Пернач V - Алексей Глазков

И только когда солнечный свет стал тускнуть, я увидел слева вдали привычную картинку: автосалон. Уж не знаю, чем там торговали, но сейчас он выглядел типичным пристанищем рейдеров. В изуродованной коробке здания мерцали отсветы костров и поднимался черный дым, и как-то мне сразу захотелось проскочить максимально незаметно. И чем дальше я ехал, тем больше понимал: мы прибыли в какой-то большой город. Неужели Москва?! И как узнать? Я увижу силовое поле, ограждающее ее?? Или нет?! Где мы?..

Я ехал все дальше, наблюдая вокруг типичную промзону, забитую огромными квадратными ангарами, от большинства которых остались только ободранные скелеты, и не было присутствия людей. Да что случилось-то?! Неужели все вымерли и одичали?! Не верю! Потому что верить я хочу в хорошее, доброе, светлое, а не вот в этот вот пиздец. Я ехал мимо площади, на которой сохранилась высокая каменная колонна, со статуей на верху: мужик на коне, вроде как с копьем, а под конем какая-то гадина. Стоп… Это же… Я такое много где видел, и вроде связано с Москвой. Так я в Москве?! Мне нужна информация! Нужно найти людей, найти, и допросить.

“Ето мы запросто”, гукнул трогг.

Два знаем, ага. А людей где искать?

“Да прямо здесь. Туда вон смотри”, сказал он, и повернул мою башку в нужную сторону.

Да, ага, понял. Какое-то административное здание из бежевого кирпича, судя по форме, с когда-то застекленным фасадом, который стал провалом в черноту внутри, и даже огонька там не было, но хищник знает, где есть добыча, поэтому искать надо там. Я свернул с дороги, и подкатил к этому памятнику архитектурной мысли советской эпохи. Ну а когда еще так строили? Вот то-то и оно. Я не глушил двигатель, вглядываясь в черноту здания, а потом просто въехал в вестибюль. Почему? Потому что могу. А еще потому, что так машина не будет бросаться в глаза.

Я заглушил двигатель, и выбрался со своего места, взяв в правую руку пернач. Как-то подозрительно тихо… Медленно двигаясь в глубь здания, я старался ступать осторожно, и не производить шума, и мне это хорошо удавалось с помощью трогга: я думал, он действовал. Хитрая скотина освоилась с телом, и использовала его возможности на сто процентов. Я даже и не думал, что можно быть таким ловким, сильным, и быстрым. Чудеса!

Мы прокрались в большой зал с балконами, и старой мраморной лестницей в центре, ведущей на второй этаж. Время и люди сделали из некогда красивой архитектуры жуткого урода: мрамор разломан и ободран, перила балконов вырваны с корнем, в центре зала когда-то висела люстра, но о том, что она тут была напоминала только яма в потолке, в том месте, где крепилась цепь подвеса. Почти не пострадал только кирпич и бетон, но и он был загажен непонятно чем. Типично… И отвлекшись на созерцание разрухи, я не заметил главного.

С балкона на нас бросили сеть, я не ожидал такой подлости, а вот трогг только ухмыльнулся, его это забавляло. Самонадеянный дурррак! Не знает, что это такое! Да я и сам не знал, меня никогда не ловили сетью! Трогг перехватил контроль над телом, и пытался освободиться, но получалось у него плохо, да еще и сеть стала стягиваться! Что за черт?! По итогу нас спеленали как злую рыбу-камбалу. Ах, вот оно что! Сеть снабжена веревками, и их тянули с левой и правой стороны, спеленывая жертву! А ловко они это придумали, с грустью подумал я, потому что такая фигня не значит ровным счетом ничего хорошего.

— Эй, тут еще одна! — крикнул радостный голос.

Я услышал звуки борьбы, а затем извернувшись увидел, как какой-то шкет в добротной броне с кожаными вставками втащил в холл Миру со связанными за спиной руками. Ну черти! Трогг! Сделай что-нибудь!

“Не могу”, буркнул он.

Что значит “не могу”?! Не пизди мне тут! Давай! Рви эту сеть!

“Тебе надо — ты и рви”, - окрысился он.

Ах вот как?! Уу, нелюдь! Ладно, жрать вместо с сетью нас не будут, а это значит — есть шанс. Но его надо сберечь, и не рыпаться заранее. Тактика! Никогда не была моей сильной стороной. По мраморной лестнице спустился здоровяк, броня этого типа уже блестела металлом.

— Хороший улов, Мышишь! — бухнул крепыш.

У меня аж рожа вытянулась. Мышишь?! А это значит Зайчич! Забраться в самую сраку, чтобы встретить там двух клоунов, да не просто встретить, а попасться им в сети! К такому меня жизнь не готовила.

— Мышишь и Зайчич? — спросил я, — Собиратели?

Оба гаврика замерли и уставились на меня.

— Может и так, — язвительно бросил мелкий, — ты-то сам кто будешь?

— Я из клуба “любители”, подручный Андатра.

— Андатра? — удивленно переспросил здоровяк.

— Что-то мы тебя не знаем. — мелкий был подозрителен и противен еще больше чем обычно.

— И что ты тут делаешь? — спросил Зайчич.

— Андатр сейчас в Москве, я везу ему срочную информацию.

— В Москве? — недоумевал Мышишь.

— Да. Он уже несколько сезонов там дела делает, что, не слышали?

— Как не слышали? Слышали конечно! — брякнул Зайчич.

Ага, да, таких выпендрежников свет не видывал. Я точно знаю, что на публике такой инфы нет, но эти перцы хотят казаться очень осведомленными. А легко быть вруном, сразу понятно, когда твой оппонент начинает врать подыгрывая твоему вранью.

— Мне Андатр много рассказывал про удачливых собирателей, я как будто сам с вами у костерка сидел, мясом вяленым делился. Он сказал, что у Зайчича и Мышиша всегда лучший хабар!

Я решил зайти с инфы, которую знают не многие. Эти клоуны точно такое не рассказывали, но и не забыли тот случай — голову даю на отсечение. У Мышиша мыслительный процесс был написан на роже, а Зайчич улыбался, вот он — простой как два рубля, такого обмануть не сложно. И хоть это и было мне противно, но эта ложь во благо. Да и не вру я почти, сидел с ними у костерка, мясом подкупал.

— А то как же! Хабар у нас всегда самый лучший! — важно кивнул Зайчич.

— А вот она, — я кивнул в сторону Миры, — копатель из Самары. Много про хороший хабар знает!

— Так она тоже наш брат сталкер? Мы за брата-сталкера любого порвем! — воодушевился здоровяк.

— А то как же! — поддакнул я.

Судя по квадратным глазам копательницы, она не поняла ровным счетом ни черта. Мышиш был подозрителен, вот собака-подозревака! В общем-то, для него это нормальное состояние. Сверху спустились еще двое,