Отзвуки времен - Андрей Васильев

в данное помещение, поскольку спертый до невозможности воздух и ужасающий смрад его как молотком по голове ударил.

И ведь это при том, что тронная зала располагалась во вполне себе приличных размеров помещении, которому, похоже, лет не меньше, чем тому монастырскому ходу было. Но то ли здесь вообще вентиляции никогда не существовало, то ли ее специально заделали — поди разберись. Да еще пяток чадящих факелов, как видно, зажжённых в честь визита дорогих гостей, остатки кислорода выжигал. Так что скажем честно — Нифонтов предпочел бы неделю мерзнуть на Крымском мосту по ночам, чем тут еще хотя бы пару минут находиться.

— Терпи — прошептал Ровнин — И иди за мной.

Он вышел на середину залы, заложил руки за спину, склонил голову к плечу и укоризненным взором уставился на Джуму, которая, закинув ногу на ногу, расположилась на троне, стоявшем у дальней стены.

И вот здесь Николай, разумеется, последовавший за шефом, испытал очередной, уже бог весть какой по счету шок за сегодняшний день. Все дело в том, что повелительницей гулей, внешне не самых притягательных существ из Ночи, оказалась невероятной красоты белокурая девушка с совершенно очаровательной улыбкой. Нифонтов ждал чего угодно — толстую пиявку в стиле Джаббы Хатта, шестирукую и семиногую каракатицу, наконец просто особо зубастую представительницу семейства гулей, но не подобную красотку.

От удивления ему даже дышать стало легче.

Джума поймала взгляд оперативника, верно его расценила, кокетливым жестом поправила волосы, а после положила ладони на львиные морды, что украшали подлокотники трона.

— Нехорошо поступаешь, Джума — наконец произнес Ровнин — Некрасиво и неправильно. У нас был договор о том, что твои подданные никогда не шалят в верхних тоннелях вообще и в канализации в частности. Особенно в активно посещаемой сотрудниками ЖКХ части.

— Я держу слово — низким голосом, не очень сочетающимся с внешностью, ответила ему королева. Но, в отличии от своего народа, ее речь ничем не отличалась от человеческой — Мои слуги не убивают там, где не должны.

— Убивают, Джума. Еще как убивают. Мало того — буквально несколько часов назад они пытались прикончить и съесть моего сотрудника. Как тебе такая новость? Или же для тебя это уже не новость? Может, ты решила раздвинуть те пределы нижней Москвы, которые были оговорены? Может, тебе они теперь кажутся тесными?

— Да они кажутся мне такими — чуть привстала повелительница гулей — Но я не желаю рушить мир, который стоит на костях моих детей. Мне не нужна новая война. Мне хватило старой. Пусть твой человек подтвердит, что на него напали. Я хочу это услышать сама.

— Хорошо — вступил в беседу Николай — Подтверждаю. На меня без предупреждения и раздумий напали сразу двое ваших подданных. Случилось это в районе Парка Культуры, если желаете, точный адрес укажу. Там и тела их наверняка до сих пор валяются.

— Ты их убил?

— Да. Я был в своем праве.

— Закон войны прост — или ты, или тебя. Я не виню тебя в смерти своих детей.

— Джума, ты не поняла — рассмеялся Ровнин — Мы не прощения пришли просить. Все очень плохо, королева. Твои головорезы первыми напали на представителя закона, там, где этого делать нельзя по договору. За подобный проступок я, по-хорошему, должен сюда подогнать военных с огнеметами, чтобы выжечь твою резиденцию дотла, а после залить это все цементом. Веришь, что я могу это сделать?

— Ты — можешь — подумав, склонила белокурую голову королева, причем в этот момент Нифонтов заметил в ее волосах небольшую корону, изукрашенную камнями, поблескивающими в свете факелов — Ты на такое способен. Что ты хочешь в качестве виры? И не забудь — жизни преступивших договор уже забраны.

— Если бы не этот факт, разговора вообще не случилось бы — холодно произнес Ровнин — Твое счастье, Джума, что мои люди всегда готовы к драке. Умри этот юноша, и все, тоннели под Москвой захлебнулись бы в вашей черной крова. Но он жив.

— Назови цену — голос королевы чуть дрогнул, и Нифонтов понял — она боится его шефа. Сильно боится.

— Расшугай свою свиту, пошепчемся — деловито велел ей Ровнин — Я не верю здесь никому, кроме своего человека и отчасти твоего величество. Сдается мне, Джума, твои подданные теперь верны не тебе одной. Есть у них и другая хозяйка.

Королева чуть привстала на троне, ее черты лица неприятно исказились. Но секундой позже она снова устроилась на сиденье и жестом велела приближенным удалиться. Как только те переместились на другую сторону зала, к ней подошел Ровнин, и они принялись что-то обсуждать. Что именно — Николай не слышал, но догадаться мог.

— Мы договорились? — через несколько минут громко уточнил он у Джумы — Слово?

— Слово — кивнула та — Но и я могу рассчитывать на тебя, мастер?

— Можешь — веско ответил Олег Георгиевич — Обещаю. Николай, теперь тебе слово.

Нифонтов то ли от усталости, то ли от духоты не сразу понял, что именно он должен сказать, но в результате все же сообразил, что его начальник имеет в виду.

— Как верно было указано, сегодня я мог умереть ни за что, и виной тому твои слуги, прекрасная Джума — ощущая, как от недостатка кислорода стучит кровь в висках, произнес он — Я рад, что мы нашли общий язык и разрешили эту ситуацию, но все же…

— Что ты хочешь? — прервала его королева гулей.

— Три раза я смогу прийти сюда, в твой тронный зал, и попросить о помощи — выпалил Николай — И не услышу «нет».

— Один раз. Не более — тут же ответила ему Джума и показала пальчиком на Ровнина — И не забывай — ты не он.

— Они мне еще куртку порвали — недовольно добавил оперативник и показал дырку на плече — Вот! Новую совсем, только купил.

— Так купи себе еще одну — холодно предложила ему девушка, стянула с пальца перстень с красным камнем, положила на ладонь и протянула руку в направлении молодого человека — Продай эту безделушку и купи. Тут на сто курток хватит. Держи.

Нифонтов глянул на начальника, тот еле заметно кивнул, давая понять, что условия вполне нормальные, на них можно соглашаться.

— Хорошо — кивнул Николай, а после подошел и взял с ладони Джумы перстень — Спасибо.

Он глянул ей в глаза, и в тот же миг понял, что лучше бы ему этого не делать. Нет, глаза у королевы были самые обычные, такие же,