Месопотамия - Сергей Викторович Жадан

шептал он, робко озираясь вокруг. – Есть только один способ, – сказал заговорщически.

– Ну? – Юра откинул окурок.

– Сбеги с ней.

– Куда?

– Куда-нибудь. Подальше. Мы с моей первой женой так и сделали. Я тебе фото показывал?

– Своё?

– Её.

– Показывал.

– Ну вот. Я её украл. Прямо с репетиции. Тигров потом пожарные ловили.

– Ну?

– Убежали. В Крым. Но через месяц возвратились.

– Тигры?

– Мы.

– Для чего?

– Для чего? – переспросил Валера. – Сам не знаю. Испугались, запаниковали. Решили, пусть всё будет, как раньше. И всё стало, как раньше. То есть плохо. А вот ты не вернёшься. Ты сможешь.

– Не хочу я никуда убегать, – занервничал Юра. – Мне и тут хорошо.

– Тут? – Валера кивнул головой на диспансер. – Тут тебе нравится?

– С кем ты вообще живёшь? – спросил её Юра через несколько дней. Она снова была на дежурстве, они сидели в тёмной комнате, он курил, не выходя во двор. Возьму, думал, и сожгу тут всё вместе с контингентом.

– У меня дома есть животные, – объяснила Алла.

– Ясно. Как тебя называли в детстве?

– О, – засмеялась она. – У меня было фантастическое имя. Меня все называли Акулой.

– Это из-за домашних животных?

– Из-за улыбки, – объяснила Алла. – У меня была особенная улыбка. И куча друзей. В школе я едва не вышла замуж. У нас все рано влюбляются. Особенно женщины. Он был на пару лет меня старше. Вот как ты, – она коснулась в темноте его волос. Юра вздрогнул. – Потому у нас ничего не вышло. Я переживала, думала, что это мне наказание за плохое поведение. Ещё он был боксёром. Тогда я взяла и переспала со всеми его друзьями.

– Со всеми сразу? – не понял Юра.

– Со всеми по очереди.

– Любишь бокс? – поинтересовался Юра.

– Ладно тебе, – обиделась Алла.

Юра докурил, вернулся в палату. Сказал, что соседи нервничают, когда он не ночует дома.

Несколько дней её не было. Юра пошёл к врачу – тот объяснил, что отпросилась, что-то с отцом. Юра представил, как они на пару с отчимом стоят и разговаривают с фруктовыми деревьями. Хорошо было бы и правда её забрать отсюда, – подумал. А то как студенты – спим на раскладушке. С другой стороны, последний раз женщина задержалась у него на длительное время лет пять тому. Забрали её санитары. Юра не был уверен, готов ли он к настолько серьёзным отношениям.

Молодой успокоился, держал свои обиды и подозрения при себе. Юры избегал, больше общался с циркачом. Циркач, в свою очередь, молодого обходил, лип к Юре, а когда тот брался за «Национальную географию», предпочитал просто походить по коридорам, мешая персоналу.

Ближе к середине июля снова объявился Жора. Пришёл прямо из аптеки, с ночной смены, ещё до обхода. Вызвал Юру свистом, прятался за деревьями. Тени с утра падали густо и холодно, Юра привычно нашёл сорочку, осторожно, чтобы не разбудить соседей, вышел во двор. Жора поздоровался, потянул Юру в тень. Рассказал, что Чёрный нервничает, снова приходил к его старику, угрожал. Старик, ясное дело, не испугался, но с Чёрным были ещё двое. Обещали в следующий раз сжечь дом. Они же сожгут, убеждённо говорил Жора, им можно, они же пожарные.

– Ты бы отзвонился Чёрному, поговорил бы, – настаивал он.

– Что ты так напрягаешься? – не понял Юра. – Тебя Чёрный просил?

– Иди ты на хуй, – обиделся Жора. – Об отце подумай.

– Ладно, – ответил Юра, прощаясь, – подумаю.

Ну, а что тут думать? – думал он. Нужно выбираться. Нужно договориться с врачом. Нужно успокоить молодого. Нужно решить что-то с Аллой-Акулой. Нужно поговорить с Чёрным. С другой стороны, ну что он сделает, Чёрный? Ну, спалит старика. Юра сам бензин на растопку принесёт. Привыкли мы все жаловаться, думал он о себе, расслабились. Всё из-за семейных проблем. Что за родители? Один бичует, другой с деревьями разговаривает.

Соседи будто ждали, когда он возвратится. Только зашёл в палату, Валера выставил голову из-под одеяла, а молодой, напротив, под одеяло спрятался. Юра сел рядом с циркачом.

– Так что ты там про первую жену рассказывал? – спросил, похлопав старого по колену.

Валера оживился, окончательно проснулся, прокашлялся, сел рядом с Юрой.

– Моя жена, – начал, – была, к слову, местной знаменитостью. Поужинать с ней в ресторане считалось честью.

– А тигров она с собой на ужин не брала? – не поверил Юра.

– Ну что ты, – обиделся старый, – я же серьёзно. Я когда поступил в труппу, она на меня даже не смотрела. У неё был такой выбор! Я её с первого взгляда полюбил. А потом мы убежали, ну, я рассказывал. Меня, правда, ненадолго хватило. Молодой был, растерялся. Слабак.

– А потом? – спросил Юра.

– А потом я её потерял. Сам виноват, всё понимаю. Просто не удержал её.

– В смысле страховки? – не понял Юра.

– В смысле ушла она от меня. На гастролях.

– Что за гастроли?

– В социалистической Румынии. Мы там месяц тёрлись среди румын. Я был молодой, самоуверенный, совсем не понимал, что мне нужно, чего я хочу. Забывал о ней, занимался собой. Она это чувствовала, какое-то время пыталась всё исправить, но я ничего не хотел слышать. Думаю, всё изменилось после того, как мы возвратились из Крыма. Она увидела, что я слабак, что легко сдаюсь, что не буду за неё грызть землю. Не сказала ничего, но поняла. А потом на гастролях у них вдруг началось с одним из наших, из администрации. Я даже не успел ничего сделать. Возвращались они вместе. Я хотел уволиться. Но снова не решился.

– Да, Валер, – похлопал его по плечу Юра. – Кто же так делает?

Валере, похоже, нравилось, что всё время говорили только про него. Даже молодой высунулся из-под одеяла и печально слушал любовные истории циркача.

– Так и есть, – согласился Валера. – Думаешь, я сам не знаю? Даже вспомнить стыдно. Живёшь с ней, думаешь, что это надолго, что всё хорошо. Потом перестаёшь её замечать, забываешь, что всё может легко и быстро измениться. И однажды именно так и случается. И ты не понимаешь, а что же изменилось. Где я ошибся? И начинаешь обвинять всех вокруг. Хотя никто, кроме тебя, ни в чём не виноват. Начинаешь делать глупости. Пытаешься всё исправить, пытаешься всё забыть. Но как можно исправить то, чего уже нет? И как можно обо всём забыть? Никак. Нельзя убежать от себя. Нельзя убежать от своей печали.

Циркач что-то совсем расклеился. Юра подумал, что не стоило из него всё это вытягивать. Лучше уж говорить о зебрах. Хотел встать, Валера легко придержал его за