Кристина - Кэтрин Куксон

Я быстро кивнула.

Сэм взглянул на мою мать и очень медленно произнес:

— Я обещал Кристине никому не говорить, что она гуляла с парнем, тетя Энни.

С плеч матери как будто свалилась огромная ноша. Она опустилась на стул и потянула Сэма к себе.

— Ты видел Кристину с парнем, Сэм?

— Да, тетя Энни.

— Ты можешь сказать, как он выглядел?

Сэм бросил на меня взгляд, и я подтолкнула его:

— Рассказывай ей, рассказывай все, Сэм.

— Ну, он был довольно-таки высокого роста, тетя Энни.

— Такой как Ронни?

— Нет, выше, как Дон. Но худой, очень худой, и у него коричневые волосы.

— Ты еще что-нибудь помнишь?

— Он нарядно выглядел, тетя Энни.

— Где ты видел его с Кристиной?

— Они гуляли по берегу реки.

— Когда?

— Ну, как-то вечером, несколько недель назад. Еще в тот день было очень жарко.

— Спасибо, Сэм. — сказала мать, и, когда он повернулся, я коснулась его плеча. Я не могла говорить, но благодарность была в моем взгляде. Потом, повернувшись к брату, я посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Я никогда не прощу тебе этого, никогда, пока я живу.

Я поднялась к себе, бросилась на кровать и рыдала до тех пор, пока не почувствовала, что слезы буквально душат меня и я не могу дышать. Потом дверь открылась, я почувствовала, как мне на плечо легла рука матери — впервые за много недель она обняла меня. Я повернулась и прижалась к ней.

— О, мамочка, прости меня.

— Ну, ну, успокойся, — повторяла она, поглаживая меня по голове. — Расскажи мне все — как это случилось.

«Как странно, что она с самого начала не просила меня об этом», — подумала я. Сидя рядом с ней на кровати, я рассказала ей все или почти все — и мы снова стали близки. Потом она сказала:

— Пойдем вниз, почаевничаем, — и потянула меня с кровати. Когда мы подошли к двери, она остановилась и, кивнув головой в сторону наших соседей, проговорила — Рано или поздно они все равно узнают.

Она решила, вероятно, покончить с этим неприятным делом пораньше, потому что на следующий день рассказала все тете Филлис. Я не знала, что мать решит сделать это именно пополудни — раскладывала на столе печенье, когда услышала какой-то шум. Он доносился со двора тети Филлис, но в следующую минуту, выглянув в окно, я увидела, что по нашему двору мчится Дон, а за ним, вытянув руки, словно пытаясь остановить его, бежит моя мать.

Когда Дон появился у двери нашей кухни, я стояла и поджидала его, потому что в тот момент совершенно его не боялась. Как ни странно, я чувствовала в себе уверенность и силы противостоять ему. Увидев меня в такой позе, он резко остановился, а мать, протиснувшись мимо него, встала между нами и громко крикнула:

— Ну, Дон Даулинг, это совершенно не твое дело!

— Не мое, клянусь небом! Да, не мое, — когда он повернулся к матери, на его губах играла жуткая улыбка. — Не мое — ваше, это вы подкладывали вату под ее чертовы груди на тот случай, если кто взглянет на нее. Уж если начистоту, то во всем виноваты вы. Вы сказали, что она не будет моей. Ну конечно, я, по-вашему, для нее недостаточно хорош, а сейчас какой-то сукин сын обрюхатил ее и смылся. Теперь я могу смеяться, смеяться над вами до посинения…

— Убирайся! — закричала мать, но Дон не двинулся, а лишь перевел взгляд на меня. Его глаза были подернуты темной пеленой, а злоба, исходившая от него, была такой сильной, что мне казалось, будто я улавливаю даже ее запах. Позже я говорила себе, что это лишь плод моей фантазии и врожденного страха. В ожидании Дона я не испытывала его, но в тот самый момент, когда он заговорил, начала дрожать. Мать была вынуждена вновь вмешаться и закричала:

— Если ты сейчас же не уйдешь, то схлопочешь вот чем, — и с этими словами она круто повернулась, схватила кочергу и с угрожающим видом приблизилась к Дону. Один взмах его громадной руки — и мать лежала бы на спине на полу кухни. Но Дон не поднял руки — он лишь еще на миг задержал на мне взгляд, а потом скрипуче рассмеялся:

— Через неделю-две в городе будет полно солдат. Я скажу им, куда надо идти, чтобы удовлетворить свои нужды.

— Ты!.. Ты! Убирайся! — мать и вправду опустила на него кочергу, но он уклонился от удара и легко, словно ребенка, оттолкнул мать в сторону. Потом, повернувшись на каблуках, вышел из кухни.

Мать медленно подошла к плите, положила кочергу на прежнее место. Я села за стол и подперла рукой подбородок. Мать встала рядом и дрожащим голосом стала успокаивать меня:

— Не трясись, дочка. Теперь-то он ничего тебе не сделает. Это уже не в его власти, и я могу сказать «слава Богу». Я готова стерпеть даже такое, только бы не видеть тебя за ним замужем.

Соседи по-разному восприняли случившееся. В течение нескольких следующих недель в нашем доме под тем или иным предлогом побывало больше гостей, чем за несколько лет. Но реакция тети Филлис поразила меня больше все го. Она была со мной вежлива, даже добра, и я решила — это потому, что она смогла избавиться от своей ревности Теперь Дон не мог принять меня — опасность, что я уведу от тети Филлис ее сына, миновала. Но, я думаю, позднее она жалела о том, что Дон не смог жениться на мне: репутация, которой он стал со временем пользоваться у женской половины Богз-Энд, была похуже, чем у солдат. Мы не виделись по нескольку недель, так что я не знала, стал бы он теперь говорить со мной, пусть даже бранными словами. Вот с Ронни мы встречались каждый день — не столкнуться с братом было невозможно. Однако он ни разу не заговорил со мной. Мама же была доброй и понимающей, дни проходили за днями, и я даже благодарила судьбу, что идет война, потому что люди были больше заняты ежедневными сводками, чем тем позором, который я навлекла на мать. Только отец не изменился. Нет, пожалуй, он стал еще больше любить меня, относиться ко мне еще внимательнее, чем прежде. Что касается Сэма, он повсюду ходил за мной, говорил мало, но всегда был рядом, и его добрый взгляд свидетельствовал, что для него я по-прежнему осталась Кристиной — прежней Кристиной.

Ну, а я сама? Я больше не смеялась, была не в