От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская) - Антон Кротов

Каждая лавка продаёт всё. В той комнатке, где мы сидели, лежали пачки с иранским печеньем, иранские вафли, конфеты неизвестного производства, ботинки и сапоги секонд-хэнд (точнее, сэконд-лэг) россыпью на любой размер, масло и жир в больших пластмассовых бидонах по пять и более килограммов, мелочи для дома, ткани, стиральный порошок «РАК», разноцветные шарики-жвачки, сахар и орудия крестьянского быта. Нам с Олегом и погонщику налили чай, хозяин откупорил пакет печенья (шик!), обмыли крупную валютную сделку. Отдохнули, поблагодарили, расстались. Телефонов в Скази не было.

Дальше вниз по ущелью, по нашей гипотезе, должно быть регулярное движение машин. И точно, только мы прошли немного по дороге (на ней уже явно виднелись колеи от шин) — догоняет нас легковушка с кузовом, идущая в Сарысанг. Водитель — деньгопрос, мы торгуемся, говорим: двести! Он сперва пытается слупить тыщу, потом соглашается на двести, и мы лезем в кузов.

Понеслись! Шоссе узкое, идёт вверх-вниз, мы летим со скоростью 45 километров в час — от таких скоростей нас зашкаливает, мы уже несколько дней не ездили быстрее восьми. На поворотах машину заносит, и мне кажется, что мы так свалимся в реку, но этого не происходит. Кроме нас, в машине едет ещё несколько мужиков в халатах. Женщины здесь, в высокогорье, на дальние расстояния не путешествуют.

Двадцать км пролетели очень быстро. Вот мостик через речку, а вот и само селение Сарысанг, почему-то всё в развалинах, как после землетрясения или войны. Не видно никаких жилых зданий, пустые окна, крыш нет, безлюдье. Чуть поднимаемся по улочке вверх — нет, какая-то жизнь имеется. Настоящий базар, лавок десять, меньше чем в Скази, но зато уже продают соки и газировку, товары, в верховьях ущелья не замеченные.

Мы вылезаем из машины и вступаем в перебранку с шофёром. Мы предлагаем ему, как и предупредили, 200 афгани, а он мечтает получить от нас по 200 с носа. Выдаём 300 + сувенир, и водитель ворчливо уезжает. Больше транспорта вниз не наблюдается и не ожидается.

Решили задержаться в Сарысанге, чтобы помыться, приобрести продукты буржуазной низкогорной цивилизации и выяснить наличие телефонР

а и транспорта. Купили мыло, бутылку вражеской колы и пошли на речку. Но, не успели помыться-постираться, как стали объектом всеобщего внимания: вслед за нами на речку пришли и обычные местные жители, и солдаты с автоматами. Это поселение — поясню читателю — не простое, а стратегическое. Здесь в горных шахтах вот уже тридцать веков добывают ляпис-лазурь — синий камень, использовавшийся в древности для чернил, для украшений и ещё Бог знает для чего.

Лазуритовые копи Бадахшана всегда были интересны завоевателям, шпионам и другим вредным личностям, и до сегодняшних пор они охраняются от незванных гостей. Появление двух странных людей с рюкзаками не осталось незамеченным; нас задержали и повели в комендатуру — маленькое, не разрушенное здание с государственным флагом на крыше. Пару камешков лазурита мы успели-таки подобрать, они валялись прямо в воде ручья и не представляли собой большой ценности.

Привели нас в комендатуру. Там сидели на коврах человек шесть начальнического вида, с бородами и без, в халатах, на всех были шапки-масудовки. Начальники пили чай с лепёшками. Нас привели, усадили рядом, угостили чаем и стали неторопливо выяснять, кто такие, зачем и почему, как пришли и прочее. Посмотрели паспорт и справку АВП, которую мы демонстрировали ещё в Панджшерском ущелье, в селе Хиндж. Один из начальников высказал мнение, что неплохо бы нас завернуть и отправить обратно, так как мы пришли (через Скази, Анджуман, Панджшер). Другие думали, что нас надо сдать в ментовку в большом городе, но у них не было машины, чтобы нас туда отвезти. Так долго совещались, целый час, а позвонить никуда не могли, т. к. и здесь, в Сарысанге, не было связи. У одного начальника был спутниковый телефон, но как и в Анджумане, нерабочий, денег на нём не было. Мы посидели часок, высказали желание идти дальше в город Джарм и нас неохотно отпустили.

Прошли с километр, и обосновались на речке — занялись помывкой и постиркой. Вода в реке Кокча оказалась весьма холодна, почти как у нас в проруби зимой, т. е. градусов пять. Мылись по очереди, параллельно ожидая машину на трассе. Я пребывал в беспокойстве, полагая, что начальники скоро ещё подумают над нашим случаем и пошлют вдогонку машину или солдата, с целью вернуть нас в Сарысанг и дальше заниматься исследованием наших личностей.

Как только помылись, глядь — из посёлка урчит машина, и подбирает нас. Это оказались дорожники. Они ехали на три километра. В кузове этой легковушки оказался некий безбородый солдат с автоматом, который тоже, как сообщил нам, направлялся в город Джарм. Солдат был обут в белые носки и белые китайские кроссовки, одет в пиджачок с двенадцатью карманами поверх халата. То, что он был солдатом, было ясно лишь по автомату.

Дорожники чинили трассу в нескольких км от Сарысанга. У них как раз был обеденный перерыв, ели рис из большого котла и лепёшки. Нас пригласили присоединиться, что мы с солдатом и сделали, но ненадолго: мне хотелось поскорее уйти вниз по ущелью и избавиться от неприятного солдата. Не тут-то было!

Как только мы двинулись в путь, солдат пошёл с нами, не отставая и не уходя вперёд больше чем на 10 метров. Если мы подходили к реке пить воду или умываться, он терпеливо ждал; когда мы отправляли естественные надобности, он ожидал также. Если мы разделялись более чем на 10 метров, он старался сопровождать хотя бы кого-нибудь из нас. Без поклажи, с одним лишь автоматом на плече, солдат шагал быстро и обогнать его на большой дистанции мы не могли.

Питался солдат очень просто: объедая местных жителей. Как только он видел крестьян на поле, или дорожных рабочих, сидящих и обедающих, он тут же присоединялся к ним и звал нас за компанию. Если мы солглашались, он ел также, а если нет, то покидал питание и догонял нас торопливым шагом. Весьма скоро он мне надоел.

Я решил, что солдат послан с нами специально, чтобы проводить нас в селение Джарм или куда-нибудь ещё, где имеется крупное ментовское начальство, и сдать нас этому начальству. Олег считал, что у меня паранойя и ментофобия, а солдат идёт по своим делам, в гости или в увольнение, а в одиночку идти ему скучно; может он боится, что на нас нападут грабители.

Кстати, по возвращении домой я подумал, что наверное главная его цель и была — спасти нас от всяческих горных «алибаб»! Ведь вчера встреченные нами иностранные старушки охранялись несколькими всадниками-автоматчиками. Наверное, начальники, обдумав наше пешее путешествие, поняли запоздалым умом, что мы пойдём пешком и можем попасть в плен Аль-Каиде, Бен Ладену и другим врагам-душаманам, и поэтому надо послать с нами какого-нибудь надёжного человека, чтобы мы не заблудились и не погибли в горах от бандитов, холода и собственной глупости.