Сколько ты стоишь? - Аннa Шнайдер

20

Вечером, когда Варя в одиночестве ужинала, на кухню заглянул Дятел. Плюхнулся на соседнюю табуретку и поинтересовался:

— А чего ты такая грустная?

Варя подула на ложку с супом и ответила:

— С чего ты взял, что я грустная? Я задумчивая.

— И о чём ты думаешь?

— Да так. О скучном.

Кеша поёрзал на табуретке.

— Ты влюбилась, что ли?

От удивления Варя резко клацнула зубами об ложку.

— Эм… нет. А почему ты так решил?

— Мама говорила, что девочки, когда влюбляются, становятся задумчивыми, а мальчики — дураками. И когда мы вчера гуляли по зоопарку, ты была очень задумчивой, Варь. Тебе нравится этот… дядя Илья? — закончил Дятел весьма ревнивым тоном, и она засмеялась.

— Нет, Кеш. Он просто знакомый, и всё. А думаю я о том, как иногда сложно сделать что-то, что необходимо сделать, но от чего тебе самому будет очень плохо.

Дятел задумался.

— Это как укол, что ли?

— Какой укол?

— Любой. Когда болеешь, назначают уколы. Больно, а надо.

Варя положила ложку в суп. Улыбнулась и потёрла ладонями щёки.

— Больно, а надо… Да, Кеш. Именно так. Спасибо тебе.

— А мне-то за что?

— Просто. За компанию.

— А-а-а…

***

На следующий день Илья пришёл на работу попозже, к обеду — с утра ездил кое-куда по поручению Юрьевского. Приехал — и сразу пошёл к генеральному докладывать о результатах. Вышел из кабинета часа через два, голодный и немного злой. А когда засобирался на обед, Варя вдруг сказала:

— Мне надо с тобой поговорить.

Илья даже не подумал, что она могла вспомнить про увольнение. Он вообще ничего не подумал, настолько устал. Пожал плечами, захватил трость и спросил:

— Сейчас? Или после обеда?

Она немного поколебалась.

— Я могу пойти с тобой. Ты куда ходишь? В столовую внизу?

— Да, туда.

— Ладно, — Варя поднялась, но к Берестову не приблизилась, как обычно. — Я готова.

— Слушай, — он поморщился, — охота тебе аппетит портить? Я вернусь через полчаса, и поговорим.

— Почему портить? — удивилась Варя.

Илья решил не уточнять, что она сама говорила про «не подходи близко, а то меня может стошнить».

— Подожди лучше тут. Не надо из-за меня… — он мучительно подбирал слово, — … мучиться.

— Я не мучаюсь, — упрямо возразила Варя. — Просто мне надо с тобой поговорить, а в офисе неудобно. Тебе то звонят, то генеральный вызывает. На обеде лучше всего. И людей вокруг полно…

— А, — усмехнулся Илья. Слышать подобное было больно. — Да, это важно. Ладно, пойдём.

В лифте Берестов старался держаться от девушки на расстоянии. Он понимал, как ей трудно, поэтому ничего не говорил и не дёргался. Но всё равно видел лёгкую испарину на её трогательном лбу.

В столовой Варя взяла только салат, а вот Илья стесняться не собирался — есть очень хотелось: поставил на поднос и салат, и суп, и второе, и компот. Расплатился, занял стол — Варя уселась напротив — и вопросительно посмотрел на девушку.

Она явно чувствовала себя неловко.

— О чём ты хотела поговорить?

Вздох.

— Почему ты не сказал про увольнение?

Ах вот оно что. Интересно, это Юрьевский её просветил? Вряд ли. Может, сама заявление на столе у Вики увидела?

— Я говорил. Ещё тогда, в первый рабочий день.

Она покачала головой.

— Нет. Максим тебя вчера вызывал и просил поговорить со мной. Ты не поговорил.

— А зачем?

С тех пор как Варя села напротив, она так и не посмотрела ему в глаза. Уткнулась в салат, ковырялась в нем вилкой, но в рот ничего не отправляла.

Только когда он спросил зачем, на секунду подняла голову, и Берестов увидел, какие у неё красные щёки.

— Мы договорились с тобой обо всём ещё тогда, — сказал как можно мягче. — Смысл был тебя тревожить? Я просто написал заявление. Следующая пятница — мой последний рабочий день.

Варя покраснела сильнее.

— Не надо увольняться, — пробормотала она, еще раз попытавшись посмотреть на Илью, но опять не выдержала и опустила взгляд. — Это несправедливо. Ты прекрасный специалист и…

— Вот именно. Прекрасный специалист, который легко найдёт работу. И не говори про справедливость. По справедливости я должен сейчас в тюрьме сидеть сама знаешь за что.

— Нет! — Варя окончательно зарделась. Подняла голову и на этот раз выдержала его взгляд. — Это называется не «по справедливости», а «по закону»!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍