Лёд - Эд Макбейн

– Здесь холодновато, – сказал Флит. – Отопление сегодня почти не доходит до нас. Мы уже звонили в мэрию.

– Кто это «мы»? – спросил Браун.

– Ну, один парень из комитета жильцов. Через открытую дверь кухни они могли видеть неубранную постель. На полу у постели лежала куча грязной одежды. На стене над кроватью висела обрамленная картина с Иисусом, воздевшим руку для благословения.

– Вы живете один? – спросил Браун.

– Да, сэр, – сказал Флит.

– У вас всего две комнаты?

– Да, сэр.

Он вдруг стал обращаться к ним «сэр». Они переглянулись: видимо, он боялся чего-то.

– Можно вам задать несколько вопросов? – спросил Браун.

– Конечно. Но... гм... вы знаете, как вы сказали, я как бы кое-кого жду.

– Кого? – спросил Клинг. – Джонни?

– Да, на самом деле, да.

– Кто такой Джонни?

– Мой друг.

– Вы все еще употребляете героин? – спросил Браун.

– Нет-нет. Кто вам сказал?

– Ваш «послужной список», во всяком случае, – сказал Клинг.

– У меня нет «послужного списка». Я в тюрьме не сидел.

– Никто и не говорил, что вы сидели.

– Вас арестовали в июле, – сказал Браун. – Вам было предъявлено обвинение в ограблении первой степени.

– Да, но...

– Вас отпустили, мы знаем.

– Это был условный приговор.

– Потому что вы были несчастным затюканным наркоманом, так?

– Да, мне в ту пору очень не везло, это правда.

– Но больше вы не употребляли?

– Нет. Надо быть психом, чтобы баловаться этим.

– Угу, – сказал Браун. – Так кто этот ваш друг Джонни?

– Просто друг.

– Не дилер случайно?

– Нет-нет. Ладно вам, хватит.

– Где вы были в субботу вечером, Эндрю? – спросил Клинг.

– В прошлую субботу вечером?

– Вернее, в ночь на воскресенье. В два часа ночи. А воскресенье было четырнадцатое число.

– Да, – сказал Флит.

– Что «да»?

– Пытаюсь вспомнить. Почему вы спрашиваете? Что случилось в прошлую субботу вечером?

– Расскажите нам, – сказал Браун.

– В субботу вечером, то есть ночью... – сказал Флит.

– Или в воскресенье утром, если вам так больше нравится.

– В два часа утра... – сказал Флит.

– Ну, вы поняли, – сказал Клинг.

– Я был здесь, по-моему.

– Кто-нибудь был с вами?

– Это статья 220? – спросил Флит, имея в виду раздел уголовного кодекса, определяющий обращение с наркотиками.

– Кто-нибудь был с вами? – повторил Клинг.

– Разве вспомнишь? Это было... Когда? Три дня назад? Четыре?

– Попытайтесь вспомнить, Эндрю, – сказал Браун.

– Пытаюсь.

– Вы помните, как звали того человека, которого вы ограбили?

– Да.

– Как его звали?

– Эдельбаум.

– Вы уверены?

– Да, его звали так.

– Вы видели его с тех пор?

– Да, на суде.

– И, по-вашему, его зовут Эдельбаум, а?

– Да, его зовут Эдельбаум.

– Вы знаете, где он живет?

– Понятия не имеете, где он живет, а?

– Откуда мне знать, где он живет?

– Вы не помните, где его магазин?

– Помню, конечно. На Норт-Гринфилд.

– Но не помните,где он живет, а?

– Да я и не знал никогда. Как же я могу помнить?

–Но если бы вы захотели узнать его адрес, то заглянули бы в телефонную книгу, верно? – спросил Браун.

– Ну конечно, но зачем бы мне это делать?

– Где вы были четырнадцатого февраля в два часа утра? – спросил Клинг.

– Я сказал: я был здесь.

– Кто-нибудь был с вами?

– Если это статья... Хорошо, мы подкуривали, – сказал Флит. – Вы об этом хотели узнать? Отлично, теперь вы знаете. Мы курили травку, и я по-прежнему наркоман. Большое дело! Обыщите квартиру, если желаете. Найдете разве чуток. Слишком мало для ареста, уж это точно. Ну, вперед! Ищите.

– Кто это «мы»? – спросил Браун.

– Что?

– Кто был с вами в субботний вечер?

– Ну, Джонни... Теперь вы довольны? Что же мы тут такое делали, от чего весь мир мог пострадать?

– Джонни... как по фамилии?

Раздался стук в дверь. Флит поглядел на двух полицейских.

– Открой, – сказал Браун.

– Послушайте...

– Открой.

Флит вздохнул и подошел к двери. Он повернул замок и открыл дверь.

– Привет, – сказал он.

Черная девушка, которая стояла в дверях, не могла быть старше шестнадцати. На ней была красная лыжная куртка поверх синих джинсов и сапоги на высоких каблуках. Она была привлекательной, но помада у нее на губах была слишком яркой, щеки ее были густо нарумянены, а глаза были оттенены и подведены по вечернему, хотя был полдень – двадцать минут первого.

– Заходите, барышня, – сказал Браун.

– Что стряслось? – спросила она, сразу узнав в них полицейских.

– Ничего не стряслось, – сказал Клинг. – Не желаете поведать нам, кто вы?

– Эндрю?.. – Она повернулась к Флиту.

– Не знаю, что им нужно, – сказал Флит и пожал плечами.

– У вас есть ордер? – спросила девушка.

– Нам не нужен ордер. Это обычное расследование, и ваш друг пригласил нас в дом, – сказал Браун. – Почему вы спрашиваете про ордер? Вам есть что скрывать?

– Это статья 220? – спросила она.

– Вы оба, кажется, хорошо выучили статью 220, – сказал Браун.

– Век живи – век учись, – пожала плечами девушка.

– Как вас зовут? – спросил Клинг.

Она снова посмотрела на Флита. Флит кивнул.

– Корина, – сказала она.

– А фамилия?

– Джонсон.

Постепенно до них дошло. Вначале просветлело лицо Брауна, а следом за ним – физиономия Клинга.

– Джонни, так?

– Да, Джонни, – сказала девушка.

– Вы самисебя так зовете?

– Если вас зовут Кориной, вы станете себя называть Кориной?

– Сколько вам лет, Джонни?

– Двадцать один, – сказала она.

– Даю вам еще одну попытку, – сказал Клинг.

– Восемнадцать, годится?

– А не шестнадцать? – спросил Браун. – Или еще меньше?

– Я достаточно взрослая, – сказала Джонни.

– Для чего? – спросил Браун.

– Для всего, что мне нужно делать.

– Сколько времени вы работаете на улице? – спросил Клинг.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы проститутка, верно, Джонни? – спросил Браун.

– Кто вам это сказал?

Ее глаза стали холодными и матовыми, как лед на оконном стекле. Руки она теперь держала в карманах лыжной куртки. Клинг с Брауном готовы были поспорить, что она сжимала кулаки.

– Где вы были в прошлую субботу вечером? – спросил Клинг.

– Джонни, они...

– Замолчите, Эндрю! – сказал Браун. – Где вы были, барышня?

– Когдаименно?

– Джонни...

– Я велел вам молчать! – воскликнул Браун.

– В прошлую субботу ночью. В два часа ночи, – сказал Клинг.

– Здесь, – сказала девушка.

– Что вы делали?

– Подкуривали.

– С какой стати? На улице плохо шли дела?

– Шел снег, -со злобой сказала Джонни. – Все хряки попрятались в собственные постельки.

– В котором часу вы пришли сюда? – спросил Браун.

– Я здесь живу,дядя, – сказала она.

– А мы думали, что вы живете здесь один, Эндрю, – сказал Клинг.

– Да, я не хотел никого больше вовлекать. Понимаете?

– Так что вы были здесь всю ночь, а? – спросил Браун.

– Ну, я так не говорила, – ответила девушка. – Я вышла примерно... когда, Эндрю?

– Оставьте в покое Эндрю. Рассказывайте нам.

– Примерно в десять. Приблизительно в это время начинается работа. Но улицы были пусты, как сердце путаны.

– Когда вы вернулись?

– Примерно в полночь. Мы сели за стол около полуночи, верно, Эндрю?

Флит хотел ответить, но Браун остановил его взглядом.

– И вы находились здесь с полуночи до двух? – спросил Клинг.

– Я была здесь с полуночи до следующего утра.Я сказала вам, дядя: я здесь живу.

–А Эндрю не выходил из квартиры в эту ночь?

– Нет, сэр, -сказала Джонни.

– Нет, сэр, – повторил Флит, выразительно кивая.

– Куда вы пошли на следующее утро?

– На улицу. Посмотреть, смогу ли отыграться.

– В какое время?

– Рано. Около одиннадцати часов. Примерно так.

– Удалось отыграться?

– Снег затрудняет всякое движение. – Она говорила не про дорожное движение. – Клиенты приезжают из Флориды. Как только они оказываются в Северной Каролине, они уже по колено в снегу. В такую погоду не везет в двух ремеслах: путанам и торговцам травкой.

Браун мог назвать еще пару-другую профессий, кому не везет в такую погоду.

– Берт, – сказал он.

Клинг глянул на парня с девушкой.

– Поехали отсюда, – сказал он.

Они прошли по улице молча. Два старика по-прежнему грели руки у огня. Когда Клинг завел мотор, печка снова залязгала.

– Похоже, они чистые, ты как думаешь? – спросил Браун.

– Да, – сказал Клинг.

– Он даже перепутал фамилиютого человека, – сказал Браун.