Измена. Танцы на осколках (СИ) - Рэйн Анна

— Нормально, — прикуриваю и выпускаю в потолок дым. — Нашли новую массажистку. У нее какая-то корочка по нейромышечной реабилитации. Так она его по часу через день так мнет, что он орет благим матом и рыдает. Но, зато спустя три сеанса стал пальцы на ногах чувствовать.

Макс и Римма сейчас живут в моем доме. Мы с Ритой сразу после того, как оформили разводы, попытались в нем жить, но я видел, как ей неуютно находиться там, где еще совсем недавно была хозяйкой любовница ее бывшего мужа. Поэтому мы переехали в большую квартиру, а дом пустовал.

Когда Макс пришел в себя после нескольких сложных операций, прошел реабилитацию и его выписали говорящим овощем с рекомендациями дальнейших занятий, я, посоветовавшись с отцом, организовал у себя полигон для его восстановления. Там и прислуга, и специалисты, и специальные тренажеры.

А еще тщательное наблюдение службы безопасности, чтобы никакой дряни Максу никто не смог принести. Ни сотрудники, ни Римма, которая, к слову, что-то не очень весело выглядит последнее время. Когда я приезжаю к брату, то замечаю, что они живут в разных комнатах. Хочу верить, что это его инициатива.

— Хочу тебя рядом, — улыбаюсь и закрываю рот рукой, потому что наружу рвется зевок. — Плохо сплю без тебя. Дни в календаре зачеркиваю.

Рита снова смеется.

— Не веришь? — выгибаю бровь и она отрицательно качает головой, широко улыбаясь.

— Чудовища не проявляют такую сентиментальность, — вздыхает деланно грустно.

— Ты права. — усмехаюсь. — Просто я знаю, что до твоего возвращения осталось четыре месяца.

— Господи, как долго еще! — стонет Рита, зажмурившись.

— Я прилечу на следующей неделе.

— Я тебя так ждала. Сюрприз приготовила.

— Какой? — заинтересованно щурюсь и облизываю губы. В прошлый раз это было красное кружево.

— Приедешь — увидишь.

— Так не честно! — возмущаюсь. — Как будешь дома, пришли хотя бы фото. Я обещаю забыть о том, что видел, как только удовлетворю фантазию.

— Нет, — Рита показывает мне язык, а я направляю камеру на свою оттопыренную ширинку и она возмущенно пищит что-то.

У нас приличная разница в возрасте, но я испытываю от этого невероятный кайф. Она заставляет меня улыбаться гораздо чаще, чем я делал это раньше. А еще я научился дурачиться.

Когда ты всю жизнь живешь под ярмом «старшего брата», то очень быстро становишься взрослым, чтобы не разочаровать родителей. Рита… вдохнула в меня жизнь. Настоящую, без ярлыков и попыток соответствовать давным-давно установленной кем-то планке.

— Если ты мне вечером не пришлешь фото, то я тебе пришлю свой дикпик. — угрожаю, хмуря брови. — Поняла меня?

— Есть, сэр! — салютует она двумя пальцами и шлет мне воздушный поцелуй. — Ой, все, мне пора выходить. До вечера.

Со вздохом закрываю глаза и откладываю телефон, откидываясь в кресле. Осталось сто семнадцать дней до ее возвращения. Мне не нужно зачеркивать дни в календаре на стене, мой календарь в мыслях. Иногда мне кажется, что я сойду с ума раньше, чем Рита приедет.

Мы решили пожениться после того, как она закончит практику.

Во-первых, Рита попросила меня время, чтобы проверить наши чувства на расстоянии. Я, конечно, побесился, но не смог отказать. В ее словах есть логика. Это мне крышу снесло, как подростку. Видимо, организму давно не хватало эндорфинов и он решил шарашить меня ими по максимуму.

А, во-вторых, мы решили, что подготовка без суеты гораздо кайфовее, чем на скорую руку. Так как беременность, про которую я так надеялся узнать спустя месяц, все еще не наступила, то и торопиться особо некуда.

Наша свадьба будет закрытой, чтобы не распространять слухи о разводах. Авария Макса и так наделала много шумихи. Я не уверен, что на свадьбе будут даже родители. Скорее всего, просто улетим отдыхать на какой-нибудь необитаемый остров и забудем про все на свете на несколько дней.

Стону в ладони от предвкушения жарких ночей и нового удара возбуждения. Я уже задолбался сбрасывать пар в душе. Мозоли на ладонях — вообще ни разу не смешная шутка. Спасибо, что не волосы. В самый кайфовый период влюбленности мы далеко друг от друга и я готов уже лезть на стену.

Закрываю ноутбук и выключаю свет. Быстро спускаюсь в машину и еду домой.

Первым делом иду в душ и дрочу, представляя, как Рита стонет и кончает подо мной. Даже фоток не нужно. Нужна она. Вся, до кончиков волос. Хочу вдыхать аромат ее кожи, ее волос и легких духов. Хочу чувствовать ее вкус на языке. Хочу ощущать под ладонями бархатистую кожу и слышать ее шепот и смех здесь, дома.

Рычу, бурно кончая, и, вздохнув с облегчением, опираюсь спиной на стеклянную стенку.

Я устал без нее. Хочу ее рядом.

Телефон коротко пиликает на полке. Какая-то фотография от Риты. Я совсем чуть-чуть поторопился.

' Хотела дождаться твоего приезда, но я с ума сойду ждать еще неделю.' — прилетает следом сообщение.

Открываю фото и хмурюсь, разглядывая какие-то белые овалы.

— А где белье? — усмехаюсь вслух и приближаю предметы. Замираю, читая, что написано в маленьких электронных окошках. «Pregnant 3–4». «Pregnant 3–4».

Хорошо знаю английский, но это слово не могу вспомнить. Хмурюсь, вбивая в поисковик и меня тут же прошибает дрожью.

Беременность?

Глава 41

Рита

Хожу туда-сюда по своей съемной квартире в Лондоне и не могу унять волнения.

На мое признание о беременности, Марк написал «Перезвоню позже» и вот уже два часа от него ни слуху, ни духу.

А я… совершенно не той реакции от него ожидала.

И теперь он не берет трубку. А я не понимаю, что произошло. Вдруг с ним случилось что-то? Или он просто уснул? Или… я ему просто не нужна?

Раздается звонок в дверь. Смотрю на часы. У нас уже девять часов вечера и я не знаю, кто бы это мог быть.

Приоткрываю дверь и губы растягивает улыбка.

На пороге стоит курьер с огромной охапкой роз. Он тянет мне их и открытку, желая хорошего вечера.

Сердце замирает от счастья. Это Марк. Но почему он не перезванивает?

На открытке написана русская буква «Я». Хмурю брови. Цветочный забыл дописать какое-то слово?

Снова набираю Марка, но его телефон вне зоны доступа. Злюсь, прижимая к себе цветы.

Сажусь с ними на диван и сжимаю так крепко, будто обнимаю Марка. Вдыхаю аромат нежных бутонов, а мозг упрямо подсовывает запах смолы, хвои, вишневого табака.

Слезы наворачиваются на глаза.

Боже, боже, как я скучаю по нему! Если бы я знала, что эта разлука окажется такой пыткой, я бы плюнула на практику!

Хлюпаю носом, и соленые слезы, стекая по щекам, падают на бордовые цветы.

Гостиная уже погружается во мрак, из которого меня вырывает очередной звонок в дверь.

Вытерев слезы, откладываю розы и открываю дверь. На пороге все тот же курьер с такой же охапкой роз и тянет мне открытку. Принимаю у него букет, шмыгая носом и тут же читаю.

«Тебя»

Усмехаюсь, а по телу пробегает волна тепла и дрожи. Мне очень приятно. Очень! Только почему ты молчишь? Мне важно, чтобы ты мне ответил и сказал голосом все, что сейчас думаешь.

Снова пытаюсь дозвониться, но это бесполезно. А вдруг он заказал мне цветы, а сам уснул за рулем? Я же вижу, как устало Марк выглядит в последнее время.

Ставлю цветы в большую вазу, чтобы хоть немного отвлечься. Уже десять вечера, а я маюсь из угла в угол, не в силах даже усадить себя.

Второй букет курьер привез ровно через час и я то и дело поглядываю на часы в ожидании одиннадцати часов, а когда приходит время и он не появляется ни в десять минут, ни в двадцать, ни в полчаса, снова плачу, прижав к лицу диванную подушку.

Сквозь истерику не сразу понимаю, что слышу звонок. Подрываюсь к двери и сердито распахиваю ее.

Меня тут же будто сбивает с ног мощной волной.

Марк подхватывает меня на руки, откидывая куда-то в сторону букет, а я рыдаю в голос, уткнувшись ему в шею.

— Люблю! Я тебя люблю, Рита! — рычит он, сжимая меня в объятиях так крепко, что мне становится тяжело дышать.