Красные гиганты. История советского баскетбола - Марк Брет Кано

бросили все силы, чтобы блокировать его, но безуспешно. <…> Вольнов почти всегда хорошо играл именно в матчах против Бразилии. Сам он шутил: ”Бразилия – моя команда“».

Финал в Токио стал четвертым подряд между сборными СССР и США, которые, в свою очередь, обыграли Пуэрто-Рико со счетом 62:42.

Корнеев: «На Олимпиаде в Токио мы имели все шансы впервые в истории Игр победить американцев и завоевать золото, Убежден, мы были готовы к этому. <…> Мое поколение – я, Вольнов, Зубков, Травин – опередило Европу лет на десять. В тот день американцы сошли с ума – черные побелели. В первом тайме шла абсолютно равная борьба, минут за пять до перерыва мы даже вели в счете. И тут вдруг Гомельский меняет сразу троих высоких, нас с Вольновым и Петровым, выпуская латышей Круминьша, Калныньша и Муйжниекса. Отдохните, говорит, пару минут. ”Какой там отдых! – взорвался я. – Последняя игра, надо выложиться полностью!“ В общем, за несколько минут получили в свое кольцо очков 11 и упустили инициативу. Возможно, мы все равно не стали бы тогда олимпийскими чемпионами, но я уверен: если бы не замены, концовка финальной игры была бы другой. После игры в раздевалке у меня не выдержали нервы, и я нагрубил Гомельскому. А он мне в ответ: ”Я тебе это запомню“[35] <…> Наш конфликт начался задолго до Токио. Придя в конце 50-х в сборную, он меня сразу невзлюбил. Почему? Во-первых, ему слова поперек сказать нельзя было. Во-вторых, когда Гомельский был вторым тренером в сборной у Степана Спандаряна, он видел, что я у главного на особом счету. Всякий раз, как ”нашухарю“, Гомельский соберется меня выгонять, а Степан Суренович вступается: ”Кем ты играть-то будешь? Сам, что ли, выйдешь?“» [68].

Может быть, Корнеев и прав, но спортсмен забывает о том, что когда СССР вел со счетом 16:13, он получил технический фол, который был зафиксирован в протоколе матча. Вот что говорил об этом матче сам Гомельский: «Против США у нас было приготовлено ”секретное оружие“ – прессинг, который мы практически не использовали раньше. Вначале план сработал просто отлично, мы отыграли пару мячей, выиграли подбор и повели в счете. <…> Уже через десять минут мы вели 16:13. В этот момент Корнеев, уже набравший четыре очка, ответственный, но принципиальный игрок, допустил ошибку. Он начал отчаянно спорить с судьей и получил технический фол. Далее Джексон забивает штрафной бросок, а затем еще одним штрафным броском позволяет команде американцев вырваться вперед. Соперники оживляются и соответственно, начинают активно атаковать. Джексон обвел Петрова и Круминьша, а Шипп заблокировал Вольнова <…> Никакие изменения, тайм-ауты, переход от зонального к индивидуальному прессингу – ничто уже не могло изменить ход игры. Наши баскетболисты заняли второе место и завоевали серебряную медаль. <…> Готовы ли мы были победить команду США? Перед отъездом в Токио мы думали, что да, а приехав, поняли, что ошибались. В итоге мы уступили американцам 14 очков, но сделали это после упорной борьбы, которая выглядела более равной, чем игра в Хельсинки и Риме» [85, с. 70–71].

Алачачян: «Мы могли их обыграть, я и сегодня в этом убежден. Но когда на 11-й минуте американцы повели в счете, мы потеряли надежду. Те ошибки, которые мы совершали, не соответствовали уровню нашей команды <…> Каждый словно играл сам по себе. Если я делал пас, то больше мяча не видел. В этом есть и моя вина. Как разыгрывающий, я должен был лучше направлять команду и организовывать атаку…» [26]; [27, с. 300–301].

Возникает ощущение, что Алачачян преувеличивает шансы на победу советской сборной. За исключением первых десяти минут превосходство американцев на площадке было очевидным. Правда, в то же время возникал и вопрос, не преувеличен ли уровень игры соперников, включая уровень и самого американского тренера. Стиль игры, которого придерживался Айба, идеально подходил для команды без суперзвезд баскетбола, но очень сбалансированной во всех смыслах – с сильной скамейкой запасных и общим подходом к атаке, когда каждый игрок всегда готов отдать еще один пас. Кроме того, стоит отметить, что превосходство американцев уже было гораздо менее явным, чем на предыдущих Олимпиадах.

Алачачян: «Не случайно команду с такими игроками, как Билл Брэдли, Джим Барнс, Уолтер Хаззард и Люциус Джексон, называли командой без звезд. Айба и не нуждался в звездах» [27, с. 304].

Хотя размышления Арменака могут показаться излишне романтичными, их нельзя назвать ошибочным. Философия, которая, однако, в будущем обернется против него самого.

ЦСКА – «Реал Мадрид», вторая встреча

Несмотря на попытки Гомельского, доминирование ЦСКА внутри СССР все еще осталось неизменным, и в 1964 году команда выиграла чемпионат, потерпев всего пару поражений. Это превосходство ЦСКА происходило на закате деятельности рижского СКА.

Саша Гомельский: «В те времена в Латвии было две ведущие команды – СКА и ВЭФ, принадлежавшие заводу по производству радиоприемников. Обе играли в Первом советском дивизионе. ВЭФ был, так сказать, более патриотической командой. В состав входили только латыши. Если честно, национальный вопрос уже витал в воздухе. Игроки СКА решили перейти в ВЭФ, кажется, в 1964 году. Среди них были такие интернациональные игроки, как Янис Круминьш, Муйжиниекс, Гулбис…» [34].

Владимир Гомельский: «Папа вернулся в Ригу только на майские праздники. Но там его ждала неприятная неожиданность. Все ветераны рижского СКА – Круминьш, Муйжниекс, Валдманис и Гулбис – написали заявления об уходе из СКА. Главный тренер сборной СССР отстраняется от подготовки сборной Латвии к очередной Спартакиаде народов СССР. Это был удар в спину <…> Но самым неприятным в этой истории было то, что сами игроки, которые уходили от папы в ВЭФ, говорили в его адрес жуткие гадости. Выглядело это приблизительно так: ”Увлеченный работой в сборной СССР, он перестал нас тренировать. Мы не растем как игроки, Гомельский забыл, что Латвия вырастила его как тренера, и не хотим больше с ним работать никогда в жизни“ <…> Я думаю, что психологическая травма, которую папа получил в тот день, заставила его во многом пересмотреть свои отношения с игроками <…> Я бы сказал, что отношение к тем четырем баскетболистам, ну, может быть, еще к нескольким ветеранам, которые были с первого дня работы папы в Риге в составе рижского СКА, были не официальными ”игрок – тренер“, а, скорее, дружескими <…> Во-первых, в Латвии не принято обращаться по имени и отчеству, поэтому многие молодые баскетболисты назвали его ”тренер“ (по-латышски ”тренерис“), а его сверстники – Круминьш, Валдманис, Гулбис и