За пещерным человеком - Карел Скленарж

Случилось так, что еще весной 1880 г. Ян Книес сообщил заслуженному ученому Ванкелю, что он с приятелями Я. Фиалой и Ф. Коуделкой копали в пещере Пекарна и нашли там каменные орудия и кости. Дело получило огласку, и если бы даже Пекарна имела двери, то они просто-напросто не закрывались бы ни на минуту: кто только ни принялся там за раскопки! Ванкель, приглашенный Книесом, несомненно, и сам Книес, профессор Немецкого технического университета в Брно А. Маковски, хранитель Придворного естественнонаучного музея в Вене, археолог Й. Сзомбаты… Обнаружены были как неолитические, так и палеолитические памятники, но самым удачливым оказался Ванкель. Он вел раскопки всего несколько дней и нашел костяной гарпун палеолитических охотников эпохи мадленской культуры, первый в Моравии.

Разрез пещеры Пекарна. Поверхностные слои исторического времени: с — энеолит и бронзовый век (под стерильным слоем (d) следующий слой е — неолит); слой f без находок, ниже его располагаются уже палеолитические слои g и h — мадлен и i — ориньяк (по К. Абсолону)

В 1883 г. туда пришел Кржиж и приступил к планомерным раскопкам пещеры. Закончив эти работы, он объявил пещеру Пекарна в археологическом отношении полностью исчерпанной.

На самом же деле в тот раз была вскрыта лишь одна десятая часть осадочного заполнения пещеры. Господин доктор Кржиж был доволен, землекопы тоже, да в конце концов и нам не на что сетовать, так как остаток (особенно более глубоко залегающие слои) остался про запас для исследований более современными и более добросовестными методами.

Моравский областной музей в Брно, в ведении которого находилась пещера, не видел оснований тратить средства на проверку заключения Кржижа об исчерпанности Пекарны. Зато «дикие археологи» и коллекционеры там развернулись вовсю.

«В послевоенные годы, — напишет Абсолон в 1926 г. — стало своего рода спортом заполучить коллекцию кремневых орудий или ископаемых костей из Пекарны…»

Чтобы воспрепятствовать продолжающемуся уничтожению сохранившихся пещерных отложений, откладывать контрольное обследование Пекарны было уже нельзя. И 3 июля 1925 г. Абсолон приступил к своей знаменитой акции. Он предчувствовал, что в пещерах до настоящего времени скрыто еще очень много интересного, и не ошибся. С поверхности пещерные отложения были действительно разрыты и перекопаны, повсюду валялись «памятники», оставленные случайными исследователями, но вскоре выяснилось, что всех их (включая землекопов Кржижа) останавливал синтровый слой беловатого цвета мощностью около 20–30 см, перекрывающий отложения плейстоценового возраста.

Слои и прослои Абсолон в направлении сверху вниз обозначал буквами, беловатый слой был обозначен буквой f. «Сразу же под ним нам открылся новый мир. Обнаружилось напластование черной жирной глины, слой g мощностью 30 см, смешанной с углями и золой, затем следующий слой h светло-коричневой глины, из обоих слоев была извлечена масса костей делювиальных животных: северного оленя, лошади, росомахи, полярной лисицы, зайца, полярной совы и среди всего прочего полные пригоршни превосходных каменных орудий: ножи, скребла, терки, сверла, резцы из кремня, рога, красной и зеленой яшмы, халцедона, горного хрусталя… впервые нам посчастливилось обнаружить (хотя бы частично) то, что всегда представлялось идеальным, т. е. найти разрез ненарушенных последовательно залегающих слоев и содержащиеся в них культурные остатки».

Таков был главный результат всей пекарнской кампании 1925–1930 гг. — опорный разрез, демонстрирующий последовательность палеолитических культур в Моравии и окрестных землях.

Абсолон настолько был увлечен этим, что даже несколько переоценил его, отказавшись допускать существование на территории Чехословакии культур еще более древних (относящихся к среднему и раннему палеолиту), которые, по его мнению, в пекарнском разрезе выявлены не были (хотя вначале он в некоторых орудиях из коллекции Кржижа находил не только мустье, но и ашель!). Однако это уже совсем другая история, которая красоты и значения открытий в Пекарне нисколько не умаляет. Достаточно упомянуть хотя бы свистульки из полых костей, красивый «начальнический жезл» с выгравированной конской головой, найденный в 1925 г. (это было первое гравированное изображение животного, связанное с палеолитом Моравии), плоские заостренные «ложки» или лопатки из конских челюстей, а также схематически гравированные женские фигурки на мамонтовой кости.

Ну и, конечно, уникальная сцена битвы бизонов, выгравированная на конском ребре, найденном там 5 августа 1927 г. Интересно вот еще что: другое конское ребро с гравюрой, — ее можно даже назвать «жанровой картинкой», изображающей четырех пасущихся коней, — найденное в привходовой части пещеры Пекарна лишь в 1963 г., демонстрирует столь явное сходство с первым, словно бы их создал один и тот же мастер. И стиль обоих небольших, но весьма впечатляющих произведений искусства полностью отвечает тому, что мы знаем по материалам классических стоянок мадлена во Франции.

Пасущийся конь — гравюра на конском ребре из пещеры Пекарна (культура мадлен)

Исследование Пекарны имело еще один результат. Абсолон выделил в единой культуре делювиальных охотников Кржижа несколько слоев с различными культурами, наиболее интересным среди них оказался именно мадленский культурный слой. Культура охотников за северным оленем и дикой лошадью, относящаяся к самому концу палеолита, во Франции связана с прекраснейшими творениями искусства. На территории Чехословакии она до сих пор еще не выявлена. До наших дней Пекарна остается одним из межевых знаков на восточной границе распространения этой западноевропейской цивилизации, донесенной ее творцами в последние стадии вюрмского ледникового периода вплоть до пещер под Краковом, в Моравский крас и предгорья Альп.

Исследование Пекарны Абсолоном вместе с акцией Пражского государственного археологического института в Домнице остается наиболее крупным спелеоархеологическим событием в Чехословакии, с ними могут сравниваться лишь немногие более поздние исследования пещер.

Нацисты выгнали Абсолона из его любимого музея, конфисковали его огромную библиотеку, рукописи, зарисовки каменных орудий, запретили ему доступ в пещеры (!)… Последняя военная весна 1945 г. лишила его жилища и коллекций, остатки которых он выбирал из-под развалин: десятки тысяч отдельных предметов со стоянок Долни Вестонице и Пржедмостья, которые практически в последние дни войны поглотил пожар замка в Микулове, устроенный нацистами.

Жаль, что Абсолон не дожил до того времени, когда в 1965 г. Моравский музей открыл свое новое современное музейное здание в Брно с экспозицией «Антропос» — достойным наследником Абсолонова павильона с тем же названием, бывшего сенсацией брненских выставок между двумя мировыми войнами. Жаль, что он не дожил до той минуты, когда в 1970 г. увидело свет прекрасно оформленное двухтомное издание труда всей его жизни под названием «Моравский крас»…

Исследования

Любопытно было бы послушать, как будущие ученые, скажем, лет через 50, станут судить о работе нынешнего поколения спелеоархеологов (если на их долю не останутся одни лишь теоретические рассуждения над жалкими остатками первоначальных пещерных заполнений, среди куч многократно перекопанной глины). Мы уже сталкивались с таким парадоксом: кто не копает, тот ничего и не уничтожает, но ничему и не может научиться; чтобы что-то познать, необходимо вести раскопки; чтобы делать это хорошо, сначала приходится делать плохо, уничтожая при этом все то, что могло бы быть не уничтожено, если бы раскопки велись хорошо.

Итак, порочный круг — характерный атрибут истории пещерной археологии. Это положение, конечно, сохраняет силу только в исторической перспективе и применимо лишь в отношении тех исследований, что осуществляются квалифицированными специалистами. Тот, кто ведет раскопки плохо тогда, когда другие уже умеют это делать хорошо, не имеет права утверждать в свое оправдание, что он учится. Современная археология — деятельность коллективная и осуществляется на основе коллективного научного опыта; это не дело одиночек, тем более самоучек, взявшихся за него по собственной инициативе.

Между тем в нашем рассказе до сих пор в основном фигурировали как раз те, кто учился копать. Логично поэтому в последней главе нашей книги было бы показать, как исследуют пещеры сегодня. Разумеется, она никоим образом не может рассматриваться как некое руководство по спелеоархеологии: того, кто с помощью этих нескольких страниц, да еще ограниченных темой, вознамерился бы таким образом приобрести соответствующую квалификацию, ожидало бы жестокое разочарование. В прошлом, вероятно, можно было дать такого рода инструкцию — мы найдем ее, например, у У. Б. Даукинса в качестве приложения к изданной им в 1874 г. книге: «Об инструментах и методах, используемых при исследовании пещер». А в 1918 г. профессор О. Абель выпустил «Руководство по раскопкам в пещерах». Однако методы исследования современной археологии потребовали бы для своего изложения толстой книги, да и она не могла бы компенсировать недостаток практического опыта в этой области, требующей многосторонних знаний.