Зов любви - Ги Де Кар

– Послушай, Хадиджа...

Теперь уже в его голосе чувствовалась усталость:

– Такая жизнь тебе нравится?

– Если я тебе скажу, что она мне совсем не нравится, как я это говорю всем своим клиентам, которые делают вид, что жалеют меня, то это будет не совсем так... Конечно, я от нее не в восторге! Но она единственная, которая позволяет мне скопить достаточно денег, не поднимаясь рано утром, чтобы, в один прекрасный день, заняться тем, чем захочу.

– То есть, совсем ничего не делать?

– Да, за исключением того, чтобы быть с мужчиной, которого полюблю.

– А если бы этот человек потребовал от тебя немедленно бросить твое ремесло?

– Я бы ему охотно повиновалась... Я бы даже ему сделала кучу подарков, истратив часть своих сбережений.

Тоном, не допускающим возражений, Ален произнес:

– Такой мужчина был бы худшим сутенером, чем твой месье Люсьен. Эти деньги лучше всего оставить в банке. Кто знает, может быть когда-нибудь ты сможешь купить приданое для одной из твоих сестер. По крайней мере, может быть кому-нибудь они пригодятся, чтобы обучиться во Франции, получить хорошую специальность.

– Что? Привезти кого-нибудь из моих родственников сюда? Никогда в жизни! Если я увижу, хотя бы одного, кто приедет сюда, я убегу в другую страну. Ты не знаешь, что это такое «арабская семья». Когда один приезжает, будет через несколько дней десять, а потом пятьдесят, а потом бесчисленное количество, как за обедом, которые давал мой отец, это настоящее сборище.

– Ладно, не будем говорить о твоих сестрах. Поговорим о тебе.

Он помолчал, затем сказал:

– Можешь остаться у меня. Но с условием, что буду твоим единственным мужчиной на долгое время.

– Ну, скажем, Ален, на несколько лет. Это уже неплохо. Обними меня.

В этот момент оба ощутили сильное желание друг друга. Им так хотелось быть вместе, но все же он сумел удержаться и сказал:

– Теперь, когда перед нами не существует никаких недоразумений, надо решить еще одну проблему.

– Ты имеешь в виду этого беднягу месье Люсьена?

– Неужто тебе его жалко?

– Ну это уж слишком. Это ведь негодяй, ничтожество.

– Это твой тип.

– Нет, это не мой тип. Его единственная страсть – скачки, а любовь в его жизни – телевидение. Если даже он и живет с женщинами, то он не способен быть мужчиной в жизни какой-нибудь из них. Для того, чтобы мужчина стал всем для какой-нибудь женщины, он должен обладать превосходными качествами, как ты, например; это почти что талант, и быть настоящим возлюбленным – это искусство, и вовсе не так просто.

Но Ален продолжал говорить о своем:

– Поскольку сегодня вечером ты полностью покидаешь его жилище, я хочу, чтобы мы с ним расквитались и оплатили все по счетам. Я думаю, ему необходимо преподать хороший урок. Это тем более необходимо, чтобы ни он, и никто из его дружков больше тебе не встречались в жизни и не доставляли неудобств. Может, ты предпочитаешь подождать меня здесь, а я займусь им? Он должен быть в это время дома перед своим телевизором. Что ж, я ему сейчас предоставлю такую спортивную передачу. У тебя есть ключ от жилища? Давай его сюда.

– Вот. И все же я пойду с тобой, чтобы показать, где он живет. Потому, что по адресу это не так просто найти. Да и потом, никогда не знаешь, может быть, я тебе пригожусь. Все-таки нужно забрать все мои платья. Ведь за то время, что я появлялась перед тобой, ты должен был заметить, что у меня их предостаточно. Твоя машина достаточно большая, все поместится. Я не хочу ничего оставлять у этого Люсьена.

– Еще чего не хватало,– заметил Ален,– что касается сувенира, то я ему оставлю хороший. Да, кстати, подумай, надо же забрать и твои украшения.

– Не беспокойся, пока ты будешь разговаривать с ним, я соберу все свои вещи. Я заберу их из матраца и даже зашивать его не буду. Пусть будет так.

– Да, и еще вот что, не можешь ли дать мне еще одну справку. Этот супермен, случайно, не вооружен?

– В его отсутствие я проверяла квартиру, но я ничего такого не заметила. Я не нашла ни оружия, ни долларов, ни интересных бумаг, но, ты знаешь, все трудно предвидеть, будь осторожен. Самое дорогое для меня теперь – ты.

– Из того, что я услышал о нем из твоих уст, я думаю, что я с ним справлюсь. Я не буду брать оружие, я постараюсь с этим мямлей мягко и убедительно поговорить. Ну что, поехали?

– Поехали,– сказала она.

Когда они вошли в переднюю, дверь в комнату Люсьена была закрыта, но слышно было, что телевизор работает, и хозяин находится там.

Хадиджа проводила сначала Алена в свою комнату, где вполголоса они провели короткое совещание, чтобы выработать тактику действий.

– Что мы предпримем? – спросила она тихонько.

– Используем эффект неожиданности. Дорогая, забери сначала свои драгоценности. А в это время я перейду к действию. Когда нужно будет – я тебя позову.

После того, как она быстро распорола матрац и забрала украшения, Ален постучал в соседнюю дверь.

– Это ты? – донесся невнятный голос.– Ты уже пришла, что тебе нужно?

Не отвечая, Ален открыл дверь, которая даже не была закрыта на ключ. И перед его взором предстала картина, которую описала в точности Хадиджа. Мужчина и все убранство этой комнаты производили неприятное впечатление. Лежа на своей кровати, одетый в старый выцветший халат, месье Люсьен наслаждался тем, что ему представляло телевидение, положив свою голову на две подушки, чтобы лучше было видно.

На ночном столике, рядом с ночной лампой, которая, кроме экрана телевизора, тоже приносила немножко света в эту комнату, стояла также бутылка виски, уже наполовину опустевшая, ведерко со льдом и стакан.

Нападающий заметил сразу, что тот, которого он принимал за своего противника, был уже немолодым человеком: череп, лишенный почти всякой растительности, оплывшее лицо, огромные мешки под глазами, вялые отвисшие щеки заканчивались двойным подбородком. Личность этого человека не вызывала никакой симпатии. Он был невысокого роста, какой-то расплывшийся, на коротких ножках. Облик этого человека, чем-то напоминавшего хомяка, вызывал чувство презрения и жалости.

Да, Хадиджа была права. Это был мелкий, никчемный негодяй.

Появление нежданного посетителя настолько ошарашило и испугало хозяина комнаты, что он несколько мгновений оставался с открытым ртом и не мог произнести ни слова. Наконец он выдавил из себя:

– Вы кто?

– Человек, который не желает тебе ничего хорошего,– холодно ответил Ален, подошел к телевизору и выключил его.

– Вы не имеете права мне тыкать,– промолвил сутенер, пытаясь подняться со своей постели, но светловолосый атлет подошел к нему и быстро уложил на постель, приказав: