Время жить (трилогия) - Виктор Тарнавский

– Связь со штабом, – приказал он и был сам доволен тоном своего приказа – резким, уверенным, непреклонным – настоящим командным тоном. Таким же тоном он кратко доложил обстановку дежурному офицеру.

– Принято, – как всегда невыразительно ответили из штаба. – Ждите. Сейчас с вами будет говорить флаг-маршал Таорз.

Экран связи посреди командирского пульта начал медленно разгораться, и командир на всякий случай еще раз проверил снаряжение. Все было в порядке – проигрыватель на поясе, мощный динамик над правым плечом и, наконец, игломет – фактически пистолет-пулемет, стреляющий оперенными стрелками пятимиллиметрового калибра. Развивая скорость в полтора раза выше звуковой и вибрируя в полете, они просто разрывали любую преграду. Но сейчас это изящное смертоносное оружие было заряжено особыми стрелками с темно-синими головками. Темно-синими как кровь…

– Суперофицер первого ранга Пээл, – в центре экрана появилось, наконец, лицо флаг-маршала. – Идите и выполните возложенную на вас почетную обязанность. Будьте достойны славы Космофлота. Император смотрит на вас!

"Почетную обязанность… – повторил про себя командир. – Скажите лучше, грязную работу…" Ему хотелось сказать что-то очень резкое.

– А, чтоб… – начал он, но осекся, встретившись с холодным и внимательным взглядом тэона.

Вначале корабль действовал на всех одинаково.

– Ну и громадина, – со смесью ужаса и восхищения прошептал Вилам Сентер. – Майди, я никогда… Никогда бы не подумал, что эта штука величиной с чертовый авианосец!…

Майдер Билон сухо кивнул. Стоя на вершине холма рядом с тяжело дышащим после трудного подъема Сентером, он тоже смотрел на корабль со смешанным чувством благоговения перед его мощью и страха, все время навеваемого неясными предчувствиями. Даже отсюда, почти со стометровой высоты, корабль поражал воображение. Он был совершенно, невероятно, неправдоподобно огромен. Казалось, это громадина, действительно чем-то напоминающая авианосец, слишком монументальна и тяжела, чтобы быть способной подняться в воздух. Билон, во всяком случае, не мог представить корабль взлетающим.

Спуск оказался менее тяжелым, чем подъем. Холм обрывался на равнину почти отвесно, но тысячелетия эрозии образовали в его теле словно ряд ступеней. Даг двинулся было к камерам, все еще поворачивающимся на своих широких треножниках, но Билон жестом остановил его. Этим можно было заняться и на обратном пути.

Внизу все сбились тесной кучкой прямо под гигантской опорой. Хольн, стоя несколько поодаль, мрачно глядел в сторону, не скрывая своего раздражения. Корабль ему не нравился, он представлял собой что-то незнакомое, отличающееся от привычных образцов и геологических структур, пугал перспективами каких-то неясных и нехороших перемен.

Даг, наоборот, смотрел в небо, где-то по другую сторону которого скрывались звезды. Звезды, откуда явился этот неведомый посланец. Даг не хотел расставаться с кораблем. Его мучила нераскрытая тайна, и так не хотелось возвращаться к наводящей тоску повседневной обыденности.

Вилам Сентер, немного отдышавшись после похода, деловито раскрыл свою таинственную сумку, с которой он не расставался от самого Дурдукеу. С любопытством вытянув шею, Майдер Билон следил, как Сентер достает из сумки незнакомый черный прибор величиной с небольшую книгу.

– Что это? – с интересом спросил Торкас, тоже подошедший поближе.

– Счетчик атомных распадов, – невнятно пробормотал Сентер.

Нажав кнопку сбоку прибора, он деловито повел им из стороны в сторону. Раздался негромкий щелчок, затем еще один, потом наступила тишина.

– А что он измеряет? – снова поинтересовался Торкас.

– Я же сказал, распад атомов, – пожал плечами Сентер. – Меня попросили включить его и пройтись около корабля. А для чего это надо, я и сам не знаю.

Сопровождаемый взглядами семи пар глаз, Сентер с важным видом пошел вперед, туда, где поблескивало кольцо расплавленной почвы. Когда до кольца осталось всего несколько шагов, счетчик, до этого издавший всего два или три щелчка, словно пробудился. Щелчки начали раздаваться один за другим, напоминая весеннюю капель. Медленно пятясь и сохраняя достоинство, с подчеркнуто серьезным лицом, Сентер вернулся обратно. Он явно чувствовал себя значительной персоной.

– Как мне сказали, – важно объяснил он, – если начнет часто щелкать, нужно сразу уходить.

Подойдя к опоре, Сентер повел счетчиком прямо над поверхностью металла. Счетчик снова оживился, выдав несколько щелчков подряд, но на этот раз лениво и редко, будто исчерпав весь запал.

– Так, очень хорошо, – Сентер выключил счетчик и засунул его обратно в сумку, достав взамен молоток и… самое обыкновенное зубило, аккуратно запакованное в запаянный целлофановый пакет.

– Я же сказал, что хочу отрезать на память кусочек, – с преувеличенной серьезностью объяснил Сентер, доставая зубило из пакета. – Не, честно. Мне это прислали пару дней назад прямо из дома. Сказали, даже если не удастся ничего отрезать, на кромке все равно останутся следы их сплава.

Сентер попримерялся пару раз, поднял руку с молотком, но нанести удар так и не успел. Резкий лязг, раздавшийся прямо над головой, заставил всех посмотреть вверх. Билон, словно выведенный из ступора, в бешеном темпе подготовил к работе камеру, на пару секунд отвлекшись, включил звукозаписывающую аппаратуру, поднес видоискатель к глазу и нажал на спуск.

И вовремя. Наверху, метрах в семи над головами ошеломленных людей, в непроницаемой корабельной броне появились прямые щели. Секунда, другая – и небольшая дверь с плавно закругленными углами отошла в сторону. Еще через несколько секунд из нее выплыло нечто похожее на платформу с поручнями. На платформе стоял человек.

Вернее, это был не человек. Глаза сразу отмечали кожу светло-сиреневого цвета, почти круглые темные глаза, правильные дуги бровей, прямой нос, хищно вытянувшийся над тонкогубым ртом. На пришельце был светло-серебристый костюм с широким черным поясом и портупеей. Над правым плечом была прикреплена темно-серая прямоугольная коробка с дырчатой передней стенкой. В руках пришелец держал небольшой, но тускло-тяжелый предмет, напоминающий пистолет-пулемет системы Вейна, но с более длинным и тонким стволом. Кен Собеско медленно и стараясь быть как можно более незаметным, отступил за опору. В предмете, который держал пришелец, он безошибочно опознал оружие. И это ему очень сильно не понравилось.

Секунд пятнадцать все молча смотрели друг на друга. Затем пришелец повел рукой и что-то нажал на небольшом аппарате, прикрепленном на поясе. И тогда раздался голос. Голос чужой, механический, равнодушно роняющий слова на почти безукоризненном горданском.