Красным по белому - Константин Константинович Костин

среди бескрайних полей хлопка и кукурузы, была бы такой же непримечательной, как и сам городок, точно такой же, как любая другая станция по пути сюда: дощатый перрон, длинный крытый навес для пассажиров, двухэтажное здание, крашеное в излюбленный в Перегрине красный цвет, бочка водокачки, поднятая высоко вверх… Была БЫ.

На самом деле станция городка Логан-Крик выглядела так, как будто ее по ошибке перенес сюда из какого-то другого, более крупного города, какой-то чудаковатый волшебник. Ладно, каменные плиты перрона, в конце концов, горы на горизонте намекали, что каменоломни тут относительно неподалеку, ладно, та же самая традиционная бочка водокачки… Но сам вокзал… Да, именно название вокзал более всего подходило к этому зданию, никак не банальное «станция». Огромное, краснокирпичное, вытянувшееся в высоту как минимум на три этажа, с навесом, державшимся не на банальных деревянных столбах, а на арках чугунного узорного литья, оно казалось ошеломляющим, подавляющим, даже несколько пугающим.

Собственно говоря, по реакции на этот вокзал можно было определить в немногочисленной толпе прибывших пассажиров, кто из них местный, кто бывал здесь ранее, а кто приехал впервые. Местные нет-нет, да и бросали горделивый взгляд по сторонам, мол, видите, видите, какая у нас тут диковинка? Это потому что у нас тут — Логан-Крик, а не что попало! Бывавшие здесь ранее просто двигались по своим делам, не обращая на непропорциональное здание никакого внимания. Новички же непременно останавливались и оглядывали это чудо с раскрытым ртом, мол, а как это? А что это? А… а мы точно туда, куда надо приехали?

Один из таких замер посреди перрона, уронив на плиты здоровенную дорожную сумку из потертой кожи. Молодой парень с лицом, чей загар определенно выдавал в нем бывшего обитателя фермы, растерянно оглянулся, посмотрел на проходящих мимо людей, не обращавших на него никакого внимания, потом робко обратился к высокому мужчине с суровым лицом и обвислыми усами:

— Прошу прощения, господин…

Господин, не обратив на вопрос никакого внимания, прошествовал мимо, только качнулись полы черного плаща, открыв на мгновенье вид на пояс с двумя револьверами.

Парень растерялся окончательно, оглянулся и наткнулся взглядом на еще одного пассажира, спокойно шедшего в город, не глядя по сторонам:

— Прошу прощения…

Парнишка запнулся. Пассажир на вид был немногим старше его самого, лет восемнадцать, ну, двадцать, от силы, но безразличное выражение его лица и не менее безразличный взгляд чуть прикрытых глаз отбивали всякое желание задавать какие-либо вопросы.

— В чем дело, молодой господин? — тем не менее, Господин Безразличность отреагировал на обращение к нему.

— Еще раз прошу прощения… А это — Логан-Крик?

— Совершенно верно, — спокойно кивнул пассажир.

— А… а это точно Логан-Крик? Нет, я не хочу вас обидеть, но…

Парень обернулся, ладонью, широкой и явно знакомой как с лопатой и топором, так и с рукоятями ружья и ножа, указал на возвышающуюся причину своих сомнений. И тут же почувствовал себя полным глупцом: видимо, как раз для тех, кого пугало здание вокзала, на его стене висела огромная белая вывеска, на которой трехфутовыми буквами было написано «ЛОГАН-КРИК».

— Точно, — флегматично подтвердил из-за спины паренька пассажир. После чего, посчитав вопрос исчерпанным, двинулся дальше. И тут же остановился снова. Перевел взгляд на ухватившую его за рукав плаща ладонь. Поднял взгляд на смутившегося паренька.

— И снова прошу прощения, господин… Не могли бы вы мне помочь? Я здесь впервые, а вы, я вижу, человек опытный… Не могли бы вы показать мне дорогу до трактира старика Уизероу? Понимаете, он брат моей мамы… в смысле, он брат двоюродной сестры моей мамы, то есть и моей маме он тоже в какой-то мере брат… Вот мама и сказала, чтобы я отправился к дяде Джону, дабы тот приискал мне какую-никакую работенку. Нас на ферме семь сыновей, а земли у нас и так маловато было, вот папаша нас, младшеньких, и отправил, кого куда, кого, значит, на восток, ну а меня, вот, к дяде Джону…

— Пошли, — прервал поток косноязычного красноречия молодой пассажир. И, подхватив небольшой саквояж, двинулся в сторону городка. Паренек поднял свою сумку и бросился за ним вслед.

— Прошу прощения, господин…

— Можешь не просить, мы не на исповеди. Говори сразу, что там у тебя еще.

— Я был настолько невежлив, что не представился. Меня зовут Хэнк Браун.

Паренек по имени Хэнк чуть подождал, и, ничего не дождавшись, все же набралс смелости, чтобы уточнить:

— Про… Скажите, господин, а как вас зовут?

Флегматичный господин флегматично обернулся:

— Можешь называть меня Джонни Дженкинс, не ошибешься.

2

Как только Джонни Дженкинс с навязавшимся к нему в попутчики парнишкой Хэнком — забавно, но Джонни, хотя и был почти ровесником молодому Брауну, но чувствовал себя рядом с ним почти стариком — вышли на центральную улицу Логан-Крик, то сразу почувствовали, что «не по размеру сшит» не только вокзал, но и некоторые другие здания городка.

Церковь высилась внушительной колокольней все из того же красного кирпича… а, нет. Это колокольня высилась, поражая размерами, а вот церковь, сколоченная из потемневших досок, была гораздо меньше и лепилась к колокольне, как гриб-трутовик к стволу могучего дуба.

Здание банка — для тех, кто, подобно Хэнку, засомневался бы, над дверью красовалась потемневшей бронзой букв вывеска «ЛОГАН-КРИК БАНК» — могло бы вместить в себя не только деньги всех обитателей городка, но и их самих, да, пожалуй, хватило бы место и для пехотной дивизии. Причем та самая дивизия могла бы успешно отстреливаться от нападающего противника, держа оборону за толстыми стенами из каменных валунов.

Трактиров же по обе стороны улицы было открыто столько, что жители Логан-Крик вполне могли бы разойтись по каждому трактиру поодиночке и не осталось бы никого, кто не смог бы найти себе место для уединения за стаканчиком виски. Видимо, именно поэтому большая часть трактиров стояла закрытой, с заколоченными окнами и дверями. Наверное, жители Логан-Крик не стремились к уединению.

— Господин Дженкинс, господин Дженкинс…

— Зови меня лучше Джонни, — чуть поморщился «господин Дженкинс». Нет, ему, конечно, нужно привыкать к новой фамилии, а за неделю в дороге случаев привыкнуть к ней бы немного, но, тем не менее, это длинное обращение немного раздражало.

— Хорошо… Джонни. Скажи, а почему здесь все такое… странное?

— Что ты знаешь о Логан-Крик, Хэнк?

— Здесь живет дядя Джон. Тот, который брат соей мамы, в смысле, у моей мамы есть