Лоза Шерена - Анна Алмазная

    Вновь разболелась голова. Заныла рана, навалилась на плечи тяжесть слабости. Снова затошнило, на этот раз от смеси запахов еды, трав, цветов, пота, лошадиных лепешек, грязи. Легче стало лишь когда Арис уверенно свернул в боковой переулок.

    Здесь было гораздо тише. Над глухими заборами склонялись ветви деревьев, на мостовой лежали в опавших листьях полусгнившие яблоки. Невдалеке над домами возвышался купол какого-то храма, разнесся над городом колокольный звон.

    "Вроде, тут!" - прозвучал в голове Рэми голос Ариса.

    Перед ними был глухой забор, сложенный из серого камня. В нем - обитая железом дверь с решетчатым окошком, закрытым передвижной створкой. На двери - не слишком умелое изображение зверя. То ли медведя, то ли волка - и не понять.

    Рэми тяжело вздохнул. Вовремя они пришли! Рана уже не болела - обжигала болью. Рэми лихорадило. И даже пегас, понурый, тихий, уже не шутил, а нервно перебирал копытами и косился в сторону всадника.

    С трудом выпрямившись в седле, Рэми схватил подвешенный на цепи молоточек и лишь спустя несколько некоторое время вспомнил, зачем.

    Ударил молоточком в небольшой щит. Сначала неуверенно, потом, осмелев, сильнее. По ту сторону двери раздались тяжелые шаги. Со скрипом отодвинулось дверное окошко, и сквозь частую решетку Рэми с трудом разглядел заспанное женское лицо:

    - Еще раньше прийти не мог?

    - Простите, - смутился Рэми. - Я ищу Бранше, он здесь живет?

    - А кого еще? Этот ночью и не спит вовсе - приходит на рассвете и весь день дрыхнет. А теперь еще и приводит кого попало. Заходи уж, не стой! Некогда мне с тобой возиться.

    Скрипнула дверь, пропуская гостя, Рэми спешился и ввел пегаса в небольшой дворик. Цвели у крыльца ярко-красные астры, стоял в углу закрытый двухскатной крышей колодец. Копалась в песке пятнистая курица, настороженно смотрел на Рэми кудлатый, небольшой пес. И везде царила какая-то странная тишина и столь неожиданная в столичном городе, столь неуместная, столь знакомая деревенская сонливость... Как дома.

    Где теперь этот дом, встрепенулся Рэми. И что стало с матерью, с сестрой? И как Рэми оказался у чужих людей, да еще сморенный слабостью? Как такое могло произойти?

    - Чего стоишь? - спросила худая как щепка хозяйка. - Идем уж.

    Рэми вздрогнул, посмотрел на уже стоявшего под навесом Ариса и поднялся к ступенькам, входя в дом.

    Дом был старый. Пропах плесенью, пылью, и трухой. От запаха не спасали ни ковер на полу, ни мягкая отделка, ни развешенные по углам ароматические травы. И царила здесь такая же сонливость, как и во дворе. Только двор был залит солнцем, а в доме был полумрак, от которого Рэми на время ослеп.

    Пока привыкали к полумраку глаза, гость умудрился удариться об угол сундука, задеть подвешенный к потолку амулет и заставить хозяйку обернуться и кинуть:

    - Мужчины!

    Неприятный дом. И хозяйка какая-то неприятная.

    Женщина остановилась. Чудом не налетев на нее в темноте, Рэми вдохнул сквозь сжатые зубы запах влажных волос. Когда-то этот запах ему даже нравился, но теперь вызвал новый позыв к рвоте, заставив дернуться. Не заметив временной слабости гостя, хозяйка вновь зевнула, распахнула дверь и холодно бросила:

    - Буди своего Бранше. На твое счастье он сегодня дома.

    Она, наконец-то, оставила Рэми одного. Стараясь не шуметь, гость зашел внутрь небольшой комнаты, прикрыл за собой дверь. Как и во всем доме, здесь было темно, душно и невыносимо пахло свечами. Доносилось чуть справа тихое дыхание спящего, и Рэми, не желая будить Бранше, нащупал в темноте кресло, с трудом опустился на мягкую обивку, прикрыл колени плащом. И только тогда позволил себе расслабиться.

    Разбудил его шум голосов. Женский кричал, юношеский отвечал тихо, успокаивающе:

    - Хватит с меня, Бранше! Приводить в дом преступника, которого ищет повелитель, дозор - это слишком!

    - С чего ты взяла, что его ищут?

    - Я с чего взяла? Ты, Бранше, вообразил, что я слепая или глухая? Да на рынке только об этом и говорят! Говорят, что сам старшой о мальчишке спрашивал! Арман просто так ни за кем не бегает. Строгий он, но справедливый, коль приятеля твоего по городу сыскивает, значит, тот и в самом деле виноват...

    - Больно падкая ты на красоту Армана, - ответил Бранше. - Человека на улицу выгнать хочешь, даже не выслушав!

    - А мне что, ради него на виселицу идти? Ты, Бранше, кем себя вообразил!

    Рэми почувствовал, как наливаются жаром его щеки. Боль в плече стала почти неощутимой и ему захотелось только одного - броситься прочь из этого дома и не навязываться, не подвергать их опасности.

    Арман его ищет? Рэми знал, кто на самом деле его ищет - Мир. И разум шептал, чтобы было бы умнее самому пойти к Арману, сдаться на милость оборотня, а там будь что будет.

    Но что-то внутри кричало против. Что-то внутри немилосердно тянуло к Миру и сила того притяжения пугала. Почему? Почему Рэми чувствует себя как мотылек, летящий на огонь? И почему сила желания увидеть Мира, броситься к его ногам, сильнее даже тоски по Аланне?

    Ненормально это. Неправильно. И Рэми уйдет из этого дома, но и к Миру не пойдет. Сдохнет под забором, а все равно не пойдет! Потому как знает - так быть не должно! А коль не должно, так и не будет!

    Рэми поднялся с кресла, подождал, пока перестанет кружиться голова, оберегая ноющее плечо накинул плащ, и вышел из комнаты. Хозяйка оборвала фразу на полуслове, опустив в пол глаза, Бранше шагнул к Рэми с приветственной улыбкой.

    - Вы простите, что вмешиваюсь... - Голос Рэми сипел от слабости, но хозяина еще слушался, не дрожал от напряжения, не срывался на шепот... - Невольно слышал ваш разговор...

    - Еще бы не слышать, - прошипел Бранше. - Алисна так орала...

    - Вы зря спорите. Я пришел лишь навестить тебя, Бранше, а не остаться...

    Показалось Рэми или в самом деле в простоватых глазах толстяка мелькнула тень гнева и разочарования? Чего ты хочешь, дружок? Чтобы Рэми ушел или чтобы остался? И чего добиваешься? Чего добивался тогда, в доме, ослабляя зелье матери?

    - Не верю тебе, Рэми, - ответил Бранше, проигнорировав радость Алисны. - Слышал наш спор, вот дурь и несешь. Добрый ты, всегда таким был. Но своей "добротой" ты меня топишь. Дать тебе уйти? Из-за страха глупой бабы? А если я скажу "нет"?

    Алисна заметно побледнела, сжала тонкие губы, но спорить с Бранше не стала. Рэми ее понимал. Выставить за дверь кого-то, кого сейчас не видишь, легко, но как это сделать смотря изгнаннику в глаза? Алисна, наверное, не умела... Рэми тоже не умел.