У смерти твой голос - Ка Ти Лин

порядке, просто у тебя появились друзья, с которыми ты проводишь много времени.

– Но я же тебе не писала, – пристыженно пробормотала я. – Как ты мог знать, что у меня все нормально?

– Я чувствовал. Словом, не волнуйся за нас, Юн Хи. Я знал, что ты позвонишь, когда сможешь.

Вообще-то это удивляло. Раньше папа не меньше мамы надо мной трясся, с чего он вдруг обрел такой дзен? Вдруг он все-таки опять болен? Когда все опасности останутся позади, в счастливом будущем, где мы с Чон Мином встречаемся, а мне при этом ничего не грозит, надо будет больше времени проводить с папой.

Чон Мин довез меня до шикарного загородного отеля «Звездное небо», в который я так мечтала попасть без родителей, дождался, пока я заплачу за номер, и замялся на пороге.

– На случай, если мы больше не увидимся…

– Что?

– Не перебивайте. – Он взял меня за обе руки, едва касаясь. – На всякий случай я хочу сказать, что рад был нашему знакомству.

Я потянулась к нему, чтобы поцеловать, но он остановил меня:

– Не нужно, предсказательница Ли.

Как официально. Остатки гордости велели мне молча уйти, но любовь требовала задать вопрос.

– Почему нет?

– Потому что у вас впереди долгая жизнь, в которой вы найдете то, что вам нужно. Не делайте плохой выбор только из страха.

Какой философ выискался! Он не дал мне ответить – развернулся и пошел на парковку. Было что-то прощальное в том, как он глянул на меня, прежде чем сесть за руль, как медлил, заводя мотор. Я смотрела вслед его машине, пока она не исчезла за поворотом дороги.

Мне сразу захотелось вызвать такси и поехать следом, догнать его, как в романтических фильмах, сказать: «Давай будем вместе, несмотря ни на что. Вдруг я правда умру через три дня?» А потом я напомнила себе – Чан Чон Мин проделал весь этот путь, чтобы убрать меня подальше от беды. Не занимался расследованием, не искал убийц Ми Рэ, не утешал своего друга Гиля, не отвечал на звонки с работы – только чтобы увезти меня как можно дальше.

Знаете, что самое сложное в любви? В тот день я поняла. Любовь – это искусство чтения знаков, не менее тонкое, чем бацзы. Как отличить доброту от влюбленности? Чон Мин помогает мне, потому что я правда нравлюсь ему или потому, что в глубине души, под слоем ворчания и мрачных ужимок, он хороший человек? Он жалеет, что вчера целовался со мной под влиянием адреналина и опасности, или хотел бы это повторить? Как глупо будешь выглядеть, если примешь одно за другое, и все равно – как сейчас тепло на душе.

Не буду думать о Ми Рэ, не буду читать новости – если мне суждено умереть через три дня, я проведу их, думая только о любви, а если появятся признаки инфаркта, мужественно их приму. «Юн Хи, не будь паникершей, – сказала я себе. – Девушки умирали только в Андоне, тут ничего не случится. Увидишь, Чон Мин приедет к тебе с цветами и скажет, что тот поцелуй был лучшим в его поцелуйном рейтинге».

Но жизнь разбила мою мечту вдребезги еще до конца первого дня в «Звездном небе». Беда нашла меня даже здесь.

Глава 9

Ромашки и бархатцы

Это был тихий день. Я доехала до ближайшего торгового квартала, потому что не ходить же в единственном комплекте одежды, особенно если пережила в нем наводнение и убийство. Накупила обновок, сходила в магазин техники за зарядкой для телефона, в косметический – за всем, что осталось дома. Если есть в страхе смерти хоть одно преимущество, то вот оно – перестаешь экономить деньги на черный день, потому что он уже настал.

На вчерашние события ушло столько нервных клеток, что сейчас мне было почти спокойно. Даже самые страшные мысли перестают задевать, когда повторяются слишком часто – прокатываются по краю сознания, и всё.

В отеле я переоделась в новое, протестировала только что купленные румяна и тушь, пообедала в ресторане. Я держала телефон в руке целый день, чтобы не пропустить звонок от Чон Мина, но он не звонил. Мама тоже – ее, наверное, успокоил отец. Во время нашего с ним короткого разговора я сказала, что уезжаю с подругой, а он не стал расспрашивать.

Спать я легла рано, а проснулась от ощущения, что в комнате кто-то есть.

У двери стоял человек в белоснежном ханбоке и традиционной шляпе кат. Его лицо показалось мне в полутьме жуткой оскаленной маской, а потом я поняла, что это и есть маска – одна из тех, что используют на традиционных представлениях. Только это был не злобный Баек-Чон, а благородный Янг-Бан: улыбчивое усатое лицо с черными бровями.

Он пошел в мою сторону, и я не закричала, потому что все это казалось сном: сцена была слишком странной, чтобы напугать по-настоящему. Янг-Бан как будто стоял и терпеливо ждал, пока я проснусь. Если он хотел напасть, зачем дал себя увидеть?

Номер отеля был оформлен в традиционном стиле: не кровать, а матрас на полу, не стулья, а подушки вокруг низкого столика. Все как в доме моей бабушки, богатой папиной матери, – она не признавала европейскую мебель и в свои восемьдесят три даже телевизор смотрела сидя на ковре.

Янг-Бан опустился на колени около матраса, и я попыталась по этому движению определить, сколько ему лет. Колени не хрустят, значит, наверное, молодой. С другой стороны, мой отец целыми днями на корточках копается в саду в лучших традициях своей матери, а ему уже пятьдесят пять. А потом Янг-Бан сжал руки у меня на горле, и все мысли снесло волной страха, который запоздало до меня докатился.

Я схватила его за локти, пытаясь оторвать от себя его руки, но куда там: железная хватка. На ресепшене наверняка кто-нибудь есть, они услышат и спасут, но, как я ни пихалась, Янг-Бан давил только сильнее. Потом отпустил, и я уже собиралась закричать, но на меня вдруг накатило непонятное чувство, и я промолчала.

Драма, которая разворачивалась в моей жизни вторую неделю, была как старинная пьеса: убийства, внезапная любовь, стихийное бедствие. Бацзы – это искусство чтения знаков, и все в этой истории казалось знаком неотвратимой судьбы: Пак Со Ён зашла в мою дверь, а Чон Мин и Гиль были на дежурстве где-то совсем рядом, я пришла в бар, а Чон Мин