Дорога на Землю - Марик Лернер

В магазин я принципиально не хожу, только расстраиваться. С одной стороны, большой выбор, который меня вечно смущает. В чем разница между разными видами одного продукта, мне понять трудно. Макароны колечками или палочками и от разных производителей имеют практически одинаковый вкус. Разве что кофе бывает разный. Аромат очень отличается. Это даже по цене заметно.

С другой — одного-единственного путешествия в мясной отдел хватило, чтобы довести Черепаху до истерики. Как она еще полки ломать не начала — я не понял. Она очень ошибалась, думая, что колбасу делают из мяса. Если в колбасе высшего сорта вареной или полукопченой его еще достаточно много, то сосиски там с разными сардельками к мясу не имеют отношения. Там его пять — десять процентов. Остальное — всякая дребедень типа перемолотых копыт, жил, подозрительной сои и крахмала.

Овощи с фруктами, как я выяснил уже позже, только с виду такие замечательные. Их тоже обрабатывают газом и какой-то химией для лучшего хранения, иногда это вредно для здоровья, иногда нет, но уж точно определить, сколько данный плод лежит на прилавке, практически невозможно. Внутри давно уже говно, а снаружи прекрасно выглядит. Так что наша домохозяйка ходит в магазин со списком, а что-то вроде мяса и овощей мы предпочитаем покупать исключительно сами, хорошо обнюхивая, и желательно на базаре.

Мимо меня по дороге бежали стада машин, куда там бизонам, их столько на свете не бывает, воняя выхлопом и с громкой музыкой из окон. Еще хорошо, что я додумался запихивать «Чистильщика» в ноздри. Снаружи ничего не заметно, зато нюх классно отшибает. Жаль, что так в уши нельзя.

Количество шляющегося по улицам в рабочее время народа поражало. Все куда-то шли, не обращая внимания друг на друга. Скорее, наоборот, контакт воспринимался как угроза. Даже когда предложил одной бабульке помочь поднять ее сумку в автобус, увидел только искреннее удивление. Хорошо еще, что не закричала про феминизм. Бабка была в возрасте и слов таких, скорее всего, просто не знала.

Не знают здешние дуры, что такое равноправие с уклоном в матриархат. Им бы надо полюбоваться, как мы живем. Хочешь командовать — докажи на деле, что способна. Это возможно двумя способами — умом и силой. Ум, к сожалению, есть далеко не у каждой. Впрочем, как и не каждый мужчина может этим похвастаться. Умная женщина всегда найдет возможность управлять своим мужчиной и коллективом тоже. Он только думает, что идет по жизни самостоятельно. На самом деле им ловко управляют, твердой рукой указывая путь. Причем способов манипуляции мужиком огромное количество. О чем говорить, если они нас сами выбирают!

А вот женщины, доказывающие свою правоту силой, мало похожи на женский пол. Нет, некоторые вполне способны и мне кости переломать, но как-то не тянет поддерживать с ними дружеские отношения. Кто с Круглыми щитами дело имел, никогда не забудет так называемое прекрасное женское лицо, перекошенное зверской гримасой, когда она всаживает тебе копье под ребро.

Земные женщины изобрели для себя средний путь. Силы у них обычно мало, ума тоже не очень, зато скандальности много. Чуть что, раздается вопль про дискриминацию. На самом деле дискриминация — это когда в тюрьме в разных камерах сидят. Если права одинаковые, что за привилегии странные? Все должно быть одинаково. И мягкое кресло в офисе, и жесткие нары. Нет, они желают получать только исключительно положительное равноправие. Вот в России, я помню, раньше дороги чинили и шпалы носили женщины. Теперь вместо них разные таджики мужского пола этим занимаются. А зря. Это ж чистое равноправие — тяжести таскать за маленькую зарплату. Государство очень заботилось, стремясь помочь им работать наравне с мужиками, доказывая свое превосходство.

Катя вышла из дверей с двумя сумками и, сразу заметив меня, поменяла направление, пойдя на сближение.

— Привет, — сказала она, подбежав, — что-то случилось?

— Да нет, — забирая сумки, отмахнулся я. — Просто мы наше дело закончили, и неожиданно образовалось свободное время. Решил помочь. Как дела?

— Дела прекрасны, учителя не достают за полным их отсутствием.

— Ну считать надо уметь, — глубокомысленно разъяснил я, — чтоб в магазине не обманули. И для стрельбы полезно. Чтобы попасть из миномета, надо хоть уметь данные в формулу подставлять.

— А Печорин тебя не особо волнует, — обрадованно поймала меня на слове Катя, — и мысли какие-то странные — про миномет. Вообще, на приличного отца, заботящегося о дочери, ты не тянешь, — снисходительно заявила она. — Возраст больно молодой. Скорее, на старшего брата. Меня уже спрашивали. Весь из себя такой симпатичный и накачанный — мечта молодой дурочки. Тем более и не бедный.

— А ты у нас умная? — заинтересованно спрашиваю я.

— Я просто больше знаю, — объяснила Катя. — Даже если специально не подслушивать, кто-то вечно обмолвится. У тебя и жена есть, и дети. Только не пойму сколько, но не один. Собственно, почему вы даже домой не звоните?

— Мороженое хочешь? — спросил я.

— Хочу, — согласилась она. — Только на вопрос ты отвечать не желаешь. Что-то все-таки с вами сильно нечисто.

Мы зашли в первое попавшееся кафе и уселись на стандартные пластиковые стулья, под стандартным зонтиком, у стандартного пластикового стола. Наверное, в джунглях Амазонки у индейцев с каменными топорами такие же стоят. Полная и окончательная победа глобализации на отдельно взятой планете. До нас еще тяжелая рука земных корпораций не дотянулась, и пока прекрасно обходимся деревянными — те, кто не сидит по старой привычке прямо на земле или на коврике. Ничего, все впереди. В Федерации общин уже наладили выпуск пластмассовых изделий в массовом порядке. Стандарты и вид знакомые до безобразия.

— Ей шоколадного, — Катя, соглашаясь, кивнула, — мороженого, — сказал я подошедшей официантке, — а мне кофе. Только большую чашку.

— Так что ты мне сказать хотел? — спросила она.

— Есть очень большая вероятность, что нам придется в ближайшее время уехать. Может, на пару дней, может, пару месяцев. Оставить тебя одну в квартире будет не слишком правильно. Еще не хватает, чтобы кто-то обратил внимание, что взрослых нет. Так что вариантов, собственно, два.

— Один, — мгновенно сказала Катя, дождавшись, пока официантка поставит на стол вазочку с мороженым и мой кофе, — это поселиться у Тани, так?

— Правильно, — согласился я, наблюдая, как она набрала в ложку мороженое.

— Мне это не нравится, — подумав, сказала Катя. — Ничего против нее не имею, но она ведь не одна живет. Неизвестно, как к этому ее родители отнесутся. А вот как насчет второго варианта? Вы решили отправить меня к себе домой, но там рубль вход, сотня выход? Вместо учебы в школе требуется палить из автомата, резать глотки врагам? Кстати, спасибо за то, что учил обращаться с ножом.

— Не за что, — пробурчал я.

— Пригодится, — ухмыляясь, сказала Катя. — Мало ли что в жизни бывает. Ты мне должен показать, как это реально делать, не на тренировке. Барана, что ли, купить? Крови я не боюсь.

Она внимательно посмотрела на меня, отложив ложку в сторону.

— Ладно, без шуток. Если уж начал, — серьезно потребовала она, — объясни до конца. Как там это — деревня, овечки, минометы и разные непонятные дела, про которые говорить не желаете, но уходите увешанные оружием. На кавказцев, грабящих бизнесменов или взрывающих дома, вы меньше всего похожи, даже при наличии Рафика, который, кстати, на мусульманина совершенно не тянет. Никаких намазов, хиджабов. Мария вообще ходит по квартире в одной майке и трусах, а Рафик ее явно побаивается. И эти самые странные вещи, которым она меня учит, когда у нее настроение подходящее. Я теперь гораздо лучше угадываю, что будет. Особенно у знакомых. Куда вы меня отправите?

— Проблема, — сказал я. — Не могу, права не имею рассказывать посторонним. Поэтому предпочтительней первый вариант — к Тане домой. Насильно тащить тебя никому не нужно, а объяснять запрещено. Держать тебя там против воли никто не будет. Не понравится — вернешься.

— И вся ваша тайна пойдет прахом, если рот открою.

— Не расскажешь, — уверенно сказал я. — Таня вот молчит.

— Ладно, я уже поняла, тебя надо ловить на слове. Обещал — сделаешь. Значит, что?

— Что? — заинтересовался я.

— Значит, пообещаешь, что тяжкую обязанность следить за моим воспитанием принимаешь на себя, до моего совершеннолетия.

— Это как? — не понял я.

— Официально удочеряешь, или как там в ваших таинственных местах принято. Будешь кормить, поить, защищать и объяснять что к чему.

— Тебе может не понравиться мое воспитание, я ведь и выпороть могу.

— В жены шейху за белого верблюда не отдашь?

Я улыбнулся:

— У нас не водятся. Ни шейхи, ни верблюды.

— Тогда не думаю, что будет хуже, чем сейчас. Мыть, убирать и в магазин ходить я согласна. Что требуется, буду выполнять, но ты за меня отвечаешь.