Город Звёзд - Мэри Хоффман

— Беллеция вся из серебра и словно бы плывет по воде, — продолжал Лючиано. — Маленькие каналы пронизывают весь город — на самом деле он состоит больше чем из сотни небольших островов. Людям нравится жить там — они устраивают праздники по каждому поводу. И они любят свою герцогиню. Весь город был в горе, когда умерла ее предшественница.

Он умолк. Тема была слишком щекотливой, чтобы обсуждать ее в присутствии двух ди Кимичи.

— А что представляет из себя новая герцогиня? — спросил Фалько, и Джорджия заметила, как Гаэтано тут же приложил палец к своим губам.

— Она очень молода, — сказал Лючиано, не обративший внимания на этот жест. — Девочка еще — того же возраста, что и я. Но с каждым днем она становится всё более похожей на мать. И она очень гордится своим городом.

— Она так же красива, как, говорят, была ее мать? — небрежно спросил Гаэтано, и Джорджия насторожилась.

Лючиано ответил просто:

— Да, — и не стал продолжать разговор на эту тему.

Вскоре после этого Гаэтано, обратив внимание на усталый вид брата, предложил вернуться в Ремору. На обратном пути почти не разговаривали, но, когда братья высадили своих новых друзей возле конюшен Овна, Фалько напомнил:

— Не забывайте о том, что я сказал вам. Вы придете завтра навестить меня?

Можно ли было отказать ему?

Паоло ушел на встречу конюших, и работы у Чезаре было более чем достаточно. Для Джорджии это была отличная возможность побыть наедине с Лючиано. Ей хотелось поговорить с ним о его истории и выяснить, в частности, какую роль в случившемся сыграл его талисман, но Лючиано, внимательно поглядев на Джорджию, сказал, что ей следует поскорее вернуться в свой мир и не задерживаться в Реморе на оставшуюся часть дня.

— Я помню, как это бывает, — сказал он с улыбкой, от которой у Джорджии сжалось сердце. — Знаю, ты начнешь уверять, что у тебя всё в полном порядке, но и самый здоровый человек все-таки нуждается в сне.

Так что Джорджия вернулась, проснувшись посреди ночи уже в родном доме, несколько минут прислушивалась к его шорохам, а затем погрузилась в глубокий сон без сновидений.

Проснулась она чересчур быстро, разбуженная голосом матери, поторапливавшим ее собираться в школу. Остаток дня проходил не слишком блестяще. Джорджии трудно было сосредоточиться на занятиях. Даже на уроке английского языка, своего любимого предмета, она не смогла ответить на простейший вопрос.

К счастью, ее выручила Алиса, девочка, которая давно нравилась Джорджии. Обе они позавтракали вместе во время большой перемены, и Джорджия была немало обрадована, узнав, что Алиса тоже увлекается конным спортом. Более того, в Девоне, где живет ее отец, у нее даже есть своя собственная лошадка. К концу дня они стали уже близкими подругами. Хотелось бы, конечно, иметь возможность рассказать Алисе о Реморе, но и просто поболтать с нею о лошадях было тоже приятно.

Хотя по понедельникам Рассел задерживался, чтобы поиграть в футбол, Джорджия не пошла прямо домой, а решила заглянуть к мистеру Голдсмиту. Он был рад ее видеть, и чай, приготовленный им, оказался намного вкуснее, чем в прошлый раз. Четыре политых шоколадом печенья Джорджия проглотила, сама того не успев заметить.

— Прошу прощения, — сказала она. — Мне сегодня не удалось как следует выспаться, а я, когда сильно устаю, всегда чувствую себя страшно голодной.

— Ты и впрямь будто как-то осунулась, — заметил мистер Голдсмит. — Не хочу выглядеть излишне любопытным, но всё ли у тебя в порядке?

Джорджия вспомнила, как она пришла к выводу, что мистера Голдсмита можно причислить к своим союзникам, и решила поговорить с ним о Расселе. Сделала это она, однако, несколько окольным путем.

— У вас есть враги? — спросила она.

— Странный вопрос, — ответил Голдсмит. — Я бы сказал, пожалуй, что настоящих врагов у меня нет, хотя соперники водятся. Те, знаешь ли, люди, с которыми мы торгуемся на аукционах… дельцы, короче говоря. Но это дружеское соперничество — при встречах мы отлично ладим между собой.

В этом-то, решила Джорджия, и состоит различие между Талией и здешним миром. Округа Реморы, хоть и говорили о взаимной вражде, больше походили на соперников. С другой стороны, Никколо ди Кимичи выглядел настоящим врагом тех людей, которых Джорджия считала своими друзьями. И врагом Странников. А как насчет Гаэтано и его младшего брата? Они, скорее, похожи на друзей. Уж, во всяком случае, больше, чем ее так называемый сводный брат. Джорджия тяжело вздохнула.

— Господи! — сказал мистер Голдсмит. — Возьми-ка лучше еще печенья.

Джорджия невольно улыбнулась.

— У меня мало друзей, — призналась она. — Здесь, по крайней мере,

— У меня тоже, — кивнул мистер Голдсмит. — Но, знаешь ли, если друзья настоящие, совсем необязательно, чтобы их было много.

Джорджия решила довериться ему еще чуточку больше.

— Вы знаете какой-нибудь итальянский город, в котором ежегодно проводятся не совсем обычные, особенные скачки?

Да, мистер Голдсмит, к некоторому удивлению Джорджии, знал такой город.

— Ты имеешь в виду Сиену? — спросил он. — Там скачки, которые у них называют Палио, проводятся каждое лето — по-моему, даже дважды. Вот где можно увидеть настоящее соперничество.

— Продолжайте, — жадно попросила Джорджия. — Расскажите мне о Палио.

— Ну, Сиена находится в Тоскане, неподалеку от тех мест, где был изготовлен оригинал твоей маленькой лошадки. Город делится на кучу — семнадцать, по-моему, округов, и каждый из них выставляет свою лошадь. Проводят скачки по периметру площади, расположенной в самом центре города. Традиция эта насчитывает многие сотни лет, да и сам город всё еще выглядит средневековым. Узкие улочки, на которых лишь изредка, да и то в центре, можно увидеть автомобиль, почти полное отсутствие современных зданий.

Вот оно, подумала Джорджия. Если Беллеция Люсьена — это наша Венеция, Ремора должна быть Сиеной.

— Вы видели эти скачки? — спросила она.

— Палио? Нет, — ответил мистер Голдсмит. — Но в Сиене я бывал — и не один раз. Чудесный город. Тебе он тоже понравился бы, если ты любишь лошадей.

Вскоре они уже вовсю обсуждали проблемы конного спорта, и Джорджия рассказала мистеру Голдсмиту о своих занятиях верховой