились в Бронницах под Новгородом, перешла реку Мету и весьма выгодно возвела острог на другом берегу. Полковники Коброн и Менихгофен, усиленные черкасами (всего до 3 тыс. человек), осадили боярина в его остроге, начали бомбардировку, «и от такого великого утеснения воеводы не могли стоять, пошли отходить». Во главе уже с самим Делагарди шведы нанесли им серьезное поражение «на отводе»: «едва сами воеводы отошли пешими», — а 400 казаков в остроге за Метой, сдавшиеся на почетных условиях, были перебиты (14 июля). Хотя противник не мог развить успеха, русские отошли от Старой Русы, а оголодавшие в осаде казаки самовольно покинули полки и рассеялись по окрестностям либо двинулись на север. Поход кн. Д. Т. Трубецкого стал последней решительной попыткой военным путем вернуть Новгород: осложнение ситуации на польском фронте не позволило правительству снова направить сюда столь же крупное войско. Ожесточенные схватки под Тихвином, Ладогой, Олонцом и на Ладожском озере продолжались до 1617 г., но в них участвовали только верные правительству казачьи станицы, местные стрельцы и крестьяне.