Бабочки в жерновах - Людмила Астахова

— А-а… — с грустной усмешкой протянула Лив. — Если удастся, да! Если получится! Но у Джая Фирска уже ничего не получится и ему ничего не удастся. А он был мой человек. Под моей защитой. А теперь его нет.

— И поэтому ты превратила его смерть в балаган.

— Как раз к балаганам покойник никогда отвращения не испытывал, — парировала женщина. — Но хватит! Вы получили, что хотели — вашего избранного. Отмеченного! Очередного! — она скривилась так, словно собралась сплюнуть, но вдруг передумала, вместо плевка припечатав его пожеланием: — Пусть его приход принесет вам перемены. Ведь именно перемен ты жаждешь, Лазутчик?

— А ты — нет, Стражница?

Раз уж в ход пошли не только имена, но и истинные звания, отступать смешно. А отмалчиваться — глупо. Только не здесь, не на Эспите, где каждый человек абсолютно точно знает свое место и судьбу.

— Ты не жаждешь вырваться из круга? — прорычал Берт, плюясь словами не хуже, чем она. — Конечно, нет! Разве цепная псина способна скучать в конуре? Разве ей дано понять, что такое неволя для свободнорожденного?

— Как заговорил! — оскалилась Лив. — Сколько пафоса! Ты не промахнулся ли с такими речами на пяток веков, дружок? Неволя его тяготит, надо же! Усталый каторжник побег замыслил?

— Тяготит, — вдруг успокоившись, словно и не было этого взрыва эмоций, признался он. — Действительно тяготит. И не только меня, Лив. Подумай о своем стаде, Овчарка. Оглядись, — разве мы не заслужили милосердных перемен? Я бесконечно устал служить труповозом. Меня задрало доставлять заблудшие души к воротам этой тюряги. Можешь ты это понять, женщина? Где мое право выбора, раздери тебя и подземные, и морские?

Смесь портового жаргона и высокого стиля двухвековой давности горчила, как свиная колбаска, в которую неумеха повар сыпанул слишком много специй. Лив поморщилась, прекрасно услышав недосказанное: «И ты тоже достала меня со своей вечной любовью, дура!» И ответила на то, что он так и не произнес:

— Ах, даже так? Ну так получай свои перемены и свой выбор. И жри их, пока не подавишься.

Она развернулась на каблуках и ушла, сердито проломив себе путь прямо сквозь неповинный сиреневый куст. И только по счастливой случайности не сбила с ног эту новенькую, как бишь ее? Вэрен. Подслушивала, что ли? Ну и пусть ее, курицу. Что могла понять из этой перепалки девка, едва ступившая на берег Эспита? Да ровным счетом ничего, пока, во всяком случае. А если у Берта и его присных все выгорит, то и не поймет никогда.

«Глупцы, — думала Лив, сверля невидящим взглядом испуганно съежившуюся девчонку. — Полудурки. Перемены вам… Будут вам перемены. До сей поры в лабиринт входили по своей воле и в здравом уме — а выползали слюнявыми идиотами, если повезет. Но что же будет, если в подземелья шагнет безумец? Фанатик в поисках чуда. А вдруг он все-таки сумеет его найти? Что вы запоете тогда?»

Верэн. Эспит

Известно же, чем заняты все помыслы двадцатилетних девушек. Любовными переживаниями, конечно! Не так посмотрел, не то сказал, цветочка не подарил и так до бесконечности, точнее до главного вопроса: «Когда замуж позовет?» Сердца девичьи переполнены чувствами, точно грозовые тучи дождем, ожидая лишь мига, чтобы пролиться на счастливца. Это закон природы, вечный и неизменный, как круговорот солнца по небу, как смена приливов и отливов, как чередование времен года. Девушки ждут любви, ибо глубоко дышать могут лишь воздухом, насыщенным чувственными флюидами. И это правильно! Будь юные женщины более разумны, род человеческий прервался бы довольно быстро.

Стоит заметить, что отсутствие предмета грез тоже сподвигает девиц на еще более глубокие страдания. Верэн Раинер ничем от других барышень её возраста не отличалась: она жаждала чувств. Поэтому, скоропостижно влюбившись в отважного контрабандиста, она немедленно ринулась в пучину любовных переживаний, как измученный жаждой путник ныряет с головой в воды озера. А, следовательно, из всего бурного диалога Берта с дамой Тенар хадрийка поняла только одно: «Мужчина мечты временно свободен». И то не просека в сиреневых кустах образовалась, а прямая дорога к сердцу рыжего контрабандиста. Как же тут не воспользоваться таким отличным шансом?

— Я прошу прощения… — молвила Верэн, взмахнув длиннющими ресницами, словно крыльями. — Мне так неловко.

И улыбнулась мягко и нежно, как это водится у двадцатилетних. Понимающе так улыбнулась, мол, странное дело какое, неужто взрослая женщина не понимает такой простой вещи — мужчина всегда прав. Мы-то знаем…

Как, вот как тут не поверить этим пухлым губам, еще не познавшими крепких мужских поцелуев, этим ясным глазам, сияющим и зовущим, как маячный огонь в ночи? А если еще видел-перевидел глаз и губ превеликое множество, то доверие возникает моментально.

— Не страшно, — деланно отмахнулся Берт. — Дело житейское. Как тебе ночевалось?

— Отлично, — расцвела Верэн, чутко уловив в интонациях собеседника симпатию. И не удержалась от вопроса: — А почему Лив запретила на башню?

— Лестница в башню старая, можно свалиться и шею сломать.

— А в подвал почему нельзя?

— А чего спрашиваешь?

— Да так… Сон приснился странный.

— А! Вот оно что, — загадочно мурлыкнул Берт. — Сны у нас тут особенные, эспитские сны. Ты Лив-то слушайся, она — женщина суровая, но плохого не посоветует, точно тебе говорю, ма…

И уж было собирался привычно обозвать «малявкой», когда подумалось, что не бывает средь эспитцев детей, и Верэн отнюдь не маленькая девочка, а очень даже женщина.

— Пойдем-ка, кофе попьем. Самое время сейчас. А то с этой ранней побудкой, которую нам устроил Джай, ни ты, ни я толком и не ели ничего.

В одночасье осиротевшая продавщица из магазинчика сжалилась над голодными узниками эмиссариата и не только приготовила им по чашечке кофе, но и принесла из дому полную тарелку блинчиков. С вкуснейшим клубничным вареньем. Правда, Верэн готова была поклясться, что пышнотелая блондинка Танта старалась исключительно ради Берта. А тот уминал за обе щеки и, знай, нахваливал стряпню. Хадрийская скромная дева благодарила за завтрак сдержаннее. Хотя бы просто потому, что и блинчики, и варенье сделала бы гораздо вкуснее.

— Что ты там про сны рассказывала? — спросил контрабандист участливо.

Польщенная вниманием девушка стала пересказывать свои ночные видения, а Берт слушал, что удивительно, не перебивая. И не смеялся над девичьими фантазиями, и не спорил.

«Какой он все-таки чуткий мужчина, — думалось Верэн. — Пусть рыжий, пусть пройдоха, каких свет не видывал, но какой же он… замечательный!» И с каждой минутой беседы список воображаемых достоинств Берта Балгайра прирастал на пару пунктов. Вот он уже и умный, и начитанный, и проницательный, и мудрый, и…