Ричард Блейд, агент Её Величества - Джеффри Лорд

— Расскажи мне о королеве Беате, Сильво. Что она за женщина?

Косоглазого слугу не надо было тянуть за язык и, слушая его, разведчик почувствовал, как по его спине начали бегать мурашки. Теперь он не сомневался ни в одном слове; подобные вещи и в самом деле существовали в этом странном мире, куда забросила его машина Лейтона. История, рассказанная Сильво, была правдивой — и такой же реальной, как жизнь или смерть.

— Это все, что я знаю, — закончил слуга. — Говорят, она ведьма и блудница, которая делит постель и с мужчинами, и с женщинами. Даже с детьми — она убивает их потом, чтобы они ничего не могли разболтать. Я видел, как жестоко она калечит своих людей. У многих мужчин не хватает уха, левого; у женщин вырезана грудь… На внешней стене замка подвешены на крюках люди — мне сказали, что это стражники, от которых сбежала госпожа Талин. Один еще корчился, бедняга.

— Сколько ей лет?

Цепи снова лязгнули.

— Кто знает… Некоторые говорят — пятьдесят, другие пятьсот. Все может быть, коли она такая ведьма. И об этом тоже поговаривают. Утверждают, что она очень красива, но никому не позволено подходить к ней ближе пяти шагов… так что её красота может оказаться поддельной. Женщины знают много уловок, тем более ведьмы, и…

Люк в потолке с грохотом открылся и сверху на них угрюмо уставилось заросшее бородой лицо.

— Ты, который Ричард Блейд… тебя требует королева, немедленно. Смотри, без фокусов… а то враз приколем к стене!

В темницу спустили лестницу, и через минуту тесное помещение заполнили вооруженные люди. Они носили такие же просторные штаны с гетрами, как и воины Ликанто, но куртки их, с железными накладными пластинами, были длиннее и толще, а неглубокие шлемы, украшенные фигуркой единорога, оставляли открытыми лицо и шею. Похоже, ни один из них не сохранил в целости левого уха.

Солдаты разомкнули цепь и двое подтолкнули Блейда к лестнице. Сильво, пользуясь моментом, заныл:

— Дайте мне воды! И поесть чего-нибудь! Неужели вы допустите, чтобы человек умер от голода и жажды? Тут грязно и полно крыс… и сыро… самая паршивая, вонючая каталажка, какую я видел…

Солдаты грубо захохотали. Один подошел к Сильво и пинком ноги заставил его умолкнуть.

— Готов поверить, — сказал он, — что ты понимаешь толк в каталажках. А теперь закрой рот, косоглазый ублюдок — проживешь дольше.

Блейд полез вверх. Ни один из солдат не приближался к нему, но копья они держали наготове. Миновав люк, он услышал снизу вопль Сильво:

— Держись веселей, хозяин, и помни, что ты — колдун!

Замок Крэгхед был весьма обширен. Блейда вели по бесконечным коридорам, застеленным тростником и тускло освещенных закрепленными на стенах факелами. Он поднимался по каменным лестницам, ступени которых казались истертыми за столетия, проходил по крепостным стенам, улавливая запах соли и вслушиваясь в грохот прибоя. Было темно, на небе — ни луны, ни звезд; над морем, у подножия бастионов и стен, клубился белесый туман.

Наконец они достигли огромной круглой башни, венчавшей цитадель. Еще несколько лестничных маршей — и Блейда втолкнули в просторную комнату, захлопнув за ним обитую железом дверь. Он услышал, как лязгнул тяжелый засов и остался в одиночестве.

Нет, не так! Он почувствовал это, едва переступил порог, однако не выдал своей догадки. Спокойно осмотрев комнату, разведчик невозмутимо направился к проему, который вел в следующее помещение. Что ж, если королева Беата желает поиграть в жмурки, он не возражает. То, что их с Сильво не вздернули сразу же на крюк, казалось ему добрым знаком.

Перед ним развернулась анфилада пышно меблированных комнат. Ничего подобного он не видел в Сарум Виле, напоминавшем грязную деревню среди болот. Здесь на гладком каменном полу лежали шкуры; одна из них — медвежья, чудовищной величины. Небольшие диваны обтягивали тонко выделанные кожи. Цветные ткани и кожаная драпировка скрывали стены, окон ему обнаружить не удалось. В комнатах было тепло и, приложив руку к полу, Блейд выяснил, что каменные плиты слегка нагреты — по-видимому, под ними проходили трубы, через которые поступал горячий воздух. В углу одной из комнат он увидел большой стол, заставленный тарелками с едой и белым хлебом — таких отлично приготовленных блюд и изящной сервировки он тоже не встречал во дворце Ликанто. Кубки, бронзовые и оловянные, были полны вином и пивом. Блейд с жадностью набросился на пищу, но выпил немного; он чувствовал, что должен сохранить голову ясной.

Незаметно, исподволь он осмотрел драпировку — в этой комнате она была выполнена из кожи с богатым золотым тиснением. Прихотливые узоры складывались в непонятные письмена; панно против входа изображало единорога, вставшего на дыбы, с вытянутой шеей и черным блестящим зрачком. Когда Блейд с напускным безразличием бросил взгляд на это золотистое геральдическое чудовище Крэгхеда, ему показалось, что глаз моргнул. Показалось? Нет, он, без сомнения, видел это! Итак, за ним следили — скорее всего, сама королева.

Поднявшись, он подошел к панно и отсалютовал единорогу бараньей ногой, зажатой в кулаке:

— Благодарю за превосходный ужин, милостивая королева. Могу я попросить, чтобы моему слуге, который терпит тяжкие муки голода в твоей темнице, тоже бросили пару костей?

Глаз замерцал. Затем послышался приглушенный смех и раздался голос, звучное и глубокое контральто почти мужского тембра.

— Мне сказали правду, Блейд… Нищий и бездомный бродяга, не страдающий, однако, излишней скромностью. Да, Альвис не солгала! Лицо и фигура превосходны — она описала все верно. Скажи мне, чужак, ты действительно такой бравый мужчина, каким выглядишь? Отвечай честно; предупреждаю, от этого зависит твоя жизнь.

Голос её был ровным и холодным, как дыхание северного ветра; и от него мурашки снова побежали по спине Блейда. Он не знал, что ждет его, но понимал — ему готовят очередное испытание.

Отвесив изысканный поклон в сторону золотистого единорога, он произнес:

— Возможно, сейчас меня трудно отличить от бродяги, ваше величество, но в остальном вы не правы: я — человек скромный. И я — мужчина, готов побиться об заклад с самим Тунором! Что касается моих мужских достоинств… боюсь, леди, их трудно оценить, пока я не встречусь лицом к лицу с достойным противником — на ристалище или в постели.

Снова приглушенный смех.

— Ты играешь словами подобно друсам! И мне это не нравится. Но в других отношениях ты мне подходишь. Что ж, ты получишь шанс показать себя. Готовься! Я подвергну тебя испытанию — самому сладчайшему из всех возможных; и если ты выиграешь, попытайся убедить меня в том, что твоя жизнь представляет некоторую ценность.