Ангел тьмы - Тилли Бэгшоу

Дэнни объяснил причину своего визита. Ему было тяжело упоминать о том, что женщина, которую он искал, может оказаться пусть и не подозреваемой в убийстве или каком-то другом преступлении, но по крайней мере связующим звеном между четырьмя жестокими убийствами.

Кэрол выдвинула тяжелый металлический ящик из старомодного каталожного шкафа в углу.

— Мы компьютеризованы с девяносто девятого — пояснила она. — Но вся информация за те годы, о которых вы говорите, находится здесь.

— Вы не перенесли ее в компьютерные файлы? — спросил Дэнни, тоскливо глядя на гору беспорядочно рассованных по ящикам документов с загнутыми потертыми краями.

Кэрол мило улыбнулась:

— Собираетесь предложить свою кандидатуру на эту работу? Послушайте, вы, конечно, правы. Следовало бы привести все в порядок. Но, по правде говоря, у нас нет на это ни денег, ни времени. — Она посмотрела на настенные часы. — Через несколько минут у меня встреча с бюрократами из Олбани. Собираетесь просмотреть эти бумаги?

— Конечно, — выпалил Дэнни с благодарностью. — Будем надеяться, что вы скоро от меня отделаетесь.

Надежды его не оправдались. Поразительно, сколько бумаги может быть напихано, втиснуто и засунуто в один металлический ящик! Свидетельства о рождении, медицинские карточки, отчеты полиции и сотрудников опеки лежали вместе с личными письмами, детскими рисунками и даже старыми конфетными этикетками. Никаких ссылок и табличек, и хотя некоторые официальные документы были датированы, похоже, никто не пытался привести все это хотя бы в относительный порядок.

Через два часа безуспешных поисков в комнату вошел парнишка и протянул Дэнни чашку кофе, о которой тот давно мечтал. Мальчишке было лет шестнадцать. Тощий, неуклюжий, с юношескими прыщами, покрывавшими почти треть лица. Но он смотрел Дэнни в глаза, что было хорошим признаком, и, судя по костной структуре, из него должен был получиться красивый молодой человек.

— Миссис Бингем спросила, не нужно ли вам помочь.

Дэнни поднял глаза от бумажных стопок.

— Нет, все в порядке. Если бы я знал, что ищу, тогда да. Но нет смысла тратить время нам двоим.

— Это все бумаги восьмидесятых, верно?

Дэнни кивнул.

— Видели старые ежегодники? Если ничего не найдете, хотя бы посмеетесь. Одежда была… кошмарной.

Схватив стул, мальчишка забрался на верхнюю полку высокого шкафа и, стащив с нее черные журналы, швырнул их к ногам Дэнни. Они с грохотом приземлились на полу.

— Они лежат отдельно?

— Да, — смущенно пробормотал парень. — Директор о них забыла. Неприятно признать, но иногда мы используем их для игры в «нравится или нет». Ну, знаете этот сайт, куда вы помещаете фотографию, и ребята высказываются, насколько ты привлекателен. Что-то в этом роде. Так или иначе это ежегодники за восьмидесятые.

Парень ушел, а Дэнни стал перелистывать новые сокровища. Не то чтобы он всерьез ожидал увидеть здесь фото молоденькой Лайзы Баринг. Шансы были один к тысяче. Но по крайней мере это были фотографии с именами, причем настоящих детей!

Несколько лет были пропущены. Имелись журналы с 1983 по 1987 и с 1989 по 1992 год. Дойдя до девятого по счету выпуска, он увидел его.

Фото было датировано, и одежда оказалась убогой, как и предупреждал мальчик. Лицо, которое смотрело на Дэнни, было, конечно, моложе, чем он помнил, и куда менее утонченным. Зубы не совсем ровные, волосы длинные и взлохмаченные. Но это лицо Дэнни не забудет никогда. Длинный орлиный нос. Надменный изгиб губ. Высокомерные искорки в лазурно-синих глазах. Под снимком чья-то женская рука, очевидно, гораздо позже нацарапала слово «нравится» с несколькими восклицательными знаками.

Он был хорош даже тогда. И точно это знал.

Снимок был подписан: «Фрэнсис Манчини. Вполне вероятно, доберется до Голливуда». Но Дэнни знал его под другим именем. Лайл Реналто.

Прежде чем позвонить, Клер Майклз дважды подумала. Она чувствовала себя виноватой, но нужно же что-то делать! Она отчаянно волновалась за брата и понятия не имела, к кому еще обратиться. Поэтому набрала номер.

— Алло?

Голос Дэнни Магуайра казался бесконечно усталым, и по какой-то причине это сбило настрой Клер.

— П-привет, — пробормотала она. — Я Клер Майклз, сестра Мэтта Дейли… ну, вы знаете. Мы встречались.

— Да, разумеется, в Лос-Анджелесе, — любезно ответил Дэнни.

— Верно. Он вам звонил?

Дэнни насторожился. Почему Клер задает подобные вопросы? Разве Мэтт живет не у нее в доме?

По правде говоря, меньше всего Дэнни в эту минуту хотел думать о Мэтте Дейли. Наткнувшись на фото Лайла Реналто — Фрэнки Манчини, он в безумном волнении бросился искать Кэрол Бингем. Директор познакомила его с Мэриан Уайтс, одной из служащих дома, единственной, работавшей здесь в то время.

Дэнни не ожидал от миссис Уайтс многого, но оказалось, что у пожилой леди воистину энциклопедическая память, и она смогла показать еще одно лицо, принадлежавшее человеку, прекрасно знавшему Манчини.

— Эти двое были неразлучны.

Второго звали Виктор Дубленко. После звонка в Полицейское управление Нью-Йорка выяснилось, что он хорошо там известен как сутенер, а иногда и наркодилер, все еще жив и сейчас; выйдя из тюрьмы, живет в Куинсе, кварталах в шести от «Бичес», где сейчас находился Дэнни. Он уже собрался отправиться на квартиру Дубленко, но тут позвонила Клер. Пришлось с крайней неохотой вернуться к Мэтту Дейли.

— Нет, с тех пор он не звонил. Разве он не у вас?

— Будь он у меня, я не звонила бы, верно? — отрезала Клер. — Простите, не хотела срывать на вас зло. Но я тревожусь. Прошлой ночью он оставил на голосовой почте бессмысленное, на мой взгляд, сообщение.

— Он сказал, где находится?

— Да. В Италии.

— Италии?!

— Угу. Побережье Амальфи. Он сказал, что может отыскать там сведения о человеке, похитившем Лайзу. Откровенно говоря, я удивлена, что у него хватило денег на билет. Одному Богу известно, на что он там живет.

Сердце Дэнни упало. Мэтт клялся ему, что не станет заниматься делом и не помчится преследовать кровожадного маньяка в одиночку. Теперь, когда начальство Интерпола официально санкционировало проведение операции «Азраил», Дэнни не хватало только психологически нестабильного Мэтта Дейли, который ворвется в дело, как слон в посудную лавку, и начнет крушить все, вмешиваться в поиски потенциальных свидетелей и, насколько он понял, утаивать важные улики. При встрече Мэтт ни слова не сказал про «итальянский след».

— Он говорил что-то еще?

— Он много чего наговорил, но, как я сказала, просто бредил. Заявил, что любовник Лайзы вовсе не любовник. Что он гей. Что она знала его еще до знакомства с Майлзом, что по какой-то причине он считает это важным. Но что он не может быть Азраилом. И что вы и другие офицеры на неверном пути. Кто, черт возьми, этот Азраил?

— Никто. Кодовое название. Пусть это вас не волнует. — Он тоже беспокоился за Мэтта, как по-человечески, так и с профессиональной точки зрения. — Спасибо, что позвонили. Сейчас у меня важная встреча, но потом попробую связаться с вашим братом. Если услышите что-то, все, что угодно…

— Я дам вам знать. Он… ему не грозит опасность? — В ее голосе звучала явная тревога.

— Нет, — солгал он. — Не думаю. Я немедленно позвоню в полицию Амальфи. На всякий случай. Попрошу присмотреть за ним.

Разговор с Клер беспокоил его. Неужели Мэтту удалось найти следы любовника Лайзы? Но пока Дэнни не поговорил с ним, трудно судить, что из сказанного сестре было правдой, а что — плодом возбужденного, подстегнутого страхом за Лайзу воображения.

К тому времени как Дэнни добрался до дома Дубленко, мысли его безнадежно путались. — Лайл Реналто. Фрэнки Манчини. Каким образом мальчик на фото в ежегоднике связан с Италией и Лайзой Баринг? И почему Дэнни вообще здесь оказался? Минут через пять, похоже, тот же вопрос задал себе Виктор, не потрудившись даже подняться с засаленного винилового шезлонга.

— Мне нечего сказать.

Гостиная Дубленко была омерзительной, вонючей помойкой, усеянной подушками в грязных наволочках, иголками от шприцев, засохшими листьями конопли и объедками. Две спальни были немного почище. Клиенты ожидали определенных гигиенических стандартов, и Виктор их обеспечивал. Спальни предназначались для бизнеса. Но сам Виктор вполне счастливо жил в дерьме.

— Не люблю копов.

Дэнни улыбнулся:

— А я не люблю сутенеров. Но, черт, что же теперь делать? Мы прирожденные враги.

Виктор рассмеялся, гортанный хрипловатый звук быстро превратился в надрывный кашель. Вытащив платок, он сплюнул в него что-то мерзкое и сунул в карман.

— Итак, мы не может терпеть друг друга. Но можем вести бизнес, верно? Вы платите — я говорю.