Сяо Тай и разбойники горы Тянь Ша - Виталий Абанов

Пилюли Золотистой Ци действовали, да еще как! Достаточно одной такой пилюли, представляющей из себя темно-коричневый шарик с горьковато-специфическим привкусом, завернутый в пергаментную бумагу — как все симптомы недомогания сразу же были сняты. Ушел тремор в руках, слабость и постоянное, неприятное, сосущее чувство под ложечкой. Как только они чуть отъехали от поместья семьи Вон Ми — она тут же развернула пилюлю и торопливо прожевала ее, запив горький вкус водой из фляжки. Не прошло и минуты, как с приятным толчком в виски и глаза, с пощипыванием языка и легким онемением кончиков пальцев на руках и ногах — вернулась ее Ци! Она снова могла чувствовать пространство вокруг, снова могла с легкостью манипулировать предметами, но самое главное — у нее прошли болезненные ощущения. Прошло это противное ощущение тянущей пустоты в солнечном сплетении, сопровождаемое чувством, как будто тебя изнутри раздирают тысячи маленьких и острых коготков. И конечно же — прошла эта проклятая слабость, от которой шатало из стороны в сторону и даже для простейших действий приходилось прилагать двойные, а то и тройные усилия. Это утомляло и раздражало одновременно.

— Седьмая чувствует себя лучше? — спрашивает ее Гуань Се, который с сочувствием заглядывает в телегу: — пилюли помогли?

— Еще как. — говорит Сяо Тай и потягивается, наслаждаясь свободой движений и приятными ощущениями во всем теле: — словно бы не ела три дня, а потом куриного бульончика навернула. Солененького да со специями…

— Седьмая ведь понимает, что это значит? — Гуань Се легко запрыгивает в телегу несмотря на то, что край телеги высок, едва ли ему не по плечо. Нельзя его недооценивать, думает Сяо Тай, это только на вид Второй Брат словно гибкий тростник, сгибаемый ветром, но ведь даже сам Чжан Хэй признает его первенство и главенство. А уж Чжан Хэй не из таких людей, которым что-то приказывать можно на одном авторитете.

— Седьмая ни черта не понимает, — признается Сяо Тай: — у Седьмой и так забот полно. Продовольствия достали, о поставках договорились, оружие продали, посланника Фениксов в землю вколотили, да еще все это относительно мирным путем — ни одной деревни по дороге не сожгли! Я считаю это победой. Хотя… чего это я, мы ж еще до Лагеря не доехали! — спохватывается она и начинает озираться: — далеко успели отъехать? А где Чжан Хэй? Он опять чего-то натворить успел?

— Третий Брат заснул. — успокаивает ее Гуань Се: — выпил кувшинчик лучшего вина из погребов вашего отца и заснул. Просил разбудить как в бордель приедем.

— Мы в самом деле собираемся в бордель? Разве мы не должны сразу в Летний Лагерь отправляться? Мало ли что там по пути с телегами случится… — говорит Сяо Тай и чешет переносицу. Нет, она не была ханжой, но все же! У них тут серьезное мероприятие, а как говаривал один старый летчик «полет закончен только тогда, когда ты рассказываешь о нем в кабаке при аэродроме». Глава Баошу передал им дополнительные телеги, иначе все бы не влезло, но людей выделить не смог. Чем меньше людей знают о том, что дочери семьи Вон Ми не были похищены, а по своей воле к разбойникам подались — тем лучше.

— Так мы и проводим. До подножия горы Тянь Ша. — говорит Второй Брат: — те, кто вытянул черный жребий — останутся там, отправят гонце наверх, чтобы народу прислали и все телеги подняли. А герои рейда и самые отличившиеся воины — поедут в «Персиковый Сад». Традиция такая. После удачного рейда — расслабляться в Домах Удовольствий. Кроме того, говорят, что в «Персиковом Саду» выступает сама Госпожа Фэнхуа, прозванная так, потому что ее голос освежает, словно Утренний Ветер В Цветочном Саду. И конечно же там будет дано представление, посвященное первой встрече господина Чжу Бацзе с Царем Обезьян! Игра на цитре и философские споры до самого утра с лучшими умами «Персикового Сада»! Кстати, попробуй сыграть в сянци, среди певичек есть те, кто может заткнуть за пояс даже профессионального игрока. — советует Гуань Се. Сяо Тай только головой качает. В ее представлении «Домик Удовольствий» выглядел немного иначе, а Второй Брат рассуждает так, словно там смесь дискуссионного клуба, театра и джентельменского клуба. В чужой монастырь со своим уставом не лезь. Ну, раз уж сам Гуань Се, Нефритовый Мудрец Запада не считает посещение «Персикового Сада» чем-то недостойным, то и ей нечего нос воротить. В конце концов колхоз дело добровольное, заставлять «сплетать ноги» и «играть в уточек-мандаринок» не будут, а посидеть в приятной компании и подогретого вина попить, да поговорить о том, да о сем… будет полезно. Потому что все это время она как сжатая пружина была — а вдруг не получится, а вдруг не выйдет, а вдруг что не так. Пожалуй, вот только сейчас ее начало отпускать, потому что до этого — она всегда была под давлением обстоятельств и всегда куда-то бежала, торопилась, из кожи вон лезла. Сперва — в колодках, потом — в доме Вон Ми, затем в Летнем Лагере. Ничто из этого не далось легко, само собой, просто упав в руки. И каждый раз цена ошибки или просто неудачи была слишком высока — ее жизнь. И только сейчас, сидя в телеге, на мешках с рисом, видя, что впереди, — тянутся многие телеги с продовольствием, сопровождаемые людьми в черном и красном — она могла позволить себе вздохнуть свободно.

По крайней мере ее не казнят сразу по прибытии в Летний Лагерь. Ее статус и будущее все еще под вопросом, но уже сейчас можно сказать, что никакие наказания ее не ждут и никто не будет понижать ее в статусе до служанки или постельной игрушки. Скорее всего она так и останется Седьмой Сестрой… а то и вырастет в ранге! Третий Брат, Яростный Кабан Чжан Хэй — однозначно на ее стороне, он принял ее и даже порой позволяет и ворчать, и подшучивать над ним — беззлобно, конечно, зная меру, но все же! Второй Брат, Нефритовый Мудрец Запада, Гуань Се — себе на уме, своих намерений в отличие от прямодушного Чжан Хэя никогда в открытую не покажет, но тоже начал подшучивать над ней, а это дорогого стоит. Такие люди как Гуань Се десять раз подумают, прежде чем подпустят человека в ближний круг, а легкие подтрунивания и розыгрыши