Темная сторона Луны - Сергей Дорош

Как хорошо, что масок ангелы снять не потребовали. Уходя, Дагарикс не смог сдержать улыбки. Кричи, кричи, херувим, скоро серпымечи подрежут твои крылья. Тогда ты запоешь подругому. Все свершилось вовремя. Дагарикс чувствовал гнев своих спутников. Еще пара слов – и сверкнуло бы оружие, и самоубийственной атаки двух аколитов не остановило бы ничто.

Их провожали насмешливые возгласы, свист, улюлюканье. Дагарикс сгорбился, его сопровождающие потянулись к мечам.

– А ну угомонились, – прошипел Дагарикс. – Вы слабы и унижены. Исполнять.

Слова подействовали. Последним усилием воли аколиты подавили ярость, смогли продемонстрировать то, что велел им старший. Но стоило Риму скрыться за деревьями, один тут же яростно зарычал.

– Сядь, – спокойно бросил ему Дагарикс.

– Сволочи! Высокомерные подонки!

– Сядь! – Дагарикс чуть повысил голос.

Оба подчинились, угрюмо опустились на землю.

– К чему гнев твой? – спросил он у более несдержанного. – Разве гневаешься ты на древесный корень, о который споткнулся? Или твою ярость вызывает ветер, несущий тебе пыль в лицо? Собака на цепи, облаявшая тебя, тут же познает силу твоего возмездия?

– Нет, – буркнул аколит. – Но то явления природы или неразумный зверь, который утратил инстинкты, сидя на цепи, оторванный от того, что ему естественно.

– А возможно, котенка, который, играя, поцарапал тебя, следует тут же разрубить пополам?

– Нет, маленький зверек еще не знает, что творит. Как же можно на него злиться?

– Так откуда ярость твоя на того, кто ниже и цепного пса, и маленького котенка? Откуда гнев на того, кто, подобно зверю, не видит божьего промысла, но не имеет и божьей мудрости, называемой инстинктами? Не подобен ли он древесному корню? Но корень питает дерево живительными соками, а он – лишь себя, и никого более. Таких можно презирать, можно очищать от них Землю, но злиться… Стыдись, друид.

– Прости, брат. – Аколит опустил голову. – Мудрость оставила меня в тот миг.

Второй аколит тоже сидел понурившись. То, что он не дал воли чувствам, хорошо, но у него таких чувств просто не должно было появиться.

– К счастью, воля вас не оставила, – продолжил Дагарикс. – Но, говорю вам, не стоит давить ярость в себе, ибо, перебродив, она отомстит вам в тысячу раз.

– А как быть? – спросил более спокойный аколит.

– Думать. Осознавать, говорить со старшими. Тогда твой взгляд на эти вещи изменится. То, что злило тебя, будет смешить. Посмотрите с другой стороны: этот херувим поверил в нашу слабость и трусость. Любой наш удар по Воинству Небесному теперь покажется ему вдвое сильнее, потому что ничего подобного он не будет ждать. Унижая нас, он сам себя обманул. Это смешно? Мое мнение – да.

Оба аколита вдруг переглянулись и рассмеялись на весь лес. И смех этот был от души. Над херувимом, ослепленным собственным мнимым величием, над собой, не видящими дальше собственного носа, над Воинством Небесным, погрязшим в роскоши и церемониях, над высшими, считающими их за святых, не видящими очевидного. И Дагарикс улыбнулся. Глаза еще двух братьев приоткрылись чуть больше. Они поняли урок.

* * *

Обшариванием вещей архангелов занимался Хансер. Тайви вообще отошла в сторону. Она не могла без слез смотреть на результаты работы двух своих спутников. Иногда, благородные сеньоры, мне кажется, что если и есть в этом мире истинные христиане по духу, то Тайви первая среди них – столько в ней милосердия. ЛинКеТор молча присел у костра. У него копаться в вещах убитых просто не поднялась бы рука. Для Хансера же это было логичным результатом. На Плутоне подругому нельзя. С тела самурая он снял вакидзаси отличной работы, заткнул себе за пояс. Фламберги не удостоились его внимания. Катану некоторое время вертел в руках, но потом все же выбросил.

– Надо их похоронить, – сказал вдруг ЛинКеТор.

– Ага, и не забыть отходную молитву прочесть, крест, все такое, – серьезно кивнул Хансер, расшнуровывая сумку самурая. – Так и знал. Здесь Грааль. Чуть еды, но это – ерунда, нам она не понадобится. Тайви, открывай Небесную тропу.

– Ночью? – слишком резко спросила Тайви. – Может, тебе сразу портал до Луны?

– Ты не можешь.

– А как ты думаешь, почему эти семеро сразу не ушли?

– Ночью нельзя?

– Гений, – саркастически произнесла Тайви.

– Ну что ты так, малыш? – укоризненно спросил Хансер. – Чем ято провинился?

– Ты всегда так циничен со смертью?

– Да, всегда, – чуть раздраженно ответил Хансер. – Смерть – слепая сука! Она забирает всех без разбора. И когда она приходит к тем, к кому стоит, это очень удивительно и смешно, черт меня разорви!

– Ты говоришь, как…

– Как кто? Как убийца?

– Да… – потерянно ответила Тайви.

– Открою тебе свежую новость: я и есть убийца! И пусть нас называют как угодно: хоть прерывающими нить, хоть ночной мерзостью, хоть «бьющим один раз» – сути это не меняет, я убийца, мразь беспринципная, шваль, отброс, хуже падальщика! Да, это я, Хансер с Плутона! А теперь отвернись и не мешай мне насытиться падалью! А потом можешь петь свои псалмы и лить слезы!

– Что с тобой, Хан? – удивился ЛинКеТор.

О, будь я там, я сказал бы, что длительное пребывание Хансера рядом с этой парочкой вредно для его самочувствия. Что Тайви все еще прочно сидит занозой в его сердце… нет, не сказал бы.

– Ничего, – огрызнулся Хансер, а потом взорвался: – Зачем ты остановил эту гребаную катану?!

– Он убил бы тебя.

– И пусть! Такая дрянь только смерти и заслуживает! Не выйдет из меня рыцаря в белых одеждах! Рылом не вышел! И отходная молитва мне не поможет. Полада уже точит на меня вилы! Одним махом от всех проблем избавились бы!

– Что ты говоришь такое?! – У Тайви на глазах были слезы. Она бросилась к Хансеру и обняла его. Никто не видел гримасы жуткой боли у него на лице – слишком темно было.

– Прости, малыш, – шепнул Хансер дрожащим голосом. – Я – свинья.

– Просто не надо больше такого говорить.

– Да, дружище, – подтвердил ЛинКеТор. – Сядь у костра. Мы все сделаем сами.

ЛинКеТор сам вырыл могилу, сложил туда тела. На грудь каждому положил его меч. Тайви прочитала молитву. А Хансер просто сидел у костра и, вопреки всему, чему сам меня учил, пялился в огонь. В тот момент они были наиболее уязвимы. Но некому было этой уязвимостью воспользоваться.

ЛинКеТор устал, так что место стоянки решили не менять, тем более что земля впитала кровь, а тела были похоронены поодаль.

– Я вот чего не пойму, – пробормотал Хансер. – Дарклинг в этот городишко на отшибе мира мог добраться только порталом. А портироваться можно и в Рим. Нет, ладно, в Рим бы его не пустили, чтобы не засветить связи Воинства с дарклингами. Но можно на земли, которые плотно держат ангелы и их крестоносцы. Это явно безопаснее. Эх, загадка для Луи.

– А ты что думаешь? – спросил ЛинКеТор.

– Думаю, у Воинства есть союзники в доменах. Во владения друидов доменовцы углубляться не любят. Если предположить, что у Воинства и Круга был союз, все становится на свои места. Лжец не верит даже правде, предатель от всех ждет предательства. Ангелы боялись, что союзники перехватят у них Грааль. Чего стоят в бою они против доменовских высших, мы видели. Значит, у нас будут враги и в доменах. И боюсь, не только бордовые.

Говоря это, Хансер вертел в руках чашу, за которую уже было пролито столько крови. Вдруг от дна, только что казавшегося полностью металлическим, чтото отслоилось. От неожиданности Хансер выронил Грааль.

– Что это? – спросил ЛинКеТор.

– Пергамент, – пробормотал Хансер. – Буквы какието.

– Дайка. – Тайви протянула руку. – Древние кельтские письмена. Ими друиды до сих пор пользуются.

– Разберешь, что там? – спросил ЛинКеТор.

– Попытаюсь. Язык больно архаичный.

«Привет тебе, разоблачивший замыслы врагов твоих. Очень подозреваю, что имя твое Мерлин. Если тебя зовут Артур, прости, я недооценил твоих умственных способностей. Если Мордред, положи чашу, где она лежала. В любом случае не хочу, чтобы одна из моих лучших шуток осталась непонятой. Опять же, кто бы ты ни был, если ты читаешь это, значит, я благополучно дал дуба, а ты раскрыл замыслы Круга, направленные против тебя, бывший пастырь Мерлин, так что я лишь добавлю пару штрихов».

– Что это? – не понял ЛинКеТор.

– То, что подтверждает предположение Хансера, – ответила Тайви. – Заклинание держало пергамент внутри чаши до тех пор, пока ктонибудь, находясь рядом, не раскроет замыслов своих врагов. Круг както умудрился убрать и Артура, и Мерлина – они не разгадали направленных против них планов, но заклинание осталось. Хансер его снял, поняв и высказав замыслы Воинства Небесного.