И на щите Давидовом начертано «Моссад» - Юрий Певзнер

а не как правило, несмотря на их исключительную конспиративную пригодность. Провалы вызывали усиление антисемитизма и сложности в работе даже в дружественных в целом к Израилю странах — и как следствие, руководители разведки всегда думали, соразмерна ли возможная ценность работы этого конкретного еврея-француза с возможными осложнениями в случае его раскрытия Сюртэ Женераль. Хотя помощь от евреев диаспоры, оказываемая ими тому же «Моссаду» без оформления отношений с разведкой, без вербовки, подписок, вознаграждения, принималась и принимается весьма охотно. Немалое значение в успехе агентурной работы имело и то, что жизненно важные вопросы связи, организационного и информационного обеспечения могли решаться и решались не столько путем дополнительного внедрения спецагентов, сколько использования (бывало, что практически «втемную) представителей диаспоры. А так считается, что лучше завербовать три десятка арабов или десяток русских, чем одного еврея из диаспоры, который уже самим фактом в жизни в чужой стране подвергается опасностям и испытывает тяготы. И еще один очень важный слой — это оперативники, которые проводят специальные разовые нелегальные операции в других странах; здесь внешние данные, равно как спецподготовка, играют первостепенную роль.

Вербовка.

Все вышесказанное определяет комплекс задач, решаемых при вербовке. Ее осуществляют и профессиональные вербовщики, и немалое число израильтян, делающих это в порядке совместительства со своей основной, часто весьма далекой от разведки, работой. Объемы этой деятельности все возрастают, а сложности задач — не уменьшаются; первое и очень удачное решение по расширению кадрового массива было предпринято именно по инициативе Харела. Речь идет о привлечении израильских «правых» к агентурной и разведывательной работе. В 1955 году Харел убедил Бен-Гуриона в целесообразности привлечения на работу в разведку наиболее способных членов бывшей подпольной организации «Лехи», известной еще как «банда "Штерн"». Несмотря на свою неприязнь к ним, Бен-Гурион согласился.

В обстановке политической напряженности и подозрительности, которая в тот период существовала в Израиле, это был беспрецедентно смелый шаг. До того времени члены этой правой террористической группировки не принимались на правительственную службу как лица, представляющие угрозу безопасности. Харел долго присматривался к ним и пришел к выводу, что они[21] уже не представляли реальной угрозы внутри государства и поэтому их конспиративный опыт может быть использован. В числе таких новобранцев, пришедших в «Шин Бет» и «Моссад» из рядов «Лехи», был один из бывших ее руководителей — Ицхак Ереницки[22]. Ехошуа Коэн, принимавший участие в убийстве в 1948 году посредника ООН, шведского графа Фолька Бернадотта, стал начальником личной охраны Бен-Гуриона. Некоторые члены «Лехи» вошли в состав других разведслужб Израиля. Яааков Элиав был направлен в Испанию. Шаалтиель Бен-Яир, которого еще четыре года назад подозревали в том, что он пытался подложить бомбу одному из министров, отправился в Египет и стал одним из самых удачливых разведчиков Израиля. Давид Шомрон был направлен в парижскую резидентуру «Моссада», а Элияху Бен-Элиссар работал в Европе с агентурой в арабских странах.

Эти правые экстремисты были вечно благодарны Харелу за то, что он помог им выйти из карантина и дал возможность доказать свою полезность для Израиля. Что же касается лично Ицхака Шамира, то ему очень трудно давался переход от подпольной работы, которой он занимался еще до создания израильского государства, к мирной жизни. Еще в то время, когда он возглавлял «банду "Штерна"», которая вела борьбу с англичанами и арабами, а также в период своих продолжительных командировок по линии «Моссада» в Европе,[23] Шамир привык относиться ко всему с подозрением, вести аскетический образ жизни и работать с большим напряжением. «Шамир был интровертом, исключительно преданным своему делу и очень трудолюбивым», — вспоминал один из его коллег в «Моссаде». На него всегда можно было положиться, хотя, по словам некоторых его сослуживцев, «он никогда не выдвигал особо блестящих идей». Но служением своему делу и своей стране он занимался с полной самоотдачей; характерно, что его дочь Гилада тоже работала в разведке, а сын Яир стал военным летчиком, завершил карьеру в звании полковника ВВС. Во время преобразований, произошедших после смены руководства и прихода в «Моссад» Меира Амита, Ицхак Шамир, возглавлявший европейский отдел «Моссада», подал в отставку и открыл собственное дело, но его фабрика прогорела. Ему не оставалось ничего, как в довольно почтенном возрасте (52 года) пойти в политику. Этот человек, всегда привыкший держаться в тени, стал публичным деятелем, но даже став премьер-министром, Шамир всегда с теплотой вспоминал напряженную и полную драматизма работу в разведке.

«Мои дни в «Моссаде» были счастливейшим периодом жизни. Никакая политика и даже пост премьера не могут с этим сравниться», — вспоминал Шамир.

К 2000 году от Р.Х. произошла маленькая сенсация — впервые в израильских СМИ стали появляться приглашения молодым людям попробовать свои силы в разведке. Изменения в кадровой политики спецслужб не означают, но свидетельствуют об исчерпании возможностей прежнего подхода, когда к кандидатам присматривались еще задолго до первого вербовочного подхода.

Мотивация.

Есть еще один очень важный и очень сложный момент, особенно актуальный в последние десятилетия, когда кризис идеологии, о котором прежде говорили лишь немногие проницательные социологи, очевидно совершился. Речь идет о мотивации.

В первой четверти века ушедшего важнейшим мотивом драматической и героической работы сотен разведчиков из разных стран мира была глубокая и искренняя приверженность коммунистическим или же, напротив, антикоммунистическим идеалам. Убедительным представляется распространенное положение о том, что своеобразный комплекс идей «фашизма» и «большевизма» дал к середине века серьезную мотивацию к действиям разведчиков — и это было еще усилено военной обстановкой. Патриотические настроения в немалой степени мотивировали разведработу представителей демократических стран; этому способствовала и значительная напряженность периода «холодной войны». Серьезным и постоянно действующим мотивом была религиозность; долгое время считалось, что некоторые церковные институты (например, орден иезуитов) являлись, как бы по совместительству, и лучшими шпионскими организациями. Кое-какое представление о шпионах Ватикана дают литературные произведения и игровые фильмы последнего времени. И вообще, структура и действие любой церкви как организации — это структура, тождественная развитому разведсообществу, только и разница, что главным у церкви все же есть служение идеалу, «уловление душ», а все земное по определению вторично.

Прочие мотивы привлечения к разведработе традицион-ны, присущи человечеству вообще и во все времена — авантюризм и театрально-игровые духовные наклонности, власто-, често- и корыстолюбие, и так — до неадекватной самооценки; иногда случается, что этих, скажем так, недуховных мотиваций оказывается достаточно, однако чаще всего удачливость «бездуховных» агентов временна и ограничена, а польза от их деятельности ограничена. Хорошо срабатывает такая мотивация на разовых операциях — например, во все времена и во всех странах находятся