Ловушка для примерной девочки - Ирина Волчок

— А ты в каком классе — «А», «Б»?

Кирилл насторожился.

— «В»… Ты за мной? — настойчиво повторил он.

Наташа тяжело вздохнула:

— Я бы с радостью… Я здесь буду работать, Кирюш. Вот сейчас иду в первый «А», там учительница заболела. А через месяц начну учить старшеклассников.

Кирилл отцепился от нее, отступил на шаг и почти с ужасом спросил:

— Значит, ты меня… не искала?

Наташа боялась заплакать. С Кирюшкой надо поговорить, обязательно надо. Когда? Скоро звонок, а она еще до учительской не дошла.

— Кто тебя из школы забирает?

Он равнодушно ответил:

— Когда папа, когда Анастасия Ивановна… — Он помолчал, глядя на нее отчаянными глазами, и тихо спросил: — Наташа, ты меня забыла, да?

— Нет! — с силой сказала Наташа. — Как ты можешь такое думать? Как я могу о тебе забыть? Я только о тебе и думаю… Ох, ребенок, нам надо на урок идти… Я к тебе на переменке прибегу. Где твой класс? Давай я тебя провожу.

Кирилл вздохнул и понуро пошел чуть впереди. Не свалился в обморок. Даже не затопал ногами.

У двери он обернулся.

— А ты поменяйся с нашей Софьей Давыдовной! Будешь наша училка, а она пусть у других… А, Наташ?

— Так нельзя, Кирюшка. Знаешь, что… Если я не смогу на переменке прийти — сам прибегай.

— Я сам прибегу. Только ты жди, ладно? — Кирилл повеселел, махнул ей рукой и побежал в свой класс.

И Наташа тут же совершенно успокоилась, только радость осталась. В этой радости она искупала и своих первых учеников. Она так боялась встречи с ними, так волновалась, представляя, что вдруг не понравится, не сумеет, чего-то не поймет… А они сидели как зачарованные. Словно перед ними был не учитель, а экран с любимыми мультиками.

На всех переменах прибегал Кирилл. Они успели немножко порасспросить друг друга и порассказывать друг другу о себе. И выяснилось, что он остается после уроков в продленке. А продленку на ближайший месяц тоже поручили Наташе!

Есть справедливость на Земле. Есть правда.

Только одно было плохо: трудные вопросы у Кирилла еще не кончились.

Когда всех детей разобрали по домам и они сами стали собираться уходить, прозвучал самый трудный для нее вопрос:

— Наташа, а ты когда домой вернешься? Давай уже сейчас?

У нее замерло сердце. Ясно же, что на такой вопрос ей рано или поздно придется ответить. Надо было давно придумать объяснение.

И думать долго нельзя. И ни в коем случае нельзя говорить всю правду.

Что его папа и бабушка плохие — нельзя.

Что его папа ее не любит — нельзя.

Что она не любит его папу — нельзя.

Может, попробовать так?..

Она села за стол, притянула ребенка к себе, осторожно начала:

— Кирюш, а ты помнишь, когда к нам в первый раз пришла Анастасия Ивановна? Помнишь, она твои конструкции разобрала и в коробки сложила? А ты расстроился.

— Помню, — неохотно сказал Кирилл.

— А она ведь просто не знала, что их трогать нельзя. Ты же это потом понял?

— Понял… — нетерпеливо сказал он. — Ты домой со, мной сейчас пойдешь?

Не получилось.

— Кирюшка, я никогда не вернусь, — прямо сказала она и прижала к себе его голову. — Тебе еще никак не понять, почему. Просто… Просто — не срослось. Не получилось у меня и твоего папы жить вместе. Но ты — мой самый любимый и родной, и я тебя никогда не брошу, никогда!

— Наташа! Ну почему? Ну, Наташенька, миленькая, вернись! Папа тоже сказал, что хочет тебя вернуть! Он будет хороший!

Конечно, Кирилл заплакал. Но это было неизбежно. Конечно, и у Наташи слезы размыли всю тушь на ресницах…

— Ой, Кирюш, дай мне что-нибудь… Платочек или салфетку… Ой, как щиплет!

Все еще ревя, Кирилл принялся торопливо рыться в карманах, потом в рюкзаке, нашел пакетик бумажных платков, распечатал, вытащил один, сунул Наташе в руку. К концу этих забот он уже не плакал. Наоборот — даже ее утешал:

— Наташа, не плачь! Больно, да?

— Ты ж заботливый… — Наташа вытерла глаза, вытащила зеркальце. — Ужас! Мне надо умыться. Пойдем, я в туалете умоюсь, а ты у дверей подежуришь?

Когда умытая Наташа вышла в коридор, Кирилл тут же заявил:

— Тогда я сейчас к тебе в гости пойду.

И Наташа загадала: если за ним придет Анастасия Ивановна, то… то все в ее жизни получится.

И — да, пришла Анастасия Ивановна!

Пока Наташа и Кирилл шли, держась за руки, по длинному школьному коридору, лицо Анастасии Ивановны сменило несколько выражений: приветливая дежурная улыбка, надетая для встречи хозяйского отпрыска, — недоумение — ужас… И к моменту, когда Кирилл с торжеством подвел к ней Наташу, лицо Анастасии Ивановны не выражало вообще никаких эмоций. Застыло, как у индейского воина.

А Кирилл еще издали закричал:

— Ага?! Я говорил, что все равно ее найду?! Что, съели?!

Анастасия Ивановна засуетилась, забормотала:

— Да-да, я вижу… Здравствуйте, Наталья Петровна… Ну, пойдемте, пойдемте, Кирилл Артурович! — Она ухватила мальчишку за свободную руку и потянула его к себе, пряча глаза.

— Куда?! Я к Наташе! — Кирилл выдернул из ее руки свою ладошку и гневно топнул ногой.

Анастасия Ивановна подняла, наконец, взгляд на Наташу — и у той даже сердце сжалось от сочувствия. Бедняга, она абсолютно растеряна, если не сказать — в ужасе. У них ведь всегда были такие теплые отношения. Мало того, Наташа всегда чувствовала, что Анастасия Ивановна знает и видит многое, и что она на ее, Наташиной, стороне.

Но она отвечает за Кирилла перед своим работодателем. Нельзя подставлять под удар хорошего человека.

Наташа подумала и предложила:

— Может, съездим ко мне на чай? Сами понимаете: Кирилл так просто не отступит…

— Ох, не знаю… Ведь это нарушение?

— Ничего мы не нарушаем. У меня есть документ об усыновлении.

— Правда? Я не знала… — с явным облегчением сказала Анастасия Ивановна.

А Кирилл до боли вцепился в Наташину руку двумя своими маленькими, но цепкими ручками и молча смотрел синими глазами, переполненными ожиданием и надеждой.

— Идем! — решительно сказала Наташа и направилась к выходу из лицея.

В квартире Кирилл первым делом сунул нос во все углы и заявил:

— Теснотища. И беспорядок. Наташа, почему у тебя беспорядок?

В голосе удивление и любопытство. Беспорядка при Наташе он не видел никогда.

— Это мы вещи собирали. Моя подружка, у которой я живу здесь, на новую квартиру переезжает, там ремонт закончили.

— А ты тоже переезжаешь?

— Нет, я теперь буду жить одна. Поэтому ты сможешь у меня гостить, сколько захочешь…

— Ура! — не дослушав, ликующе заорал Кирилл.

— …если папа разрешит, — закончила Наташа.

— Он разрешит, разрешит! — уверенно заявил Кирилл. — Ура!

Но Наташа сомневалась, что разрешения вообще можно будет добиться. Еще не известно, чем закончится сегодняшняя встреча.

А потом Наташа кормила своих гостей. Кирилл с увлечением ел тушеные кабачки и пирожки с капустой. Анастасия Ивановна делала вид, что все в порядке, делала вид, что пьет чай, делала вид, что расспрашивает Наташу о том, как она живет, а сама была явно испугана и то и дело поглядывала на часы.

Зазвонил телефон, и Ленка в трубке энергично и весело скомандовала:

— Одевайся, мы сейчас приедем за тобой. Поедем квартиру обмывать и мебель принимать. Только ты быстренько давай, чтобы не ждали.

— Ладно, я быстренько, — пообещала Наташа. — Только надо будет подвезти моих гостей.

— У тебя гости? А далеко их?

— По пути к вам на новую квартиру.

— А, тогда какие вопросы!..

Наташа положила трубку и виновато посмотрела на Анастасию Ивановну:

— Мне уходить надо.

— И очень хорошо! Кирилла давно пора домой вести! — с видимым облегчением ответила та. — Кирилл Артурович, одевайтесь!

Кирилл Артурович, похоже, собирался зареветь.

— Кирюшка, мы же завтра увидимся, — напомнила Наташа.

Кирилл помрачнел, но послушно пошел в прихожую и стал одеваться. Анастасия Иванова тоже одевалась. Уже выходя за дверь, задержалась на пороге, с обреченным видом тихо сказала:

— Наташа, ты мне новую работу ищи…

— Не волнуйтесь, Анастасия Ивановна, все будет хорошо, — сказала Наташа с уверенностью, которой совсем не чувствовала.

При виде Кирилла глаза Ленки стали нестерпимо любопытными, но всю дорогу она молчала. Как только мальчик и Анастасия Ивановна покинули их машину, она обернулась к Наташе и впилась в нее взглядом.

— Да вот, представь себе, он учится в «Леонардо», — ответила на ее немой вопрос Наташа.

— И что теперь? — Ленка смотрела с горячим сочувствием.

— Посмотрим… Да не волнуйся, я-то радуюсь.

Ленка глядела на нее с явным непониманием и даже неодобрением, но вслух ничего не сказала.

У подъезда их ждал Александр. Куртка у него на груди оттопыривалась и шевелилась, и он мягко придерживал оттопыренность обеими руками.