ПЛАН «Б» - Елена Муравьева

Бесконечным мгновением разлилась в организме женщины неопределенность. Тата замерла. Хватит ли у опосредованного покаяния силы, чтобы победить проклятие? Стенка матки вибрировала от перенапряжения. «Ну же, голубушка, давай, — подстегнула Тата процесс. — Пусть добро победит. Тебе это самой выгодно: реализуешь свое истинное назначение».

В тот миг, когда проклятие отступило, Тата и в своем волшебном воплощении, в чужом женском нутре и дома, в человеческом обличье, испытала что-то сродни оргазму.

— Поняла, как это творить добро в особо крупных размерах? То-то… — поинтересовался Внутренний Голос.

Кроме вечного резонера с его дурацкими комментариями омрачило праздник и отсутствие результата. Соседи старательно занимались сексом, однако оплодотворение не наступало. Тата снова отправилась в Высшую Канцелярию.

— Почему ничего не получается? — взяла за горло референта.

Тот прохрипел:

— У пары генная несовместимость.

— И что, не бывать ребеночку?

— Почему же? Шансы есть!

— Говори!

— Отпусти, тогда скажу.

Тата ослабила хватку.

— Существует всего пять процентов вероятности, что у твоих соседей будут дети. Так что, на счет вечерка? Прогуляемся?

Не успел секретут закрыть рот, а Тата уже исчезла. И едва отдышавшись, занялась строевой подготовкой. Генной. Выстроила по ранжиру гены, не беда, что нет числа, был бы толк. Прокашлялась, как опытный оратор, и заматерилась фельдфебельно.

— Вашу мать! Да я вам…Да я вас…Сволочи, негодяи! Всех урою! Вы тут для чего торчите, жизнь продолжать или жопы наедать? Род людской продолжения требует! А вы в рулетку забавляетесь! Выдать немедленно зачинщиков! Пять из ста! Иначе каждого второго собственноручно…пожалеете…трам… тарам… там… там…

Призадумались гены. Сдать пятерых или всем миром полечь? Дама серьезная, силы не мерянной, вожжа под хвостом, вдруг не шутит?

Расступились ряды. Понурив непутевые головы, явились ответчики.

— Здесь стоять! Ждать вторжения! С места сдвинетесь, пожалеете!

И опять фиаско. Тата в отчаянии в секретарские ноги бухнулась:

— Веди, куда хочешь. Делай, что желаешь. Но скажи, что не так?

— Спешишь, лакомая моя, природа у парочки разная. Не бывать-с!

Тут-то разомлевший от приятного соседства клерк и совершил ошибку. Одну руку за пазуху Тате засунул в задумчивости или в забытьи грудь стал щупать. Другой под юбку полез. В волшебном Дальнем Никуда, как и заурядной реальности, всякий имевший власть старался превысить свои права. Но не такую попал. Зажав злодейские руки на месте преступления, Тата завопила что есть мочи:

— Помогите! Насилуют! Люди добрые!

Клерк задергался, зашипел: «Стерва!». А поздно. Кругом набежало видимо-невидимо.

— Обижают меня, сиротинушку! Совращают с пути истинного! Чести лишают! Что же это делается на белом свете? И сюда злыдни добрались! — орала Тата, размазывая по лицу несуществующие слезы и почти веря в угрозу посягательства и свершаемое насилие. Мелкий бюрократ, хилые ножки, спички-пальчики, ни как смог бы с ней совладать. О покушении на добродетель вряд ли бы и помыслил.

— Сама она, видит Бог, я бы никогда, — растерянно лепетал анти-герой.

— Так… — раздалось протяженное, будто эхо, восклицание. Откуда? Страшно и подумать! — Цирк устраиваем? Матросский танец с выходом?

— Я, я… — залепетал клерк.

— Молчи уж! Кого тут обижают? — Голос обрел твердость и стал похож на тот, с кем Тата беседовала на кладбище.

— Меня, — пролепетала Тата. — Меня, бедную, несчастную, помощи лишают. Один на один с бедой оставляют. И еще вдобавок насмехаются.

Голос приказал:

— Хватит выпендриваться! Переходи на нормальный язык. В чем суть дела?

Тата кратко изложила ситуацию.

— Дама знает о твоих стараниях?

— Нет, как можно?

— Благородство играешь!

— Вину искупаю! С совести пятна свожу! Какие тут игры.

— Ладно, тогда старайся.

— А сроки можно передвинуть? В виду непредвиденных обстоятельств?

— Надоедливая ты особа.

— Пожалуйста.

— Хорошо.

— У меня еще один вопрос…

— Будет тебе беременность! Не ной!

— Не мне, — закричала Тата. — Соседке.

Голос не ответил. Видимо, счел аудиенцию завершенной. Так и есть. Появился новый чиновник. Поважнее, посолиднее первого. Записал все подробно. А в завершение ошарашил:

— Запоминайте число, время, положение. Соседка твоя забеременеет двойней. Однако один ребенок умрет родами. Ясно?

— Ну, почему?

— Первенец вберет в себя несовместимость природ и погибнет. Второй останется жив.

— А еще рожать можно?

— Бабье и есть бабье! Только б плодиться! Посмотрим.

Тата скорчила обиженную гримасу, грудь вперед выставила и поперла:

— Жалко, что ли? Да?

— Ладно. Еще разик можно.

— Спасибочки! Благодарствую! Ручку пожалте, — опять ее понесло.

— Не паясничай! И дамочку свою приготовь…

Тата ввалилась к соседям с сияющими от возбуждения глазами.

— Сон видела! Вещий.

Мужчина и женщина смотрели на нее недоверчиво.

— Хотите ребенка?

— Ты, что смеешься?!

Тата чертыхнулась, вот напасть. И пересказала, что надо делать и как.

— Бред какой-то, — отмахнулась дама.

— Дело хозяйское. — Тата не очень расстроилась. На всякий случай она уже придумала план. Если соседи не послушаются, она нашлет на парочку страсть и покорность. А затем немножко «поиграет в куклы».

— Странная она, — сказала соседка и ушла готовить ужин.

— Странная, — согласился сосед.

Через час вернулись к теме.

— И выдумала же такое!

— Говорит, приснилось! Врет, наверное. Издевается.

Время 11.30. До назначенного срока оставалось десять минут.

— А вдруг, правда?

— Я тоже об этом думаю!

Лежали рядом, молчали, слушали тиканье часов.

Женщина первая не вытерпела:

— Обними меня.

— Мы попробуем?

— Ты хочешь?

— Конечно!

— А ты?

— Очень.

— Ты веришь?

— Не знаю.

— А я верю. Чувствую, нет, уверена, у нас все получится!

— Я начинаю.

— Еще рано. Подожди минутку.

О том, что соседка зачала, Тата узнала на следующий же день. Волшебный дар прямо с утра уловил наличие у женщины новой энергетики, привнесенной извне. Но спрашивать было неловко. Соседка призналась, когда живот мог заметить уже каждый.

— Мы ведь тебя тогда послушались.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Тата и вздохнула с облегчением. Долг отдан, она свободна. Через девять месяцев и одну неделю, сидя у детской кроватки, соседка сказала: