НИИ особого назначения 2 - Саша Фишер

Я снова наморщил лоб, потом поймал себя на этом и заставил себя расслабиться. Вряд ли «внетелесные способности» будут работать лучше, если я буду пучить глаза и изо всех сил тужиться. А как нужно?

Ну вот опять это же самое! Я почувствовал досаду. Мне опять хочется, чтобы кто-то сначала мне показал, чтобы я мог повторить.

С одной стороны, логично. Меня же, вроде как, учат новым навыкам. А значит у этих скиллов уже есть какой-то отработанный алгоритм. Как с тем же подтягиванием. Пока не допетришь, что вверх тебя поднимают не руки, а мышцы спины, хрен у тебя что получится. Но это я сейчас понимаю. Но тогда, в самый первый раз, когда я подпрыгнул и ухватился руками за холодную перекладину, я не знал, что и как нужно делать. Просто…

Просто…

Ни хрена не просто!

С телепатией у меня ничего не получилось в этот раз. Дарья промучила меня минут десять и отложила в сторону карточки. И поставила передо мной огарок свечи.

— Слушай меня внимательно, — сказала она. — Тебе не нужно сейчас пытаться ее поджечь или расплавить. Просто на этом упражнении свеча показала себя наилучшим инструментом фиксации. Смотри на свечу, сконцентрируйся на ней. Постарайся не видеть вокруг ничего, кроме нее.

Она говорила. Говорила. Ее волнующее контральто обволакивало мой рассудок, как будто укрывало теплым пуховым одеялом. Я смотрел на огарок свечки на крохотном блюдце. Странная тарелочка, будто от кукольной посудки. С такими еще девчонки во дворе устраивали чаепитие для своих кукол. И свечка такая… Сероватая. Такие лежали в ящике кухонного стола. А рядом — коробок спичек. Чтобы все знали, где их искать на тот случай, если отключат электричество. От длинной хозяйственной свечки осталась едва ли четверть. С одного бока парафин был проплавлен сильнее. Фитиль коротенький совсем, если попытаться поджечь, то пламя будет крохотным, может даже с первого раза не разгорится. Надо будет чуть-чуть подержать свечку боком над спичкой, чтобы вытопить лишний парафин. А, понятно теперь, почему там проплавлено… Фитиль всегда отламывается, и его каждый раз вот так разжигают…

— Отлично! — сказала Дарья. От неожиданности я дернулся. И как будто ослеп. Что за черт?

Не сразу сообразил, что с моими глазами все в порядке, просто в комнате — кромешная тьма. Вот только я не заметил, когда именно свет выключился. Был занят. Разглядывал свечку.

— Я что, видел в темноте? — спросил я, когда матовые шары под потолком снова засветились.

— Да, — подтвердила Дарья. — С очень хорошими показателями.

— И что это значит? — я поерзал, разминая чуть затекшую от неудобного стула спину.

— Значит, что повторить ты это сможешь не только в условиях эксперимента, — сказала она. Пульт перед ней мелодично пискнул. — Хочешь попробовать без транса?

— Хочу! — азартно согласился я.

На то, чтобы самостоятельно включить ночное зрение, у меня ушло минут десять. Но к концу нашего занятия я уже мог вполне сносно имитировать взглядом луч фонарика, выхватывая из мрака этакий «конус видимости». Дарья сказала, что полный режим ночного зрения можно натренировать, если как можно чаще повторять это упражнение.

— А почему именно свечка? — спросил я.

— Понимаешь, Клим, мы пока что точно не знаем, на каком «бензине» работают метапсихические способности, — помявшись, сказала она. Свечка получилась методом, можно сказать, научного тыка. Как самый первый и яркий образ… хм… осветительного прибора.

— Может быть, это генетическая память срабатывает? — усмехнулся я.

— Может быть и так, — серьезно кивнула Даша. — И не надо ухмыляться, я нисколько не шучу. На тренировках не раз бывало, что испытуемые вспоминали какие-то вещи из дремучего прошлого, чуть ли не из каменного века. Образы были настолько яркими, что их даже ментоскоп улавливал.

— Ментоскоп? Это что за штука такая? — спросил я. — А, хотя дурацкий вопрос. Штука, которая может мысли визуализировать, да?

— Лет двадцать назад им в психиатрии увлекались, — Дарья встала и принялась снимать с меня многочисленные присоски и датчики. — Но сейчас они все больше просто на складах пылятся. Как предмет сомнительной полезности.

— Странно даже, — хмыкнул я. — Интересно же!

— Вот только дальше интереса дело никуда не продвинулось, — Дарья пожала плечами. — Практического смысла в ментоскопе так и не нашлось. Игрушка скорее. Иногда нужная вещь, но в большинстве случаев можно обойтись и другими методами. Так и у нас, — Дарья отключила все проводки и сложила их в коробочку. Оборудование выглядело довольно дремучим, конечно. Прямо как в какие-нибудь пятидесятые годы двадцатого века. Так себе сочеталось с наносканерами в каждом магазине. — Некоторые испытуемые показывали мыслеобразы из далекого прошлого. Вот только достоверно определить, воспоминания это или сконструированная на основании собственной фантазии картинка, так и не удалось.

— А на мне мы такое будем пробовать? — спросил я, встал и потянулся.

— Обязательно! — усмехнулась Дарья. — Ну что, больше тебе наши сеансы не кажутся бессмысленной говорильней?

Я помотал головой и понял, что расплываюсь в счастливой улыбке. Такое детское счастье накатило, будто я попал сейчас в то самое светлое будущее, которое представлял себе, когда был первоклашкой. Может дело было как раз в этих самых «старорежимных» измерительных приборах и пульте с кучей каких-то тумблеров и кнопок?

Я медленно шел по коридору к своей комнате. Свет уже был приглушен в состояние «скоро отбой, готовимся ко сну». Я обдумывал, готов я еще какое-то время посидеть в кают-компании и потрепаться с ребятами, или сегодня лучше все-таки лечь спать пораньше, не пренебрегая рекомендованными нормами?

Пожалуй, второе. Я решительно направился к своей комнате.

Замер перед дверью. Из щели торчал свернутый вчетверо листок бумаги.

Глава 18

Большею частью бывает, что споришь горячо только оттого, что никак не можешь понять,

что именно хочет доказать противник.

Лев Николаевич Толстой «Анна Каренина»

«Прямо как в детстве…» — умилился я. Записка в двери, надо же. Свернутая бумажка всколыхнула кучу всяких воспоминаний, почему-то в основном приятных. Я поймал себя на том, что продолжаю все так же счастливо улыбаться. Это на меня что ли тренировка метаспособностей так действует, что я стою тут и тихо радуюсь, а не напрягся всем собой, ожидая дерьмовых новостей, подставы или еще какой каверзы.

Встряхнулся, возвращаясь к реальности из времени велосипедов, «казаков-разбойников» и прочей романтической милоты. Вытащил бумажку из двери. Развернул.

Хм, а ведь и правда какой-то детский сад. На лист бумаги были наклеены буквы, вырезанные из газеты. И составлялись они в такую фразу:

«Встречаемся через час после полуночи у озера. Завтра».

Ощущение светлой радости постепенно улетучивалось. Но все еще работало, потому что первым, что я подумал, прочитав послание, было: «Наверное, это какая-то игра, про